Вряд ли принесло бы Великобритании.

Москва, наши дни.     

- А ты какую тему выбрал?
- Троцкий на Восточном фронте.
- Ничего себе! Что это вдруг тебя на этого мерзавца потянуло? – Есин настороженно уставился на меня. Так ведь и знал, что старому чекисту вряд ли понравится мой интерес к личности Давидыча, но только что толку теперь сожалеть о своём длинном языке – надо как-то выкручиваться!
- А почему бы и нет? Всё-таки один из соратников Ленина, организатор Красной Армии, видный партиец…
- Погодь, не тараторь, – перебил меня Алексей Сергеевич. – Ты, никак, Кораблёва начитался? Зря. Туфта всё это.
- Почему? – я почувствовал, как у меня предательски вспыхнули уши. Чего греха таить, я и в самом деле почерпнул первые сведения о действиях Троцкого во время гражданской войны именно из статьи Юрия Кораблёва. Кстати, вон тот самый зелёный томик на полке книжного шкафа у ветерана стоит. Надо же, а раньше я на эту книгу  внимания не обращал.
- Сложнее всё, - вздохнул старик. – Гораздо сложнее всё было. Вот, к примеру, история с убийством Щорса. С одной стороны вроде его беляки подстрелили, а с другой, - Алексей Сергеевич испытующе глянул на меня, - есть данные, что известному партизанскому командиру черепушку политкомиссар продырявил. Причём с подачи ставленника Предреввоенсовета товарища Аралова.
- Да ладно, - не поверил я. – На кой такие страсти?
- Глупый ты, Дениска, - вздохнул Есин. – Вот сколько с тобой бьюсь, а ты как был дурак дураком, так и не поумнеешь никак. – Ризен, сидящий в  ногах хозяина, согласно гавкнул, весело блестя чёрными пуговицами нахальных глазёнок из-под мохнатых бровей. Ты смотри, и этот туда же!
- Ругаться любой может. Ты объясни толком.
- Объяснить? Да пожалуйста! О том, что товарищ Троцкий с партизанщиной боролся и военспецов из бывших офицеров в армии насаждал всеми силами, ты, я надеюсь, в курсе? О рубке по «военному вопросу» на восьмом съезде партии?..  Молодец. Хоть что-то. Так вот и сложи теперь два плюс два – эту политику и гибель пусть и талантливого, но самоучки, что комдивом стал по стихийному желанию масс, а не по распоряжению всесильного Льва. Э, да что говорить, такое в ту пору сплошь и рядом случалось. Грызня знаешь какая шла? Хоть святых выноси. Что Щорс, можно и Думенко вспомнить, и Филиппа Миронова, и Сорокина. А чуть позже Фрунзе, Котовского… да много кого. Большевики только в красивых сказочках единым отрядом шли, а на деле словно пауки в банке. Хлестались не на шутку! За должности, за награды, за звания, за место поближе к кормушке… в общем, всё, как обычно. Причём, заметь, эта на всех уровнях происходило. Вот, к примеру, смерть Свердлова. Казалось бы, ну сгорел в одночасье и точка. Ан, нет, перед этим Яков Михалыч на одном митинге перед рабочими выступал и те его от души поленьями отвалтузили. Да так, что он без сознания на холодной земле довольно долго валялся. Вот старая болезнь после того случая к нему и вернулась. А знаешь, кто работяг на него науськал?
- Кто?
- Известное дело, сам товарищ… - Есин вдруг осёкся и резко замолчал, недовольно глядя на меня. – Что-то я с тобой разболтался. Мал ты ещё в такие дебри лезть – ляпнешь ещё сдуру у себя на занятиях. Хватит с меня прошлого раза… Тем более, что ко всем этим разборкам известно кто самым непосредственным образом причастен. Как раз в тему!
Несмотря на распиравшее меня любопытство, настаивать на продолжении рассказа я не решился. Слишком свежи, знаете ли, были воспоминание о том, чем обернулся интерес Алексея Сергеевича к таинственной смерти его старого приятеля. Меня тогда накачали какой-то мерзкой химией и выбросили на городской свалке, словно мешок с мусором. А дядю Лёшу мягко, но весьма настойчиво предупредили, чтобы он не совал нос в это дело. Кто предупредил? Догадайтесь!
- Скажи-ка лучше, дружок, почему ты занятие прогулял? –  поинтересовался Есин с такой приторной лаской, что и последний идиот учуял бы, что на самом деле сейчас в репу прилетит увесистая оплеуха.
Почему, почему… По кочану! Я непроизвольно поёжился. Андрей Яковлевич Кадомцев  вызывал у меня неосознанное чувство страха. Я даже не мог для самого себя чётко определить, что же в этом невысоком, худощавом человеке с тронутыми лёгкой сединой волосами меня так пугает. Всегда такой спокойный, дружелюбный. И при этом заставляющий сжиматься от ужаса! Может быть, всё дело заключалось в тех вещах, которым он меня обучал с недавнего времени? Точнее, как раз после той самой истории с Резником. Нет, если бы всё касалось исключительно меня, я бы ещё понял и стерпел, но с недавних пор наши занятия плавно перекинулись на окружающих. А вот это и в самом деле оказалось страшно. Очень!
- Боюсь я, дядь Лёш, - честно ответил я, собравшись с духом. – Играть с чужим сознанием, словно с детскими кубиками – взял, да и переставил местами, захотел – картинки повернул по-другому – это… не знаю даже как сказать… мерзко в общем!
- Ну, это всего лишь первая ступень! – равнодушно пожал плечами Есин. – Азы, так сказать, не более. Настоящая наука дальше пойдёт. И потому прогуливать занятия больше не моги! Ни под каким предлогом, слышишь? Лучше институтом своим пренебреги, а к Андрей Яковлевичу чтоб как штык. Понял?
Мне показалось, или после этих слов по комнате словно бы  пробежала холодная волна? Самовнушение? А чего тогда у пса вдруг вся шерсть дыбом встала?! Сквознячок, говорите? Ну-ну... Раньше я тоже так думал!

Я же говорил - "наши дни" пока что чистая условность. Скорее всего будут указаны годы с 89-го по 2009(?) В данном кусочке примерно 91-ый - 92-ой - ветеран вполне мог перестраховаться.

Valeri
Согласен. Хочу просто линию "наших дней" полностью довести до логического конца, а уж затем заняться выстраиванием её хронологии. Есть пока что кое-какие сомнения... И вообще - тапкофф мало!!!