На другой день Сталин уехал на работу, а мы со светочью грёз моих и позавтракали, и пообедали и поужинали, и по дачному участку не по одному разу пробежались – держать себя постоянно в хорошей форме – обязанность любого лётчика. Гимнастикой позанимались в вестибюле – тут на полу довольно мягкий ковёр, причем прислуга держит его в исключительно стерильном состоянии, так что и на руках походили, и колесом, и кувырком. Об авиации поговорили всего разок, сразу, как только проснулись.
По дому тоже походили. Особенно удивил меня зал, где за стол можно было усадить человек двадцать. И ещё тут на стене висело два портрета – Ленина и Горького. То есть бывают здесь и большие компании. Вскоре приехал с работы хозяин дома, а вслед за ним пожаловал Крутилин. Поужинали. На этот раз вино на столе опять было, но ни мне, ни Мусеньке его не предложили. Естественно, укоризненный взгляд я заработал.
- Итак, товарищ Крутилин, что же вам удалось выяснить? – начал разговор Иосиф Виссарионович.
- Архип Михайлович Люлька в прошлом году разработал и изготовил образец турбореактивного двигателя с тягой около семидесяти килограммов. Испытания его велись, параметры фиксировались, шла разработка и более мощной модели, но после начала войны работы были приостановлены, а специалисты переведены в другие подразделения или направлены на предприятия, где в них возникла острая нужда.
Сталин посмотрел на моё хмурое лицо и спросил:
- Отчего же товарищ Субботин так загрустил?
- Мне бы лучше промолчать, потому что никакой возможности повлиять на ситуацию я не вижу. Да и не приведёт происходящее к трагическим последствиям. Фашисты ведут разработку самолёта с подобными двигателями уже несколько лет, но даже к сорок пятому году их Мессершмит-262 не станет вундервафлей. Один даже удастся сбить. Не помню в точности кому – Покрышкину или Кожедубу. Потом они достанутся нам в качестве трофеев и мы, как всегда, почерпнём зарубежный опыт.
- То есть, немцы разрабатывают реактивный военный самолёт? – уточнил Крутилин.
- Да все сейчас их разрабатывают, но, повторяю, существенного вклада в результаты военных действий в моей реальности они не внесли. Уверен, что нам не следует отвлекать сколько-нибудь значительные ресурсы на подобное занятие. Ну, это же целая кухня со своими заморочками и тонкостями. Да и товарищ Люлька довольно быстро доведёт движки до более-менее приличного уровня. У нас с ними, с турбореактивными, даже пассажирский самолёт будет раньше, чем у заграницы.
Поднял глаза – Сталин с Крутилиным смотрят на меня, как на ненормального.
- Я же вам рассказывала, товарищ Сталин, что мы с Шуриком полжизни удивлялись тому, насколько вредительские решения принимались в отношении военных разработок по целому ряду ключевых моментов. Словно где-то на самом верху сидел коварный враг и тонкими манипуляциями всё портил. Причем он искусно использовал нервозность, возникшую из-за репрессий, заставляя вполне состоявшихся специалистов не головой думать, а следовать лозунгам или гнаться за цифрами. В авиации это проявилось наиболее ярко, хотя нам эта область просто ближе и мы в ней разбираемся.
- Ну да, - кивнул я. – Поэтому мне не улыбается предлагать решения, в эффективности которых не уверен.
- Как я понял – вы сконцентрировались только на достижимых целях, - вздохнул Иосиф Виссарионович. – Силой убеждения воспрепятствовали постановке на производство в предвоенный период бомбардировщика, неудобного к работе с полевых аэродромов, надавили через силовые органы в пользу сохранения защищённости штурмовика и обманным путём убедили конструктора в необходимости избавиться от опасного для лётчика бензобака перед кабиной. Это очень ценно. Отдельное спасибо за всю вашу комбинацию с истребителями и ночными бомбардировщиками. А теперь извольте обеспечить нашу авиацию реактивными самолётами. Организационные вопросы будет курировать товарищ Крутилин. А вы, Александр Трофимович, занимайтесь, прежде всего, техникой.

Отредактировано Сергей_Калашников (06-08-2015 06:58:36)