Оказалось, что дела обстоят ещё хуже:
- За крейсерами идут истребители!
- Сколько?
- Не менее трёх.
Теперь заступить дорогу русским точно не получится – их скоростные корабли просто обогнут заслон из пожилых крейсеров Пятого отряда с двух сторон, одни свяжут боем броненосец, а другие растерзают транспорты – малые миноносцы Десятого отряда серьёзной защитой считать нельзя.
- Поднять сигнал: «Транспортам выбрасываться на берег. По возможности свозить на него грузы и людей. «Чин – Иену» вернуться к отряду. Миноносцам – тоже», - вице-адмирал понимал, что шансов сберечь свои корабли у него практически нет.
Конвоируемые суда послушно повернули на запад, броненосец тоже стал разворачиваться куда было указано, миноносцы капитан-лейтенанта Отаки согласованно развернулись вдруг два раза и тоже устремились к своему флагману.
- Не уважают нас японцы, - ехидно хмыкнул Вирен, видя как Катаока пытается выстроить «забор» между своими транспортами и русскими крейсерами. – Поднять сигнал: «Крейсерам атаковать голову вражеской колонны. Истребителям – миноносцы».
«Баян», «Аскольд» и «Новик» взяли курс на «Итсукусиму», разумеется, обходя её по дуге приличного радиуса. Хоть четырёхтысячетонные кораблики и являлись весьма ненадёжной платформой для монструозных орудий калибром в триста двадцать миллиметров, но на близких дистанциях имелся серьёзный шанс схлопотать снаряд, который мог запросто вывести из строя даже «Баяна» не говоря уже о «Новике».
Но тут следовало рискнуть – на самом деле огромные пушки крейсеров типа «Мацусима» отличались не только отвратительной точностью, но и такой же скорострельностью, поэтому обстрелять корабли Катаоки именно с носовых румбов было самым разумным и наименее рискованным решением. Всё-таки наиболее эффективным оружием этих крейсеров были именно скорострельные стодвадцатки, которые предназначались для стрельбы почти исключительно по борту.
Более пяти узлов преимущества в скорости, позволили отряду Вирена нарисовать практически идеальный «кроссинг Т» «Итсукусиме». Тот хоть и отвернул в сторону параллельную охвату, но десять минут шквального анфиладного огня не прошли даром для пожилого крейсера весьма скромного водоизмещения, корабль запылал, орудие главного калибра вышло из строя, и было невосстановимо в ближайшие часы, обозначился вполне заметный дифферент на нос.
В это время истребители Матусевича обогнули вражеский кильватер с хвоста и обозначили весьма серьёзную угрозу для следующих к берегу транспортов. Японские номерные миноносцы немедленно выскочили напересечку, но силы были слишком не равны: «Боевой», «Властный», «Выносливый» и «Грозовой» превосходили по огневой мощи своих визави в несколько раз, и с лёгкостью расшвыряли бы вставших на их пути к судам с десантом и грузами на борту. Кажется: а в чём смысл этой атаки? Японцы и так собрались заниматься откровенным «суицидом» - их транспорты взяли курс на берег и уже обречены. Транспорты – да, но главным объектом для русских миноносцев являлись не сами плавсредства, а их содержимое – солдаты и грузы. Совершенно различное количество того и другого можно переместить на берег в относительно спокойной обстановке и под обстрелом. Это понимали и все офицеры отряда Отаки, поэтому маленькие кораблики находящиеся под его командованием бесстрашно пошли в самоубийственную атаку на русские контрминоносцы. Миноносцы атаковали контрминоносцы. «Пчёлы» атаковали «шершней». Четыре на четыре…
Сюрпризов не последовало – носовые плутонги артурских миноносцев пошли ломать и крушить корпуса корабликов попытавшихся заступить им дорогу. Достаточно эффективно ломать и крушить – через несколько минут в Десятом отряде миноносцев не осталось ни одного неповреждённого корабля, но в самое неприятное положение попал «Сорок второй», получивший сразу два трёхдюймовых снаряда прямо в котельное отделение. Миноносец окутался паром и полностью утратил ход. Его оставалось только добить, чем с азартом и занялись комендоры проходивших мимо истребителей. Офицерам приходилось перенацеливать ярость своих артиллеристов на ещё боеспособные миноносцы противника не только матюгами, но, зачастую, и зуботычинами. Но поскольку все эсминцы отряда Матусевича уже  успели довооружить вторым семидесятипятимиллиметровым орудием на юте, то стреноженному японскому миноносцу всё равно пришлось лихо – ещё несколько пробоин, весьма серьёзных для столь небольшого кораблика, сняли все сомнения по поводу его дальнейшей судьбы – «№ 42» медленно, но верно погружался в морскую пучину. Его систершипы отходили по направлению к транспортам, тщетно стараясь сдержать атакующий порыв артурцев. Тщетно и уже бессмысленно: русские крейсера, «поставив первую чёрточку над Т», разворачивались, чтобы повторить данную операцию. Но не все – «Новик» остался на прежнем курсе и, разойдясь со своими товарищами по строю он направился именно к транспортам сидевшим на камнях и всем стало очевидно, что грузы спасению не подлежат – уцелела бы основная часть людей находившихся на судах.
Катаока это прекрасно понял, и теперь старался сберечь хотя бы крейсера своего отряда. Охромевший «Итцукусима» отворачивал по дуге малого радиуса с прежнего курса, «Хасидате» следовал в струе флагмана, за ним поспевал «Чин-Иен». Этим отворотом почти удалось вывести флагманский крейсер Пятого боевого отряда из под сосредоточенного огня обоих русских больших крейсеров – только «Баян» успел отметиться несколькими попаданиями, при этом сам Катаока был ранен в плечо и бедро, «Аскольду» на зуб достался второй мателот – «Хасидате», на котором впервые после начала боя разгорелись пожары, за которые отомстил необстрелянный броненосец каперанга Имаи – двенадцатидюймовый снаряд с «Чин-Иена» разорвался под водой в нескольких метрах от борта «Баяна» - гидравлическим ударом крейсер контузило «ниже пояса». Повреждения оказались несерьёзными, но течь появилась.
Вирен благоразумно не стал заворачивать на параллельный курс с отрядом Катаоки, чтобы не подставлять свои крейсера на близкой дистанции под огонь броненосца. Пятый боевой отряд держал курс на ост, и, хоть «Новик» артиллерией и минами уже начал со смаком уничтожать сидящие на камнях транспорты, вроде бы, удавалось спасти от гибели избитого вдрызг «Итсукусиму»…
Но на руках у русских оставался ещё один «козырной валет»…
Артурские миноносцы с чувством, с толком, с расстановкой «дожёвывали» отряд капитан-лейтенанта Отаки – соваться к транспортам, которые уже принялся насиловать в извращённой форме «Новик» смысла не имело, было понятно, что маленького крейсера за глаза хватит, чтобы уничтожить там всё подлежащее уничтожению. А раз уж на зуб отряду Матусевича попались малые японские миноносцы, то не следовало гнушаться их умножением на ноль. Затонул уже второй, тонул третий, четвёртый был почти готов последовать за своими товарищами…
- Николай Александрович, - отвлёк вдруг командира отряда лейтенант Косинский, сменивший кавторанга Елисеева на посту командира «Боевого», - японские крейсера и броненосец повернули в нашу сторону. Может попробуем?..
Матусевич понял своего подчинённого без уточнений, и вспомнил наставления Макарова:
«Попасть одиночной миной в боевой неповреждённый или малоповреждённый корабль противника задача почти нереальная, но, если атаковать не одним миноносцем, а несколькими, и, чтобы они пустили мины одновременно, то шансы значительно увеличатся…».

- А давайте попробуем, барон! - весело посмотрел на командира миноносца командир отряда. - Не зря же мы трижды проводили учения по совместной залповой стрельбе минами. Пора бы уже один раз пальнуть и по-настоящему. И посмотрим, что из этого получится.
      - Жду только вашего приказа.
      - Передать: 'Курс зюйд-вест. Строй пеленга. Быть готовыми к повороту и залповой стрельбе минами'...
       На 'Итсукусиме' прекрасно поняли, что четвёрка русских истребителей задумала атаку на повреждённый крейсер - других объяснений тому, что минные корабли гайдзинов столь нахально взяли курс напересечку просто не могло быть...
       Вернее - пока не случалось...
       На крейсер - днём...
       Но на повреждённый. Здорово повреждённый. С подвыбитой артиллерией и плохо слушающийся руля. Флагманский крейсер Катаоки на данный момент имел ход в десять узлов, и мог стрелять из двух стодвадцатимиллиметровых пушек на один борт, и из трёх на другой. Плюс некоторое количество совершенно несерьёзных пушчёнок мелкого калибра. Куда отворачивать? Удобнее вправо, но тогда огонь будет вести менее боеспособный борт, зато, через некоторое время, сможет поддержать почти неповреждённый 'Хасидате', влево - полуторный выигрыш в весе бортового залпа, но тогда и на помощь второго мателота можно было рассчитывать несколько позже. С другой стороны, встретить атаку именно со стороны носовых румбов, значит максимально сократить длину поражаемой проекции корпуса, однако, при этом практически нечем стрелять по врагу... А решение необходимо принимать как можно скорее - ещё немного и русские выйдут на дистанцию минного выстрела...
       С 'Хасидате', не дожидаясь приказа флагмана, грохнули из своей тристадвадцатки, снаряд лёг со значительным перелётом, чего, впрочем, и следовало ожидать.
      - Японцы поворачивают к зюйду, - обеспокоено оглянулся на командира отряда Коссинский.
      - Вижу, - хмуро бросил Матусевич. - А вы чего ожидали? Что они позволят сблизиться на минный выстрел не препятствуя? Сейчас нас протащат через огонь. Придётся потерпеть. А кому-то, возможно, и пузыри попускать. Принять вправо!
      - Есть, принять вправо!.. До их флагмана около мили. Минуты через три можно будет стрелять...
       Но эти самые три минуты нужно было ещё прожить. Сначала зафыркал огнём с борта 'Итсукусима', затем к нему присоединился 'Хасидате', а потом подал голос и 'Чин-Иен'. По курсу русских миноносцев вырастал всё более и более густой лес водных всплесков. И не только всплесков - со взрывами. Осколками ранило несколько матросов на 'Боевом', а 'Грозовой' вообще схлопотал стодвадцатимиллиметровый снаряд в скулу и стал сильно зарываться носом в волны. Только вовремя отданный приказ 'Полный назад!' спас эсминец от стремительного погружения во владения Нептуна. Но из атаки корабль вывалился.
       До японцев оставалось около четырёх кабельтовых.
      - Поднять 'Наш', - азартно выкрикнул Матусевич, и на мачту 'Боевого' взлетел красный прямоугольник.
       'Властный' и 'Выносливый', согласно команде полыхнули выстрелами из минных аппаратов почти одновременно с 'Боевым', и все три эсминца дружно развернулись в сторону от вражеского отряда - они сделали всё что могли, а теперь оставалось только попытаться уцелеть. Беспомощно болтающийся на волнах 'Грозовой' тоже выпустил свои две мины, но шансов попасть в цель с пяти с половиной кабельтовых у него практически не было.
       Пять пенящихся следов (одна из торпед 'Властного' нырнула и утонула, как только попала в воду) устремились в сторону флагмана Катаоки. Устремились так, что маневрировать было практически бессмысленно: куда не поверни - везде шанс наткнуться на сверлящую воду смерть. 'Итсукусима', 'Хасидате' и 'Чин-Иен' стали разворачиваться кормой к несущимся на них торпедам, чтобы хотя бы попытаться сбить их с курса струёй воды от своих винтов. Тщетно. Чуть больше минуты потребовалось подводным снарядам, чтобы доставить законсервированную смерть к вражескому кильватеру. Правда одна из пущенных мин затонула на полпути, три прошли мимо, но одна исправно ткнулась в борт 'Итсукусимы' и взрыв шестидесяти килограммов пироксилина взломал обшивку японского крейсера. И не просто взломал - начался пожар в погребах боезапаса, стали рваться находящиеся там снаряды доламывая изнутри корпус обречённого флагмана Катаоки. Не прошло и двух минут, как измученный сегодняшним боем 'Итсукусима', лёг на борт. По поводу его дальнейшей судьбы сомнений не оставалось...
       Паспортная дальность хода торпед того времени составляла полмили или пять кабельтовых. Но это ведь не значит, что каждая отдельно взятая самодвижущаяся мина, как их тогда называли, пройдёт ровно девятьсот метров, а потом дисциплинированно остановится. Как правило, отклонения от теории случались со знаком минус - не доходили до назначенной точки эти самые мины, тонули. Но иногда встречаются исключения и с положительным знаком. Не успело утихнуть ликование на русских крейсерах и эсминцах по поводу взрыва у борта флагманского корабля Катаоки, как рвануло под скулой 'Чин-Иена', это одна из торпед с 'Грозового' умудрилась не только превысить паспортную дальность хода, но и попасть. Дуриком, но попасть.
       Противоминная защита на этом старом броненосце была... Да, практически, можно сказать, её вообще не было. Корабль стал довольно быстро садиться носом с креном на левый борт. Было понятно, что построенный в Германии и прослуживший как под китайским, так и под японским флагами двадцать лет 'Чин-Иен' на этом свете уже не жилец. Но его гибель обернулась для флота микадо ещё большими проблемами. Медлительный, но всё-таки бронированный, со старыми, но двенадцатидюймовыми пушками броненосец являлся серьёзным аргументом против того, чтобы русские решились на преследование. Теперь 'Хасидате' остался без прикрытия...
      - Как хотите, Лев Карлович, - обратился Грамматчиков к своему старшему офицеру, когда на мостике 'Аскольда' стало утихать ликование по поводу минных попаданий в японские корабли. - Если Вирен сейчас не прикажет атаковать последнего, то мы это сделаем без приказа.
      - Не стоит горячиться, Константин Алексеевич, - попытался урезонить своего командира капитан второго ранга Теше. - Брейд-вымпел всё-таки на 'Баяне'. Согласен с вами, но вроде бы Роберт Николаевич ещё не давал повода усомниться в его решительности в бою.

- Это я знаю, и ни секунды не сомневаюсь, что Вирен в самое ближайшее время скомандует атаку, но, даже если этого не будет, то мы пойдём добивать эту нелепую древнюю калошу без приказа…
- «Баян» передаёт: «Атаковать крейсер противника. Сохранять строй кильватера», - развеял все сомнения крик сигнальщика.
- Ну вот и всё, - рассмеялся Грамматчиков. – Нечего и спорить было. Никакого «золотого моста».* Недорубленный лес вырастает, говорил батюшка Александр Васильевич Суворов. Пусть и японцы почувствуют себя в шкуре варяжцев, которых они избивали в Чемульпо. А у нас даже не пятеро против одного, как было там. Спустимся в боевую рубку – приказ командующего нужно выполнять. (Марков-Макаров действительно издал приказ не бравировать напрасно в бою, и всем кому должно находиться в это время в боевой рубке, которая была защищена бронёй).
- «Новик» тоже идёт к нам!
Действительно, фон Шульц уже основательно расколошматил орудиями и минами своего крейсера выбросившиеся на берег транспорты. Всё, что догорало и взрывалось на прибрежных камнях, уже не подлежало восстановлению, ни грузы, ни, собственно, суда. Теперь пушки «Новика» готовились присоединиться к своим «старшим братьям», чтобы добить последний вражеский боевой корабль в обозримом пространстве. Последний, потому, что проходя мимо беспомощно раскачивающегося на волнах «№ 41», парой залпов оставил «Хасидате» единственным в данной местности японским кораблём,  который ещё держался на воде, и пока ещё не собиравшемся лечь на морское дно. Но кого интересовало, что он собирался делать, а что нет…
  Капитан первого ранга Като прекрасно понимал, что его крейсер обречён, спасти «Хасидате» могло только чудо. Причём не просто чудо, а чудо из чудес: дважды удачно попасть из своей чудовищной пушки сначала в «Баян», а потом в «Аскольд». Удачно. А за всю историю существования крейсеров типа «Мацусима», ни один из них, ни разу никуда не попадал из данного громоздилы-орудия.
Но не спускать же флаг перед русскими. Самураю. Да что там самураю – распоследний матрос страны Ямато будет биться до конца с любым врагом, пока волны не начнут захлёстывать ему в горло.
Даже с тонущего и накренившегося «Чин-Иена» в сторону русских крейсеров застучали две шестидюймовки, которые ещё способны были стрелять, без толку стрелять, без шанса попасть, но они стреляли. В результате добились только некоторого внимания со стороны проходящих мимо «Баяна» и «Аскольда». В виде нескольких дополнительных  очередей  сорокапятикилограммовыми снарядами, что уменьшило количество потенциально спасаемых японских моряков на пару десятков.
А потом настал черёд «Хасидате», Вирен вошёл в азарт, и, чтобы поскорее покончить с японским крейсером, сблизился с ним до пятнадцати кабельтовых. Результаты не замедлили сказаться:  свалилась единственная мачта, разгорелись пожары на батарее и баке, пробило и раздраконило трубу, накрыло прямым попаданием фугасного снаряда трёхсотдвадцатимиллиметровую пушку…
Но та успела отомстить. Последним выстрелом. Перед тем как получить фатальный снаряд от «Аскольда», это орудие успело выпустить свой последний. Попавший как раз в третью трубу своего обидчика. Рвануло так, что полтрубы снесло сразу, обломки и осколки просыпались внутрь, и тяга в соответствующем котельном отделении сразу упала. Выкосило около двух десятков матросов обслуживавших орудия левого борта, да и комендорам правого досталось. Несколько минут русский крейсер бил по врагу только носовым и кормовым плутонгами. Но в это время преуспел «Баян» - корабль Като схлопотал сразу два восьмидюймовых гостинца на протяжении одной минуты, и оба под корму, рядышком. Разъярённый пироксилин изнутри разорвал обшивку, повредил гребной вал, и вызвал пожар вблизи погреба, где хранились боеприпасы для стодвадцаток. Броневая палуба повреждена не была, но «Хасидате» заметно сбавил ход и стал потихоньку садиться на корму. Вдобавок ко всему, он получил несколько попаданий в батарею, где немедленно заполыхало, и ответный огонь продолжала лишь кормовая пушка среднего калибра и пара совершенно несерьёзных мелкашек с верхней палубы. Судьба последнего корабля Пятого боевого отряда была предрешена…
Почти одновременно в боевые рубки «Баяна» и «Аскольда» заскочили офицеры с радиограммами от командующего: «Немедленно возвращаться к эскадре. К Бицзыво».

*  «Строить золотой мост» - Не преследовать разбитого неприятеля, не добивать его.