Речь Макарова прервали донёсшиеся с улицы звуки винтовочных выстрелов.
- Судя по всему, неподалёку от этого японского стрелка оказался наш патруль, - бросил Белый, прислушиваясь к звукам доносившимся с улицы.
- Совсем необязательно, Василий Фёдорович, - ответил Макаров. - Совсем необязательно, что стрелял японец. Среди наших псевдоинтеллигентов предостаточно революционеров, которые желают поражения России в этой войне, -Степан вспомнил, сколько поздравительных телеграмм было отправлено из России в адрес микадо после атаки наших судов на внешнем рейде и гибели 'Варяга'. В молодости он не мог переварить этот факт - как можно желать поражения в войне своей родине? Но, переживая Перестройку и её последствия понял, что моральные уроды имеются среди любого народа, что они готовы физически уничтожать даже своих соотечественников, а, зачастую, в первую очередь именно их, если те не разделяют их политических убеждений. Массово уничтожать. Причём не для того, чтобы принести пользу своей стране, а чтобы как можно сильнее её унизить, разрушить, в максимальной степени уничтожить менталитет русских, заставить их считать самих себя недочеловеками...    И такое принимали многие, даже те, кто считал себя (и их считали таковыми) искренним патриотом России. В том числе и один из известнейших кинорежиссёров, снявший нашумевший фильм, в котором в американскую тётку в возрасте влюбился молоденький (ну да - молоденький, в исполнении сорокалетнего актёра) унтер-офицер. Приревновав свою пассию к генералу, тот 'юнец' прилюдно избил генерала-соперника в театре...
  Какое наказание ждало бы любого нижнего чина за публичное избиение генерала в просвещённых Англии, Франции, САСШ?..
   В 'дикой и кровожадной' России - семь лет поселений. И то, только по поводу того, что в театре присутствовал какой-то Великий Князь, и инцидент представили как попытку покушения на него.   Так эта американская тётка ещё и верещала: Дикари! За что ЦЕЛЫХ СЕМЬ ЛЕТ?
Типа за такое в её родной Америке солдата бы просто в угол поставили. Часа на два. Может даже и на горох...  Или заставили бы побегать в ещё не изобретённом противогазе, как сделал в том самом фильме американский сержант, «строя» строптивого солдата. Тот самый сержант, который влёт узнал на фото русскую военную форму двадцатилетней давности. Притом, что русский генерал, начальник военного училища, не знал кто такой Александр Македонский. Но, зато, умел закусывать стакан водки этим самым стеклянным стаканом…
Скорость мысли соперничает со скоростью света – это читать было довольно долго, а в голове Степана данные размышления пронеслись меньше, чем за секунду, и он немедленно вернулся в окружающую действительность:
- Ваши превосходительства, предлагаю пока пройти в отдельный кабинет, чтобы обсудить ближайшие планы армии и флота.
- В чём дело, Степан Осипович? – прервал адмирала подбежавший Великий Князь. Было заметно, что он уже здорово «переупотребил» - лицо раскраснелось, глаза никак не могли «собраться в кучу», язык слегка заплетался.
- Ничего особенного, ваше высочество, - улыбнулся в ответ Макаров. – В нас стреляли. На войне, как на войне.
- И кто стрелял? – тут же задал идиотский вопрос Кирилл.
- Ну откуда же нам знать? Ждём информации от подчинённых князя Микеладзе. Мы собираемся обсудить взаимодействие флота и армии при обороне наших Цинджоуских позиций, ваше высочество. Не желаете присоединиться?
- Как? – выпучил глаза представитель императорской фамилии. – Что-то обсуждать, пока ещё не выяснены обстоятельства покушения?
- Честно говоря, - встрял Стессель, - я согласен с его императорским высочеством. А планирование наших совместных действий можно перенести и на завтра.
- Анатолий Михайлович, - повернулся к генерал-лейтенанту Макаров, - перенести на завтра наше совещание, конечно можно, но война не ждёт – ведь может быть уже именно завтра японцы начнут штурм наших позиций на перешейке, а флот пока не имеет плана расположения русских войск в этом месте. Вернее имеет, но только в самых общих чертах. А ведь генерал Фок, наверняка, что-то изменил в расположении своих частей и батарей, не так ли?
- Может и изменил, - встрял в разговор уже достаточно поддавший Никитин, - но нас об этом оповестить не озаботился.
- Владимир Николаевич, - мгновенно прервал своего слегка окосевшего друга начальник укрепрайона, - воздержись пока от реплик. Фок действительно пока ещё не прислал планов дислокации своей дивизии, но они были обговорены заранее, и в моём штабе имеются.
- Как \я понимаю, - улыбнулся Кондратенко, - совещание уже началось. Может быть действительно стоит перейти для этого в более подходящее помещение?
- Полностью согласен, Роман Исидорович, - кивнул Макаров. – Рядом имеется малый зал – прошу пройти туда, господа. Вы с нами, ваше высочество?
- Прошу меня простить, ваше превосходительство, - обозначил лёгкий полупоклон Кирилл Владимирович, - но эта суматоха прервала мой весьма важный разговор с князем Ливеном. Необходимо эту беседу закончить. Если позволите, господа, я присоединюсь к вам позже.
- Не смеем препятствовать, ваше высочество, - с лёгкой иронией произнёс командующий флотом. – Уверен, что вы занимаетесь делами наипервейшей важности.
- Благодарю за понимание, ваше превосходительство, позвольте откланяться, - Великий Князь резко развернулся на каблуках. Именно от резкости поворота его слегка шатнуло, но проследовал в общий зал начальник военно-морского отдела штаба Макарова относительно уверенной походкой.
Помещение, в котором устроились превосходительства, было достаточно просторным, и могло бы ещё запросто вместить пару десятков человек, но, поскольку предполагалось, что совещание имеет самый предварительный характер, присутствовали Макаров, Молас и Лощинский со стороны моряков, Стессель, Белый, Кондратенко и Никитин от сухопутного начальства. И полковники Агапеев и Рейс – начальник сухопутного отдела штаба Макарова, (этот отдел ещё называли «земноводным»), и собственно начальник штаба Стесселя.
- Уважаемый Анатолий Михайлович, - начал Степан, - я прекрасно понимаю, что без карт, планов и прочих документов наша беседа сейчас может носить только самый общий характер, но и она необходима. Необходима для того, чтобы руководству и армии и флота было над чем подумать, спланировать возможные способы помощи друг другу. Сейчас первоочередной задачей является удержание Цинджоуских позиций. Нам нужно знать, что они представляют из себя на данный момент, какие силы и где там располагаются. Эта информация, безусловно, должна иметься у флота, иначе мы можем с моря обстрелять русские позиции.
- Я попрошу генерала Кондратенко обрисовать ситуацию в общих чертах, - стало совершенно очевидно, что сам начальник Квантунского укрепрайона той самой ситуацией практически не владел.
- Основным узлом обороны, - встал Кондратенко, - является гора Наньшань. Именно здесь сосредоточены наши основные силы. Гора расположена в самом узком месте перешейка, и является ключом позиции. Её восточные склоны упираются в бухту Хэнд-бей, а западные сливаются с равниной, господствуя над всей ближайшей местностью. На горе устроены полудолговременные укрепления, на батареях установлено около сотни пушек…
- Прошу прощения, Роман Исидорович, - прервал начальника Седьмой дивизии Макаров. – Каких пушек?
- Разрешите, Степан Осипович? – поднялся Белый.
- Разумеется.
- Сто пушек – звучит внушительно, но более половины из них старые китайские, около двух десятков малокалиберных морских, которые вы нам отдали с эскадры, и полтора десятка ваших же десантных пушек Барановского. Так что эти «сто пушек» только звучит эффектно. Плюс полтора десятка пулемётов, за которые отдельное спасибо нашему флоту.
- Не стоит благодарности, Василий Фёдорович – дело у нас общее. Но спасибо, что цените помощь моряков. Теперь позвольте о том, что может сделать собственно эскадра для усиления  обороны Цинджоуских позиций.
- Так вроде бы именно за этим и собрались, - не преминул вставить слово Никитин.
- Разумеется, - не стал отвлекаться  Макаров. – Так вот: мы можем выделить суда Михаила Фёдоровича, - кивнул комфлота на Лощинского. – Все пять канонерских лодок. Плюс миноносцы. Четыре – шесть вымпелов. Это восемь только тяжёлых орудий для обстрела приморского фланга противника, и пара десятков малокалиберных пушек…
- Прошу прощения, ваше превосходительство, - дверь распахнулась одновременно со стуком в неё, и в помещение влетел лейтенант Азарьев.
- В чём дело? – недовольно оглянулся Макаров.
- Подполковник Микеладзе к вам. Срочно.
- Просите.
Руководитель порт-артурских жандармов соответствовал своей кавказской фамилии на сто процентов. С запасом: крупный нос с заметной горбинкой, зарос иссиня-чёрной бородой практически до глаз, акцент, опять же, присутствовал…
- Здравия желаю вашим превосходительствам!
- Здравствуйте, князь! – ответил за всех Макаров. – Подозреваю, что вы по поводу недавнего инцидента?
- Так точно, ваше превосходительство! Злоумышленник убит.
- Да? Не поторопились ли ваши подчинённые?
- Не мои. Я прибыл через десять минут после того, как всё уже было кончено – патруль стрелков случайно оказался рядом с тем домом, с крыши которого в вас стреляли. Японец после этого пытался скрыться, и ему бы это удалось, не подстрели его один из солдат.
- А почему вы уверены, что стрелял именно японец, князь? – встрял Кондратенко.
- Коса у него фальшивая, ваше превосходительство. Узкоглазый, но не китаец – точно. Японец, причём из тех, кто пробрался в Артур недавно –  их шпионы, которые обосновались в городе давно, не гнушаются отращивать волосы для натуральных косичек. Точно – японец, и точно – в крепости недавно.
- Убедительно, - согласился Макаров. – А позвольте полюбопытствовать, князь, как вы-то так оперативно оказались рядом с местом происшествия?
- Служба такая, - слегка загадочно улыбнулся в бороду Микеладзе. – Обязан догадываться о том, что в неком месте, в некое время может произойти некое событие, рядом с которым нам, жандармам, следует присутствовать. Кстати, винтовка у него была наша. Почти уверен, что это та, что принадлежала убитому три дня назад пограничнику.
- Понятно. Благодарю вас, князь! Благодарю вас и ваших подчинённых, от лица флота за оперативность.
- И от командования крепостью тоже, - не преминул добавить Стессель.
- Спасибо, ваши превосходительства, - поклонился Микеладзе. – Засим, если больше не имеется вопросов ко мне, позвольте откланяться – служба не ждёт. Особенно сегодня.
- Понимаем, - ответил за всех Макаров. – Не смеем задерживать.
- Честь имею! – боднул головой воздух жандарм и поспешил удалиться.
- Господа, - развернулся к генералам и адмиралам Макаров, - может быть, имеет смысл вызвать вам конвой?
- Мне точно не нужно, - усмехнулся в усы Белый. – Я казак всё-таки. В охране не нуждаюсь.
- Согласен с Василием Фёдоровичем, - присоединился к артиллеристу Кондратенко. – Да и думаю, что это будет совершенно излишним – мы как-никак дома, в своей крепости, в своём городе. Стыдно будет показать, что нас испугал какой-то одиночный стрелок.
Стессель затравленно зыркнул на своих подчинённых, но и ему пришлось присоединиться к высказанному обоими генералами мнению:
- Уедем, как и приехали – в своих экипажах, и с той же самой охраной, что сопровождала нас в храм и сюда.
- Полностью с вами согласен, Анатолий Михайлович, - Степан несказанно обрадовался, что можно избежать всех этих ненужных хлопот, по поводу вызова уже совершенно ненужного конвоя. – Рад, что наши мнения по данному поводу совпадают. Предлагаю вернуться в зал, но только давайте сначала договоримся, где и когда мы сможем более предметно обсудить оборону Кинджоу.
- Вы хотите, чтобы мы приехали к вам на «Петропавловск»? – слегка заносчиво провещал Стессель.
- На «Ретвизан» - он уже скоро войдёт в строй, поэтому мой штаб переселяется на него. Но я не настаиваю на вашем визите – могу прибыть к вам и сам, только назначьте место и время. И, желательно, как можно скорее.
- Не стоит, Степан Осипович. С удовольствием воспользуемся вашим гостеприимством ещё раз. Тем более, что речь пойдёт именно о помощи флота нашей армии.
- Благодарю, уважаемый Анатолий Михайлович. Прошу разрешения ответить любезностью на любезность: В котором часу вас ожидать? Назначьте, пожалуйста, время. Куда и когда подать катер?
- Ну что же вы так сразу… Я ещё не решил. Думаю, что в районе полудня… С утра я отправлю к вам своего адъютанта.
- Хорошо. Будем иметь в виду, - не стал задираться Степан. – А сейчас прошу в зал – вероятно уже подали основное блюдо.
- Я, пожалуй, откажусь, - напряжённо выдавил из себя Стессель. Было совершенно понятно, что генерал здорово напуган сегодняшним покушением и хочет как можно скорее оказаться у себя дома… - Завтрашнее совещание требует подготовки. Так что мне уже и так ночь не спать…
Совершенно конкретно виделось, что спать он сегодня ночью будет. Приедет домой, хлобыстнёт граммов двести водки или коньяку на нервной почве, послушает завывания Веры Алексеевны по поводу покушения на надежду и оплот России на Дальнем Востоке, и захрапит только так…
- Я тоже откланяюсь, Степан Осипович, - поднялся Белый. – Благодарю за радушный приём, но действительно необходимо подготовиться к завтрашнему совещанию.
- Понимаю. Не смею задерживать. Прошу передать мой поклон уважаемой Марии Фоминичне.
- Непременно, - улыбнулся генерал. – Благодарю. Кстати, супруга просила вам напомнить наше приглашение захаживать попросту.
- Как только выдастся свободное время – обязательно загляну, Василий Фёдорович, спасибо!
Вслед за Белым поднялись и Кондратенко с Рейсом. Никитин был явно не прочь задержаться, но, следуя корпоративной солидарности, тоже стал прощаться.
- Пожалуй, и нам пора, Михаил Павлович, - обратился Макаров к Моласу, когда сухопутное начальство удалилось. – Пора и на «Ретвизане» обживаться, и действительно, к общению с руководством крепости подготовиться. Пусть молодёжь ещё погуляет здесь, а наше дело стариковское. Неплохо бы выспаться суметь.
Степан не случайно выбрал именно «Ретвизан» в качестве штабного корабля. Хоть «Цесаревич» и был более удобен для того, чтобы следовать головным в колонне – его башенная шестидюймовая артиллерия позволяла развивать более мощный огонь по носовым румбам, но именно «Ретвизан» наиболее подходил в плане управления эскадрой. Этот броненосец изначально строился в качестве флагманского, на нём были предусмотрены и каюты для офицеров штаба, и роскошный зал заседаний. Присутствовала даже телефонная связь, а вся мебель была изготовлена из металла, что здорово снижало пожароопасность в бою.
Инженеры фирмы Крампа создавали корабль как будто для моряков американского флота, они отнеслись к проектированию, применяя свои традиционно высокие требования к бытовым условиям. И русских, когда они принимали броненосец у фирмы-строителя, приятно удивило очень многое: и боевой лазарет, размещённый внутри бронированной цитадели, и обилие душевых для кочегаров, просторная прачечная и вообще огромное количество облегчающих труд приспособлений. Вплоть до электрической тестомешалки на камбузе…
- Ну что, Михаил Павлович, я уже сегодня ночую на «Ретвизане», а вас жду завтра к подъёму флага с необходимыми бумагами. Надеюсь, что весь мой штаб успеет за сутки переселиться на новое место жительство.
- Думаю, что никаких проблем для этого нет, Степан Осипович.
- Лощинского с командирами канонерок и Матусевича, с командирами миноносцев я вызвал к одиннадцати. Надеюсь, что нам хватит часа для предварительного обсуждения ситуации в ожидании Стесселя с остальным сухопутным начальством.
- Всё зависит от состояния кораблей, - осторожно ответил Молас, - и, в первую очередь, от состояния их машин. В первую очередь меня беспокоит «Сивуч»…
- Вот завтра и выясним у Стратановича в каком состоянии его канлодка, чего сейчас об этом говорить?
Адмиралы обменялись рукопожатием и направились к своим экипажам

Командир «Ретвизана» был заранее оповещён, что именно сегодня вечером командующий флотом вместе со своим штабом переселяется на его броненосец. Поэтому капитан первого ранга Щенснович даже не съезжал сегодня на берег – вместе со своим старшим офицером лейтенантом Скороходовым, они готовили корабль к столь важному событию.
- Здравствуйте, Эдуард Николаевич, - поприветствовал каперанга Макаров, поднявшись на борт. – Ну что, принимайте сначала меня с флаг-офицерами, а завтра пожалует и весь остальной штаб. Не стесним?
- Что вы, ваше превосходительство, - командир корабля, откозыряв, пожал протянутую руку адмирала. – И я, и моя команда почтём за великую честь то, что вы поднимаете свой флаг на «Ретвизане».
- Как ремонт? – не преминул поинтересоваться Степан у провожавшего его в салон Щенсновича.
- Практически уже закончен. Ещё пара дней и можно выходить в море. А если очень нужно – то хоть завтра в бой. Остались покрасочные работы, уборка, мелкие доделки.
- Ну что же, рад слышать. Завтра ещё не в бой, завтра у вас на борту состоится совещание с генералами по поводу обороны Цинджоуских позиций, так что будьте готовы, не хотелось бы, чтобы флот ударил в грязь лицом, принимая руководство крепости.
- Не извольте беспокоиться, Степан Осипович, - даже слегка обиделся командир корабля. – Примем Стесселя с его штабом в лучшем виде.
Очередной раз встретившись с Щенсновичем, Степан внутренне хмыкнул: не случайно, ох не случайно каперанг получил на эскадре прозвище «Идальго» - высокий, худощавый, бородка клинышком, усы торчат в стороны – ну просто вылитый герой Сервантеса. Да и характерец имел тот ещё – с начальством не заигрывал, с подчинённых требовал по полной программе, но при этом и заботился о них также, «по полной». И являлся одним из ближайших кандидатов на присвоение адмиральского чина.
Кстати, усиленно растущее количество адмиралов в Артуре уже давно являлось дополнительной головной болью Маркова-Макарова: изначально, до его приезда, их имелось всего четверо – Ухтомский, Лощинский, Молас и Греве. Последнего командующий отправил во Владивосток, но тут же прилетели орлы на погоны Григоровича и Матусевича. А ожидалась новая «стая двуглавых птиц» - в самое ближайшее время придёт приказ по поводу Рейценштейна, потом – Вирена, ну и, до кучи – Щенсновича. И это по самым скромным прикидкам – последние победы Тихоокеанского флота могут сделать императора и Адмиралтейство более щедрыми, чем в реальной истории. Ну, ладно Рейценштейн  - он и так на адмиральской должности, а вот остальных куда девать?