Остальная артиллерия стреляющего борта «Севастополя» тоже не бездействовала – дотянуться своими выстрелами до малых крейсеров большинству пушек не позволял курсовой угол, поэтому всю свою ярость и огонь они обрушили на «Адзуму». То же самое сделали артиллеристы «Полтавы». И Эссен, и Успенский разумно выбрали из двух возможных бронированных целей наиболее уязвимую. «Асахи» проскочил русский кильватер необстрелянным, а вот крейсер каперанга Фудзии получил за десять минут четыре только двенадцатидюймовых снаряда, не считая дюжины ударов среднего калибра. «Адзума», садясь на корму, и неся на борту несколько пожаров, всё-таки вырвался из «горячего коридора», и уходил вслед за единственным из оставшихся на плаву броненосцем Объединённого флота.
Шансы на успех таранной атаки таяли с каждой минутой – по наиболее приблизившемуся к своей цели «Нийтака» били теперь не только атакуемая им «Победа», но и избавившийся от угрозы «Петропавловск». Едва ковыляющую по волнам «Чиоду» приняли в свои прицелы «Севастополь» и «Полтава», и было совершенно понятно, что дальше морского дна ветерану японо-китайской войны сегодня не уйти.
Остальные японские крейсера и авизо, объятые пламенем, с развороченными трубами, сбитыми мачтами, выкошенными осколками орудийными расчётами продолжали упорно идти к своей цели, но шансов таранить русские броненосцы уже не осталось – слишком сильно упала скорость. Оставалась последняя возможность навредить врагу – подобраться хотя бы на пять кабельтовых и выстрелить из курсовых и прочих минных аппаратов. Но и тут ничего не вышло – как только обозначилась соответствующая дистанция, артурцы стали просто отворачивать на восемь румбов, чтобы принять угрожающие им торпеды в кильватерную струю. Продолжая обстреливать атакующих из кормовых орудий.
Отчаянная попытка японцев оказалась безрезультатной. Вернее, главной цели лёгкие крейсера всё-таки достигли – «Асахи» и «Адзума» прорвались. Два самых ценных корабля эскадры уходили от преследователей, и шансов их догнать не осталось. Как практически не осталось и снарядов в погребах.
А обгорелые обломки, ещё недавно бывшие боевыми кораблями, пошёл добивать отряд Рейценштейна. Заняло это около получаса, после чего русские крейсера занялись спасением тонущих японских моряков. Целых шлюпок и катеров на бортах почти не осталось, поэтому пришлось вызвать на помощь миноносцы, у которых с этим дело обстояло получше. Всего удалось отобрать у пучины около полутораста жизней. Адмиралов среди спасённых не оказалось…

***

- Ну что, получили? - злобно и открыто ликовал Макаров, глядя как «Баян», «Аскольд» и «Богатырь» затаптывают в волны остатки когда-то ещё плавучего железа. - Хрен вам по всей морде, камикадзе драные!
- Кто? –  ошалело посмотрел на командующего Молас.
Нет, начальник штаба не был удивлён эмоциональным выплеском командующего – понятно, что психологическое напряжение, которое он испытывал на протяжении вчерашнего и сегодняшнего сражений, требовало разрядки…
- Камикадзе, - пришёл в себя Степан, поняв, что поторопился с термином, который ещё неизвестен. – «Божественный ветер» по-японски. Они, зачастую, так называют идущих на верную смерть ради уничтожения противника.
«Отмазка», конечно, левая, но и Молас отнюдь не специалист по японской фразеологии…
- А что скажете вообще по поводу этой атаки, Михаил Павлович? – поспешил сменить тему Макаров.
- На мой взгляд – заранее обречена на провал. Даже если бы мы их и не избили бы на подходе до такой степени, то всегда могли бы отвернуть. Разве не так?
- Полностью согласен. А выводы?
- Не совсем понимаю вас, Степан Осипович. О каких выводах вы говорите?
- Зачем вообще современному боевому кораблю таран?
- Нууу… - удивлённо посмотрел на своего начальника Молас. – Возможны ситуации…
- Которые не встретились ни разу на протяжении всей этой войны, - взял инициативу в свои руки Степан. – И ради такой непредставимой в современной войне возможности – ударить вражеский корабль тараном в борт, отданы один-два узла скорости, которые этот самый таран забирает. Правильно?
- Неожиданное решение…
Степан поймал себя на том, что больше не слушает своего ближайшего помощника. Всё сознание постепенно, но неумолимо заполняло активное нежелание продолжать разговор о плавающем и стреляющем железе. Разговор, который начал он сам. Хотелось говорить о чём угодно кроме флотских проблем. О бабах, об особенностях налогообложения в Мексике, о сексопатологии членистоногих или способах ужения чехони в низовьях Волги…
И вообще…  Он чувствовал себя выпитым до дна. Опустошенным. Именно сейчас, когда выполнил поставленную перед собой сверхзадачу. Русский флот не просто победил – разгромил своего противника…
- Знаете, Михаил Павлович, а давайте обсудим стратегические задачи отечественного судостроения позже.
- С удовольствием соглашаюсь с мнением вашего высокопревосходительства, - улыбнулся начштаба. – Честно говоря, не могу сейчас в достаточной мере сосредоточиться.
- Вот и славно. Эдуард Николаевич!
- Слушаю, Степан Осипович, - немедленно отозвался командир «Ретвизана».
- А распорядитесь-ка, чтобы нам с вами доставили на мостик бутылочку коньяку. С лимончиком, - широко улыбнулся адмирал. – Пожалуй, мы уже имеем право спрыснуть эту победу. Как считаете?

Эпилог

Высочайшая грамота
Нашему Адмиралу, Командующему Тихоокеанским флотом Макарову.
Истреблением японской эскадры в Жёлтом море вы украсили летопись Русского флота новой победой, которая навсегда останется памятной в морской истории
Статут военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия указывает награду за ваш подвиг исполняя с истинной радостью постановление статута, жалуем Вас кавалером Святаго Георгия второй степени большого креста, пребывая к вам Императорскою милостию Нашею благосклонны
На подлинной Собственною Его Императорского Величества рукою написано:
Николай
С-Петербург, 22-го июля 1904  года

Подобной награды из моряков в последний раз удостаивался Нахимов за Синоп. Полвека назад. Но теперь победа была и посерьёзнее, и сыграла решающую роль во всей войне. После разгрома японского флота, артурская эскадра получила практически полный контроль над акваторией Жёлтого моря, и для экспедиционной армии маршала Ояма наступили чёрные дни. Снабжение через Цинампо, Чемульпо, не говоря уже про Бицзыво и Дальний стало сначала эпизодическим, а потом прекратилось вообще. Оставались Гензан и Мозампо, что тоже стало очень рискованным и невероятно медленным. А русские по хоть и далеко не совершенной ниточке Транссибирской магистрали получали подкрепления в размере минимум корпуса в месяц. К тому же Стессель внял приказу из Петербурга, и двинул обе свои дивизии к Цинджоускому перешейку, связав здесь генерала Оку угрозой удара в тыл, если тот посмеет отвести свои войска к основным силам. В результате Куропаткин в недельном сражении под Ляояном всё-таки разбил японскую армию и начал её преследование. Корпуса  Штакельберга, Зарубаева и Дембовского, наступая, сворачивали перед собой японцев как ковровую дорожку, которую пора вынести во двор и как следует выбить от пыли. Отступил со своих позиций и Оку, а за ним направились дивизии Кондратенко и Фока. Русские войска целенаправленно запихивали японцев на корейский полуостров, но останавливаться при этом не собирались.
Однако такая ситуация в корне не устраивала главных кредиторов Японии – Великобританию и САСШ. Их должник угрожал стать окончательным банкротом, с которого уже ничего не взять. В том числе даже в весьма отдалённой перспективе. Чрезвычайный и полномочный посол короля Эдуарда барон Чарльз Гардинг, получив соответствующие указания от своего правительства, попросил срочной встречи с Ламсдорфом.
Общались дипломаты с глазу на глаз. Вне протокола. И Гардинг сумел убедить министра иностранных дел России, что, во-первых, войну с Японией нужно заканчивать возможно скорее, а во-вторых, не стоит излишне унижать гордых сынов Страны восходящего солнца.
Ламсдорф, немедленно после этой встречи вытребовал аудиенцию у императора, где, в доступной для Николая форме, обрисовал сложившуюся ситуацию. Предметно так обрисовал. Ярко описав картины будущего России, если она захочет затоптать поверженного противника как можно глубже. Убедил, что иногда выгоднее показать своё милосердие, милосердие победителя, чем повести себя как заваливший буйвола лев.
Мирные переговоры состоялись в Мадриде. Обе стороны начали с максимальных претензий друг к другу, но отступать пришлось японцам – Балтийская эскадра, готовящаяся поднять якоря в Либаве, угрожала стране Ямато своими главным и средним калибрами. Серьёзно угрожала. Да и армия Куропаткина, ощетинившаяся штыками в Северной Корее, лежала тяжёлой гирей на весах этой войны. И, по истечении трёх недель, мир всё-таки удалось заключить.
***
Высочайшее повеление сдать командование флотом вице-адмиралу Ухтомскому и отправляться в Петербург Степан получил вместе с наградной грамотой. Сборы не заняли много времени, и бывший командующий Тихоокеанским флотом, попрощавшись с эскадрой, отбыл в столицу. Вслед отходившему с порт-артурского вокзала поезду гремело дружное «Ура!», а оркестр исполнял марш «Наше море».
И затрясло литерный на рельсовых стыках Транссиба…
К сожалению, вместе с Макаровым  Петербург отправились и великие князья. Им уже действительно нечего было делать  Порт-Артуре. А отметить при дворе окончание войны и свои награды Кирилл и Борис Владимировичи очень и очень торопились. «Репетировать» начали с самого начала пути. С треском, дымом и копотью. Ни дня не проходило без какой-нибудь грандиозной попойки. В Омске лейтенант Кубе даже «заарендовал» несколько «весёлых девиц», которые скрашивали скуку однообразного путешествия членов императорской фамилии до самого Урала.
Степан сразу дистанцировался от этих пьянок-гулянок, и проводил основную часть времени в своём купе, диктуя флаг-капитану мысли по поводу событий прошедшей войны и выводы на предмет стратегии, тактики, перспектив военного судостроения и вопросов подготовки моряков к грядущим сражениям..
Приятным сюрпризом для Макарова явилось пожелание великих князей задержаться в Москве «по неотложным делам». Ежу было понятно, что те просто хотят поскорее гульнуть с настоящим размахом, а не в «походных» условиях.
Ещё через несколько дней на Николаевском вокзале торжественно и помпезно встречали героя, принёсшего России победы в войне. Что было и понятно – со времён изгнания Наполеона Российская империя не одерживала побед вчистую ни над одним серьёзным противником, били только турок да различных повстанцев. Да и последнюю турецкую кампанию вытянули еле-еле.
Поэтому перрон был заполнен петербуржцами до отказа, причём пропускали туда далеко не всех желающих поприветствовать прибывающего победителя японцев. Если бы не коридор организованный в толпе шеренгами почётного караула Гвардейского экипажа, неизвестно, сколько пришлось бы Макарову добираться до ожидающей его коляски. Официально встречал Степана Зиновий Петрович Рожественский ставший уже и вице-адмиралом, и генерал-адъютантом. Именно он готовился вести балтийскую эскадру на Дальний Восток, чтобы окончательно сломить сопротивление сынов Аматерасу. Не потребовалось – Первая Тихоокеанская справилась своими силами. Отношения между ним и Макаровым и раньше были, мягко говоря, прохладными, а теперь несостоящийся командующий Второй эскадры чувствовал себя до некоторой степени обделённым в плане воинской славы. Однако при встрече был предельно вежлив и старался излучать доброжелательность.
- Его императорское величество поручил сообщить вам, Степан Осипович, что хотел бы встретиться с вами возможно скорее, - сообщил Рожественский после обмена приветствиями.
- Что, прямо с вокзала? – удивился Степан. – Так срочно?
- Если сочтёте возможным.
- Ага! Только попробуй не «счесть возможным» немедленно явиться по приглашению самодержца…
- Едемте!
Эскортом служили два десятка лейб-гусар под началом поручика Беннигсена, того самого, который в реальной истории попросился добровольцем на эскадру Рожественского, и погиб в Цусимском сражении на броненосце «Бородино».
По дороге вице-адмирал особого любопытства не проявлял, да и Степан не сильно рвался к общению, так что до Зимнего Дворца доехали практически молча.
Несмотря на срочность приглашения, Макарову пришлось с полчасика поскучать в приёмной, прежде чем прозвучало: «Его императорское величество ожидает адмирала Макарова».
Государь «Великой, Малой, Белой, Червонной и прочая…» встретил адмирала в своём кабинете лучезарной улыбкой:
- Здравствуйте, дорогой Степан Осипович! – царь с чувством пожал руку Макарова. – Примите искреннюю благодарность как от меня, так и от всей России!
- Премного благодарен за такую честь, ваше величество! – поклонился Степан. – Но, в большей степени чем я, благодарности вашей заслуживают офицеры, матросы и солдаты – именно они ковали победу в этой войне. В первую очередь – это их победа.
- Несомненно, несомненно. И никто из заслуживших наград без таковых не останется. Однако, позвольте начать именно с вас, - император подвинул по столу ларец в сторону Макарова. – Откройте!
Степан приподнял крышку и увидел внутри большой белый крест, лежавший на широкой чёрно-оранжевой ленте.
- Поздравляю вас, адмирал, кавалером Военного Ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия первой степени! – торжественно произнёс император. – Не знаю воина более достойного столь высокой награды.
Ничего кроме классического «Обана!» в первый момент в голове Степана не проскочило. Причём «Обана!» именно в плане ошаления, а не ликования. Нет, награду он, конечно, ожидал. Может «Александра Невского», может даже «Андрея Первозваннго», но чтобы «Гошу-раз»… Получается, что он стал пятым за всю историю России полным георгиевским кавалером. И первым среди моряков. До сего момента кресты всех четырёх степеней имели только генерал-фельдмаршалы Кутузов, Барклай де Толли, Паскевич и Дибич.
- Премного благодарен, ваше величество! Но, мне кажется, я не заслужил столь высокой награды.
- Позвольте мне решать, Степан Осипович, заслужили или нет, - улыбнулся в ответ самодержец. – Хотя отдаю должное вашей скромности. Но это ещё не всё. У меня к вам имеется предложение.
- Я весь внимание, ваше величество.
- Что скажете о кресле морского министра?
- Вы хотите, чтобы я занял этот пост? – слегка обалдел Степан.
- Почему бы и нет? Я не имею особых претензий к адмиралу Авелану, но хочу, чтобы военно-морскими силами России руководил лучший из её флотоводцев.
Эвона как! Ну что же – гулять, так гулять!
- С благодарностью принимаю предложение вашего величества, - поклонился Макаров, - но считаю своим долгом предупредить: Меня многое не устраивает в нынешней организации флота России, и я намерен, если займу эту должность, провести некоторые реформы. Весьма затратные для казны.
- Почему, позвольте спросить? – удивлённо выгнул бровь Николай. – Флот в этой войне показал себя молодцом. Не значит ли это, что у вас, моряков, если и не всё идеально, но, во всяком случае, не так уж и плохо?
- Господь нам помог, но нельзя бесконечно надеяться на благоволение божье, - насупившись, отозвался Степан. – Я застал эскадру совершенно несплаванной. Не умеющей маневрировать согласованно. Всему этому пришлось учиться во время войны, и платить за это обучение столкновениями кораблей, выходом их из строя. И не виню за это своего предшественника – режим экономии не позволял ему заниматься надлежащей подготовкой кораблей и экипажей в мирное время. Экономили уголь, экономили ресурсы механизмов. Ваше величество! Скупой платит дважды. А если речь идёт о вооружённых силах государства, то за каждую сэкономленную в мирное время копейку мы заплатим рубль во время боевых действий. Основные средства, которые я буду просить из государственного бюджета, пойдут не на постройку новых кораблей, а на подготовку экипажей и оборудование баз флота. Хотя новые суда тоже нужны. Принципиально новые…
- Хорошо, хорошо, Степан Осипович, - поспешил успокоить расходившегося адмирала император. – Не обещаю, что все ваши запросы будут удовлетворяться полностью, но над вашими словами обещаю подумать. А сейчас не смею больше задерживать – вы ведь ещё не виделись с вашей очаровательной супругой и семьёй вообще. До встречи!
Макаров поклонился и направился к выходу.
Ну да – теперь ещё предстояло выдержать встречу и совместное проживание с Капочкой, если верить историческим сведеньям – та ещё стерва. Ладно, ничего – с японцами справился, так неужели с женой не получится?
***

- Стёпка! – донёсся из кухни голос жены. – Телефон!
Марков и так слышал, что из коридора доносятся звуки мелодии «Любовь и бедность» из «Здравствуйте – я ваша тётя!». Встал с дивана и пошёл на призыв своего мобильника.
- Привет, старик! – донёсся из трубки голос Ковалевского. – Сильно занят?
- Пока не очень, а что?
- У меня получилось! – Валерий просто захлёбывался от восторга. – Получилось, понимаешь?
- Поздравляю, - флегматично пробубнил Степан. – И кто она?
- Дурак! Быстро отпрашивайся у Томы на пару суток, бери с собой литра два и свою печень – закуска у меня найдётся, и мотай ко мне – будем смотреть, что ты там в Порт-Артуре век назад натворить сумел…