"Добрые" вы, коллеги!     Впрочем, я тут подводку для следующей главы сделал, так что, надеюсь, убивать меня пока не станут?    

Москва, наши дни.

- Тут что непонятно, - рассказывал Алексей Сергеевич, - по документам вроде как Раша с 16-го по 18-ый где-то за границей на агентурной работе был. Подробности, сам понимаешь, узнать сейчас не у кого. А если и знает кто, то молчит, потому что… да потому что так надо! В разведке слишком часто секреты срока давности не имеют.  Одно скажу, долго я по крупицам его жизненный путь восстанавливал, и создалось у меня стойкое убеждение, что не всё с этой «командировкой» так гладко, как может показаться на первый взгляд.
Ну посуди сам, с чего вдруг офицер-разведчик такого уровня решил из Европы, относительно благополучной для него самого, и его семьи, вдруг вернуться обратно в Россию? Причём на дворе тогда не самое радостное время стояло: восемнадцатый год – это тебе не булка с изюмом. Известно, что союзники в тот момент весьма активно обхаживали наших военных агентов на предмет сотрудничества, весьма живо интересовались русской агентурой, счетами и прочей полезной информацией. Между прочим, многие с англичанами да французами на контакт пошли и навсегда остались на чужбине. А Раша вернулся. И, вот это самое интересное, есть данные, что не просто вернулся, а фактически бежал оттуда! То есть, что-то он такое знал, что западные разведки из него готовы были с мясом вырвать, отбросив всю внешнюю вежливость. Более того, охота за ним не прекратилась и на территории Советской России. А вскоре вчерашние союзники на него и своих новоявленных коллег из только что образованной ЧК вывели. Не могу утверждать на сто процентов, но вроде бы после ареста с ним в тюрьме не только революционеры весьма плотно работали. Только зря старались, ничего он им так и не сказал. Хотя…может просто не успел? Как-то слишком быстро его расстреляли…словно кто-то невидимый, но достаточно могущественный, боялся, что он не выдержит и заговорит? Вопрос. 
- Апокалипсис в миниатюре. Джеймс Бонд отдыхает! И что же такого знал этот полкан? – скептически поинтересовался я. – Неужели чертежи какого-нибудь супер-пупер пулемёта умыкнул и под черешней в своём родовом поместье зарыл?
Алексей Сергеевич молчал довольно долго. Вопреки моим опасениям, даже не обиделся на мою реплику.  Сидел, курил, размышлял о чём-то. Наконец, видимо приняв для себя окончательное решение, загасил окурок в пепельнице, встал и, жестом велев мне оставаться на месте, вышел из комнаты, плотно притворив за собой дверь.
Я подождал немного, прислушиваясь к шагам Есина в соседней комнате и пытаясь представить, чем он занимается. При наших «картонных» стенках это ведь не так уж и сложно. Старик громыхал чем-то, выдвигал и задвигал невидимые мне ящики, хлопал дверцами шкафов. Потом с шумом поставил что-то на стол. Зашуршал проводами. Ага, судя по всему, в розетку штепсель воткнул. Какой-то прибор включил?
- Поди-ка сюда, - Алексей Сергеевич стоял в дверном проёме. Вот ведь вредный старикан, подкрался незаметно, точно кошка. И дверь умудрился абсолютно бесшумно открыть, а у меня она всегда немного скрипит. Интересно, как это ему удаётся?
Первое, что бросилось мне в глаза, это довольно громоздкий аппарат, отдалённо смахивающий на проигрыватель грампластинок. Почему смахивающий? Да потому, что на корпусе его имелось гораздо больше всевозможных кнопочек и ручек, чем на любом ранее виденном мной. Импортный? Вроде не похоже, вон, сбоку полустёршаяся надпись «Селена-2В». Выносной динамик стоял здесь же, на столике.
- Что за раритет, дядь Лёш? – с любопытством осведомился я. Есин в этот момент как раз очень бережно  доставал из конверта виниловый диск.
- Патефон! Не видишь что ли? – улыбка ветерана мне отчего-то не слишком понравилась. С одной стороны в ней присутствовало скрытое злорадство, с другой… неужели страх? Тэк-с, а не пора ли мне валить отсюда до дому до хаты?
- И что слушать будем?
- Классику, разумеется, терпеть не могу эти ваши новомодные бум-бум-бум! Уникальная пластинка, между прочим, увертюра «Корилоан» Бетховена в исполнении лондонского симфонического оркестра. Оригинальная запись была сделана  в 1928 году, а вот этот экземпляр – Алексей Сергеевич осторожно поставил диск в проигрыватель и опустил лапку звукоснимателя – является копией сорокового года. Правда, сработан уже не в Англии, а по другую сторону Ла-Манша.
Если честно, то ни фига не понял. Ну что ж, послушаем классику, раз уж «Айрон Мэйден» отсутствует. Шутка, типа!
Из  динамика послышалось лёгкое шипение, а затем донеслись первые звуки творения гениального немецкого композитора…

А вот и не угадал! Пластиночка эта - причём в РИ такие существовали в самом деле! - действовала несколько иначе.   

В принципе, да. Причём - и это для меня было самым любопытным - когда узнал, кто и когда впервые придумал этот "фокус" (своеобразную предтечу пластинки)... очень удивился!  Но об этом напишу позднее!