Коллеги, кто имеет отношение к медицине, то есть компетентен в вопросах хирургии, отпишитесь об эпизоде операции - что надо поправить или изменить.

_________________________
И вновь операция. На столе боец с обширным ожогом и тяжелым ранением груди. Непривычно тихо в операционной палатке, если канонаду не считать. Второй стол пока пустует, Павлов с Кошкиной организовывают эвакуацию санбата в тыл. Даже тяжелораненых. В санбат тащат теперь по понятным причинам только срочных.
Капитан Перепелкин пропал, связи ни с кем нет, что вообще твориться в дивизии можно только догадываться. Ясно, что дела хуже некуда.  По сведениям полученным через раненых и санитаров, что привозят тяжелых стало известно – оборону не удержать. Слишком мало осталось бойцов в строю и боеприпасов кот наплакал.
Ранбольной на столе в полузабытье, накаченный обезболивающим, лежит без движения, но все равно, нет-нет, а Нечайка заглянет в палату, не нужна мол помощь? Вот только взгляд иногда странноватый у санитара. Непонятный взгляд. И неприятный.
«Чего тут непонятного? Надзирает он за тобой».
Михаил поморщился. Все где-то в глубине этот альтер эго сидел тихой мышкой, а тут вдруг объявился, и крови с видом вскрытой груди ранбольного не боится, как раньше.
«Привык уже, - пояснил гость, - хватит, отбоялся».
«Думаешь надзирает?».
«Уверен! Считаю Перепелкин поручил ему присматривать».
«Плевать, не мешай».
Мысль была резкая и злая, потому, что предстояло самое сложное – удаление пули и осколка. И сложность была в том, что оба куска металла находились рядом с сердцем. Однако, что самое сложное -  был поврежден осколком эпикард *, и рядом, буквально вплотную, острый осколок подпирала пуля. Видать и пуля, и осколок попали в одно и тоже место, и судя по положению обоих инородных предметов, вторым прилетел осколок. Уже приготовлена пулевка, но Михаил никак не мог решить, что вынимать первым – пулю, которая была чуть ниже рваного куска металла, или осколок, что почти упирался в мышечную ткань сердца. Рана медленно наполнялась кровью и Вилма уже пару раз удаляла её тапмонами, а Майский никак не решался.
«Осколок, - зло подумал гость, - доставай осколок. Он острый».
«Заткнись! – так же резко ответил Майский».
Он ввел пулевку в рану, аккуратно захватил щечками металл, чуть сдвинул от сердца и осторожно потянул. Брызнуло тонкой струйкой кровь прямо в лицо, Михаил невольно зажмурился, замерев и почувствовав, что ранбольной вздрогнул. Майский похолодел – только не это!
- Пульс падает, - сказала Вилма, одной рукой держа ранбольного за запястье, а второй удалая кровь из ранканала.
Михаил сбросил осколок в лоток и быстро извлек пулю.
- Пульс? – голос невольно дрогнул.
- Слабый, - ответила Вилма, взглянув на Михаила. Лицо под маской немного изменило форму, и он понял, что девушка ему улыбается.
- Чистим и шьём, - уже уверенно сказал Майский.

*Эпикард - наружная оболочка сердца.

Отредактировано ВВС (26-01-2018 17:01:36)

Была такая задумка. Но тут требуется высокая квалификация врача, а герой из эпизода только начал самостоятельно операции проводить, условия, конечно, требуют, но все ж...
Имеется другая задумка с подсказкой герою от вселившегося ГГ, но гораздо позже.

Почему? Могла бы пуля или осколок пережимать кровеносный сосуд, и есть ли около сердца таковые?

Решил использовать этот момент.

***
Рана прочищена и сведена. Игла с нитью уже готова, но только Михаил приготовился сшивать, как Вилма вскрикнула:
- Пульс! Пропал пульс!
- Черт! – рука скользнула к шее. Действительно, пульса нет, и в ране пульсации исчезли…
Майский растерялся - что делать?
«Прямой массаж сердца делай, - вспыхнула мысль».
- Как? – вслух спросил Михаил.
- Что как? – не поняла Вилма.
- Я не…
«Расширь разрез, - перебил мыслью Павел, - сердце в руки, сжимать к большим пальцам в районе левого желудочка, пара секунд перерыва меж сжатием и вдуть воздух в рот. Ну, не тупи!».
Михаил встрепенулся.
- Расширитель готовь! – крикнул он Вилме и сам схватил скальпель.
Сделав разрез шире, он перехватил расширитель, установил и развел рану, после чего осторожно взял сердце в руки.
«Так?». «Да, примерно, левый желудочек вверх. Это он?». «Да». «Тогда сжимай как бы захлопывая раковину ракушки, потом отпускай и жди две секунды, в это время медсестра пусть вдует воздух в легкие, затем повторяй цикл».
- Вилма, - обратился к медсестре Майский, - я сейчас сожму сердце, а как отпущу, сделай бойцу искусственный вдох. Потом опять сожму, и вновь вдох, поняла? Марлю возьми, сложи вчетверо и на рот, быстро!
- Да-да…
Медсестра суетливо приготовила марлю. В этот момент в палатку зашли Павлов и Кошкина. Хирург сразу все понял и кинулся к столу.
- Миша…
- Валерий Семенович не мешайте! - Сказано было так, что Павлов будто на стену налетел.
- Начали! – и Майский осторожно сжал сердце.
Они повторили цикл три раза.
- Пульс?!
- Нет пульса.
- Еще…
Павлов стоит рядом, его рука ложится на плечо Михаила, готовая отстранить. У изголовья ранбольного фельдшер с наполненым чем-то шприцем, но хирург останавливает Кошкину рукой. Еще три сжатия и вдоха. Сердце в руках вздрагивает. Еще и еще…
- Ест пулс! – радостно восклицает Меримаа, от волнения выпирая свой акцент.
Рука на плече Михаила поощрительно сжимается.
- Ты молодец, Миша! – говорит Павлов. - Я в тебе не ошибся.
У Майского самого сердце чуть не выпрыгнуло на операционный стол. Спокойствия как не бывало. От волнения начали подрагивать руки, и Павлов это замечает.
- Так, Михаил, отпусти сердечко… вот, а теперь отойди.
- Валерий Семенович! – но голос срывается и былой твердости как не бывало.
- Это приказ, Миша, - теперь у хирурга сталь в голосе. – Валентина Сергеевна, Меримаа тоже подмените. Мы сами закончим с этим счастливчиком. А вам, молодые люди, - Павлов строго посмотрел сначала на Михаила, а затем на Вилму, - я приказываю отдохнуть.
- Есть отдохнуть, - вздыхает Михаил.

Отредактировано ВВС (30-01-2018 18:29:06)