Потому как по бровке оврага и пеньку пошли несильные разрывы небольших снарядов. Резко запахло каким-то химикатом и гарью, завизжали осколки. Мне на голову что-то свалилось, и я инстинктивно втянул ее в плечи. Но это оказался какой- то мусор, подброшенный взрывами, осколки же меня не достали, нашел меня только мусор, и от запаха взрывчатки, что сгорела, чих поразил. Я пробежал по овражку десяток метров и снова вылез поглядеть. Сердце уже малость успокоилось, и стресс сошел на минимум, отчего появилось любопытство и желание немцам еще что- то устроить. Жаль, у меня не было какой-то винтовочной гранаты, чтобы забросить им на головы. А рукой гранату на эту дистанцию не закинешь. Немцы пока стояли на дороге, чем-то там звякали. Не то чинились. не то что- то там подтягивали в своей ходовой. Может, и дозаправлялись. Пехоты рядом видно не было. Вроде как такие броневики у них были в разведывательных подразделениях, вот так и проскакивали по дороге и пугали встречных и поперечных. Ну да, вон как нашу роту подловили. Правда, нас отвлекли их корешки из люфтваффе, отчего атака броневиков вышла внезапной.
Но даже заметив их, чтобы мы смогли сделать? Разве что организованно смыться по кустам. Ничего противотанкового в роте не было, ни ружей, ни пушек, ни гранат. Только связки РГД и бутылки, причем последние совсем простейшего образца с притянутой резинками к корпусу воспламеняющей ампулой. Как их ребята- истребители носят- мама родная… Да, казенная лопата осталась где-то на поле, потому еще один убыток казне. Ладно, сейчас эти разведчики проедут дальше, а я схожу посмотрю, что там с нашими ребятами на поле и на дороге.
Но мои расчеты не оправдались. Вскоре появилась еще группа немцев, присоединившаяся к этой. Они съехали частью с дороги, хорошо еще, что с другой стороны. Там было еще три- четыре машины, но я их разглядывать не стал, а двинул дальше по оврагу. Для чего они тут стоят- нечистый их ведает, и сколько будут стоять- тоже. Если в отряде одни броневики, то вряд ли бы далеко полезли с дороги. Я читал, что проходимость без дорог у них была совсем нехорошей, потому могли и не рыпаться в мою сторону. Но теперь их там много, могут интереса ради сюда сбегать и на меня наткнуться. А вот есть ли кто там на поле и у дороги живой- это мне они поглядеть не дадут. Придется уходить. Эх -ма, увижу ли кого еще из роты? Может, хоть кого надоумил Господь в этот овражек свалить или в какую еще спасительную ямку? Неужели остальные семьдесят пять или около того здесь на поле лежат, прямо как в песне: «Все семьдесят пять не вернулись домой, они потонули в пучине морской». А что это за песня? Кажется, из фильма про пиратов, в детстве его я видел. А как называется- поди вспомни. Мальчик там вроде играл.
Идти по овражку было довольно тяжело, потому как он закончился у подсолнухового поля, я был и рад, и не рад. Как бы и хорошо, что уже не ломишься сквозь кусты и по грязи на дне, но и средь этих вот подсолнухов ты явно не в безопасности, и тебя могут увидеть, и от огня эти блюдца не закроют. Стали видны домики вдали, вот туда надо попробовать выйти и разузнать, где я и куда дальше идти. Шел я, пригнувшись на ходу, а перед концом поля даже и пополз. Грязновато было, хотя я после марша и ползания раньше тоже не блистал чистотой и опрятностью в одежде. Но не зря ползал, ибо мне из положения лежа было видно подъехавшую группу немецких велосипедистов, а им с и драндулетов меня- нет. В итоге они меня опередили и сами явились в эту деревеньку или хутор, потому как я не стал глядеть, сколько там хат, а отполз подальше и пошел по дуге в обход. Вроде как получается- я опять на разведку напоролся, потому как велосипедисты разведкой в пехоте служили. Уж не знаю, как они на своих железных конях вне дорог катались, но по дороге они проедут. Значит, надо уходить подальше от дороги. А что еще может быть тут? Конная разведка еще может явиться, и эти, наверное, и через поля почесать могут.  Верхом я только в детстве ездил, два метра от забора и и до забора, так что откуда мне знать, можно ли скакать по полям на коне. В кино вроде скачут и по полям, и в лесу, не пугаясь встречи с сучками и ветками, но мало ли чего в кино показывают.
Но пока я нашел укрытое место, полежал там и отдохнул. Большого привала так и не было, а вместо него увлекательная гонка наперегонки с истребителем и пулеметом. Вот теперь и во всем теле чугун образовался. А пока ноги отдыхают и сухарь хрустит на зубах, надо и подумать, куда дальше деваться. Но умного ничего в голову не приходило по причине слабой ориентации на местности. Не сильно было понятно и где можно найти своих. С точки зрения самосохранения надо уходить подальше от дороги. Свои тоже должны быть тоже вне дороги, потому как с дороги их немцы явно сбросят. Но чем дальше от дороги, тем выше вероятность влезть куда- то не туда. Здесь как бы не Белоруссия и не Любаньские болота, о тем не менее болот хватает. Ополченцы говорили, что вокруг города к началу войну сто гектаров болот было осушено, но много чего надо делать и после победы.  А уже в дивизии говорили и про то, что на Полтавщине, оказывается, тоже торф добывают. Поменьше, чем в Синявино, но все же.
Интересная здесь земля- в районе улицы Театральной болота и озеро осушать пришлось, а совсем недалеко Песчаная гора, неспроста прозванная именно так. А чуть в сторону- и гранитные выходы найдутся. Чернозем, песок, болото с торфом и гранит- и все это в одном городе. Выбирай, чего надобно. Лесов бы только побольше, чтобы можно было спокойно идти параллельно дороге…
Так я помечтал и пошел, пытаясь отклониться вправо от дороги, но не заблудиться, и, пройдя с километр, наткнулся на умирающего бойца. Он лежал на краю поля и уже терял последние силы. Во мне своего еще узнал, через силу улыбнулся и попытался сказать. Только губы уже что- то слышное выговорить не могли. Шевелиться шевелились,  а что он говорил- слышно не было. Потом он впал в забытье и минут через десять скончался.

Хотел перевязать его, расстегнул шинель, но…уже поздно. Должно быть кровотечение шло где- то внутри. Но тут в поле ему ничего не сделаешь, это уже работа для хирурга, и то если не поздно. Помереть-то человек может и на операционном столе, еще до того, как найдется место кровотечения. Так у бати случилось.
А что с ним сейчас делать дальше? Похоронить? Ну да, можно, за полчаса или чуть больше я неглубокую могилу вырою. Да, кстати, а ка его зовут? Он мне, может, и говорил это, но только сил не было понятно сказать. Никаких документов- то и нет. Красноармейской книжки точно нет. И смертного пенала тоже. Да куда же они делись? Правда, в кармане лежало начатое письмо, видимо, к жене, но покойный отвлекся и успел написать только: «Милая моя Сашенька! Вот я и наконец собрался написать тебе про мою» - на том письмо и заканчивалось. И вообще есть какое-то чувство: делалось тут что-то не такое.  Нет у бойца ни мешка, ни противогазной сумки, никаких других вещей, кроме как подсумка с патронами. Да и тот не висит на ремне, а лежат рядом. Винтовка, правда, тоже тут.
И все словно кто-то его оббирал, старательно собирая все, что пригодится в хозяйстве, а оружие и патроны оставляя. Что логично- за оружие немцы могут и голову открутить, а вот котелок- вещь полезная. И в вещмешке найдется нужное в хозяйстве. Правда, шинель и ботинки на нем, но ведь и мародеры- то могут еще не сразу и до конца пасть, а достичть идеала за немалый срок. Значит, если так можно сказать, нашелся мародер и убийца, что еще не готов покойного догола раздеть. Ну да, пойдет в полицию и научится. Был ведь здесь один такой казак Павел Мацапура двести лет назад- сначала он грабил и убивал, как обычный разбойник с большой дороги, а потом отчего- то ему захотелось мяса человеческого попробовать, и на этом он не остановился.
Но что мне дальше делать? Закопаешь беднягу-останется маленький холмик. Дожди его будут размывать, и когда придут наши с востока, кто отличит эту могилку от обычной неровности почвы? Если же оставить убитого, то местные жители увидят и зароют, либо тут, либо на своем кладбище, как они это обычно делали. И будет безымянная могила еще одного красноармейца. Если очень повезет, то недописанное письмо сохранится и не сгорит вместе с хатою, и, может, даже дойдет до самой Сашеньки. Верится в это не очень, но какой-то бесконечно малый шанс есть. Патроны я забрал себе, а письмо оставил у хозяина. Из его винтовки вынул затвор и вонзил ее в землю возле головы убитого, а потом закрепил веревочкой и прижав прицельной планкой небольшую веточку поперек ложи. Будет вот такой вот крест- вдруг кто заметит, подойдет и тогда уже зароет. Прощай, товарищ, жаль, не знаю, как тебя звать. Лежи тут, а я пойду дальше. Я ведь еще не умер и остаться здесь не должен.
Настроение было не ахти, да и полезли мысли, что если случиться так и со мной, то мне также и лежать безымянным и ниоткуда взявшимся. Красноармейскую книжку оформить обещали, но не сделали. Есть, правда, бумага с печатью-  просьба о допуске на артиллерийский склад, которое я сдать забыл, когда меня посылали туда неделю назад с донесением. Еще есть тот самый медальон, хотя я долго колебался, заполнять ли его.но таки записал и вложил.
Прошел еще сколько-то полями и рощами и устроился на ночь. И сделал себе бульончика с вермишелью, отрыв ямку, чтобы огня не было видно. А дым- ну что уж, мало ли тут чего горит и тлеет между Пслом и Десной, целый фронт, можно сказать, и населения мирного тоже немало...
Снова вспомнил про умершего и еще раз пришел к выводу, что скорее его застрелил кто-то из тех, кого он считал своими. Может, даже односельчанин. Вспомнил что-то из прошлого, скажем, про ту же Сашеньку, которая не тому внимание уделила и жизнь свою соединила не с тем. Вот и отомстил. Возможно такое в принципе?  Да, когда нашу дивизию развертывали, так и односельчан хватало. В соседнем отделении и два родных брата оказались, близнецы как бы, но похожие друг на друга не более как обычные братья. Да, не могли они в детстве путать народ своей похожестью....

Думаю,вы не учитываете ряд моментов.
1. фактор местности. Чеченцы могут спокойно уходить по горам ,пользуясь тем,что противостоящая армия  не так хорошо передвигается по ним же. Потому они и могут просочиться.
Здесь же открытая местность.
Поэтому ,когда та же 38 армия взяла реванш под Воронежем,окружив довольно много немцев и венгров , немцы таки ломили из окружения большими группами. Спрятаться все равно негде,а вот сбить заслоны группою можно.
2.Фактор разных войн. Одно дело -партизанская и контрпартизанская война весьма небольших армий ,да еще и на ТВД ,благопрепятствующем партизанской войне.
Другое дело 400 тысяч человек в кольце под Киевом,где уйти лесами-это еще надо постараться.
Поэтому из окружений в лесах выходило довольно много народу,хотя и без техники.
А вот котлы на юге кончались быстро и плохо. Некак вырваться,хоть тройками,хоть массой.
3.Из массовой же армии вытекает индивидуальная подготовка.В массовой армии учат взаимодействию в большем масштабе.
4.Фактор карты или знания географии.
Если чеченский повстанец знал свои окрестности  до нужной степени,то средний солдат РККА или вермахта - отнюдь .
Поэтому и из Киевского котла вырывались больше те,что пошел на Прилуки и около,по кромке лесов.
Кто пошел южнее-выходило с трудом.
А кто знал о таком? Разве что местные уроженцы.
Интереса ради попробуйте "тактическую игру" на выход из окружения.
Сначала по не очень подробной карте,а потом проверьте свои наметки на очень подробной.
Насколько нужно знать географию.чтобы выйти из окружения Из Белостока хотя бы на Днепр-я уже умолчу.
На практике же люди при выходе из Эльтигена на Керчь (хорошо,если 20км) и по ровному месту давали такого крюка...

Отредактировано AD (04-11-2015 13:14:55)