Лейтенант схватил удостоверение с зольдбухом и принялся их изучать.
- Обрати внимание на дату выдачи, и внешнее состояние документа, - сказал Виктор. - Затем сравни фото в удостоверении и в зольдбухе.
Дождавшись, когда лейтенант сравнит фотографии в обоих документах, Петров решил добавить фактов в копилку:
- А вот оружие. Кто причитал, что автоматов в отделе мало? А тут сразу в одном подразделении у всех! Причем… - тут в глаза Петрова бросились некоторые несуразицы, на которые прежде он внимания не обратил, - мля! Это же Суоми! А издалека на ППД похож…
Лейтенант удивленно посмотрел на автоматы и тут же схватил один из них.
- Это тоже как факт, - добавил Виктор, - и если этого мало, тогда глянь сюда…
Наклонившись, Виктор оттянул ворот гимнастерки убитого, второй рукой потянул майку и перед взорами предстал нацистский орел со свастикой.
- Видишь? Они в наглости своей даже белье на наше не сменили! – торжествующе произнес Петров. – Что скажешь, Юра? Думай пока…
Пришлось отойти от друга к подбежавшему старшему пастуху.
- Товарищ командир, можно ли перегонять стадо? – выпалил тот.
- А народ? – кивнул Петров в сторону вновь столпившихся у сараюшки людей.
- А они следом. Это же коровы, добро колхозное!
- Люди важней, коровы могут и вплавь. Короче! – прерывая возражения пастуха. – Гони, как сможешь, но и люди пусть переходят одновременно. Ясно? Выполняй!
И повернулся спиной, мол – разговор окончен, и возражения не принимаются. Вернулся к задумчивому другу. На лице Чичерина отражалась сложная гамма чувств. Явно сбитый с панталыку лейтенант не знал, что и сказать.
- Но как ты узнал? – с недоумением спросил он. – Как? Когда? На какой странице это записал?
Петров явно не ожидал последнего вопроса и тоже удивился.
- Ты читал тетрадь? – сузил глаза Виктор, - Вместо того, чтобы передать куда следует?
- Я должен был знать, что я передаю, - ответил Чичерин. - И прочитав часть, я понял, что ты являешься более ценным, чем сама тетрадь. Поэтому выяснив - куда ты направился, двинул следом. Понимаешь?
Мотивы друга Петрову были ясны. Во взгляде его читался не только профессиональный интерес, но и простое любопытство, основанное на том, что они хорошо знали друг друга. Что Виктор, что Юрка вместе с детства – игры, школа… всегда неразлучно. Только в училище их дороги разошлись после того как Чичерин отличился! Его заметили и направили проходить службу в Наркомат Внутренних дел. И теперь друг хочет знать…
- Откуда ты это все взял? Что за позывной такой - «Феникс»?
- Юра, - проникновенно произнес Петров, - как военнослужащий и особенно сотрудник НКВД, ты должен знать, что означает ОГВ! И слышать от тебя подобные вопросы мне дико.
- Я знаю - что такое ОГВ! – раздраженно отмахнулся друг. - Однако я знаю тебя.
Ответить Виктор не успел. Подбежал Степаненко.
- Товарищ лейтенант госбезопасности, - вытянувшись во фрунт и козырнув, обратился замкомвзвода, - разрешите обратиться к командиру?
- Разрешаю.
- Товарищ лейтенант, заряды установлены,- доложил Степаненко, - куда тянуть провод?
Виктор перешел ближе к краю съезда и посмотрел на центр моста. Бойцы, что устанавливали заряд, уже перебирались по внешнему краю вдоль перил, так как по мосту уже шли коровы. На центре у быка остался только красноармеец с катушкой.
- Куда ящики установили?
- В опору меж венцов просунули, - пояснил замкомвзвода, - иначе никак.
Петров кивнул - мощности взрывчатки двух ящиков хватит не то что разрушить до основания мост, но и углубить фарватер на пару метров. Хотя, «гость» не согласился с углублением фарватера, мотивируя какими-то незнакомыми физическими терминами.
- Провод протащите вдоль перил понизу, - указал Виктор, «слушая» подсказки «гостя», - потом по канаве вон к тем кустам. Концы зачистить и воткнуть в землю пока.  Окопы готовы?
- Так точно, готовы.
Раз Степаненко говорит, что готовы, значит так и есть. Маскировка на высоте, раз от моста рубежи не видно.
- Да, - вспомнил свои недавние намерения Петров, - вооружи самых подготовленных бойцов трофеями и распредели весь боезапас к автоматам. И машины отсюда отгони. Действуй.
И вновь посмотрел на мост. По мосту частью двигались коровы, и частично люди, прижимаясь к перилам. С вещами в чемоданах, сумках, и просто тюках. Не у всех были вещи с собой. Кто-то направлялся по делам, а кто-то на всякий случай решил уйти в более спокойный район, подальше от войны. Например, солидный мужик выделяющийся одеянием священника, что пропускает вперед спешащих перейти на другой берег обывателей. Куда идет этот поп? Явно по своим религиозным делам. Даже сейчас не прекращающий делать свое дело – иногда он мелко крестил проходящих мимо граждан. А остальной народ… возможно что-то почувствовав, или на основании гуляющих слухов о приближении врага, мало ли как узнали. Виктору самому пришлось убеждаться в приведенных «гостем» сведениях, позвонив после длительных уговоров связиста по двум направлениям. По одному номеру ответ сопровождался паническим матом на фоне стрельбы, по другому вообще ответили по-немецки. И насколько Виктор помнил школьный курс немецкого, стало понятно, что его сходу назвали «Иваном» и посоветовали заранее сдаваться. Ничего не сказа связисту, он ушел, слушая наставление «гостя»…
Вздрогнув от воспоминания, Виктор решительно шагнул к Чичерину.
- Слушай меня внимательно, Юра. И прими к сведению, что на все ответить я тебе никак не смогу. Сам должен понимать, - на это Чичерин кивнул, и Петров продолжил. - Сюда движется танковый клин немцев. А в полку ни сном не духом. Там готовы только к выдвижению в сторону фронта, но никак к обороне. Представь, что случится, если на марше внезапно для полка произойдет встречный бой? Так что бери ноги в руки, и выдвигайся в расположение полка, доложи про все, пусть готовятся к обороне, а сам, как носитель ОГВ, к своему начальству с тетрадью. Я даже одну машину с охраной тебе дам. И не вздумай попасть в плен. Если информация попадет к немцам…
Тарахтение послышалось внезапно и звучало оно уже со стороны возможного появления врага. Петров понял, что они не успели - на поляну выскочил мотоцикл, и сидящий в коляске пулеметчик сходу открыл огонь.
- К бою! – заорал Виктор истошно, толкая друга в канаву и скатываясь туда следом.
Пулеметные очереди вспороли водную гладь реки, и уткнулись в мост. Появилась еще пара мотоциклов, сразу включаясь в обстрел. Часть коров в испуге бросилась в стороны, часть в реку. А на мосту гуляла смерть - пули впивались в коров, рвали тела кинувшихся в панике через мост людей. Ответный огонь красноармейцев заставил заткнутся вражеских пулеметчиков, но ненадолго. Немцы, быстро сориентировавшись, отступили и начали обстреливать уже противоположный берег. Видимо к ним присоединились еще мотоциклисты, так как огонь стал плотнее. Петров приподнялся, чтобы осмотреться, и тут же пришлось вновь вжаться в землю. Увиденное вызвало злость – никто не успел перебежать на этот берег. Окровавленные туши коров и убитые люди устилали весь мост. Боец у мотоцикла укрыться не успел, и теперь лежал, распластавшись…
У моста из уцелевших остались только Петров и Чичерин. Немцы долго тянуть не будут. Этот мост им нужен, не зря сюда бранденбургов посылали. Подтянут броню и раскатают оборонявшихся орудийным огнем. Жаль, что «граников» до сих пор не придумали – посетовал «гость», заканчивая свою мысль. И Петров согласился- тянуть нельзя, надо действовать.
- Юра, давай по канаве, ползком, мои бойцы прикроют.
- Без тебя я не уйду…
- Я приказываю тебе! – взбесился Петров, заорав так, что Чичерин отшатнулся. – Как более опытный, понимаешь?! Ты должен уцелеть и доставить тетрадь куда надо. Понял?! Я следом, как только ты пройдешь!
По глазам друга стало ясно – понял, что спорить бесполезно. Посмотрев в сторону рубежа, Петров нашел лицо своего зама – тот укрылся в крайних кустах, куда тянулся подрывной провод. Оттуда огонь по врагу не велся, и правильно, не надо выдавать позицию. Поняв, что сержант видит его, начал подавать знаки – прикройте мол. Степаненко его понял сразу и показал это знаком.
- Двигай! – хлопнул по спине друга Виктор.
Чичерин ползком двинулся по канаве, прополз до места, где канава заканчивалась, и по сигналу сержанта кинулся к рубежу, а бойцы открыли плотный огонь по врагу со всех стволов. Друг успел нырнуть за рубеж и Петров облегченно выдохнул. Теперь его очередь. Он уловил внимательный взгляд сержанта, приготовился двигаться и вдруг вражеский огонь стал еще плотнее. Глянув на тот берег, Виктор понял – подъехали броневики и пулеметов прибавилось. Слышался еще гул, это означало только одно - танки.
- Хреново дело, - пробормотал Виктор, вжимаясь в землю. Шанс был только у одного, и он правильно сделал, что отправил друга первым. Это было важно!
Пули взрывали грунтовку, свистели поверху и Петров понял, ему уже точно не уйти. Тогда он повернулся и начал подавать знаки заму – взрывай! Степаненко показал знаками – не могу, уходи, командир. Сделав злое лицо, вновь знак – ВЗРЫВАЙ!
- Взрывай, сукин сын! – крикнул он как мог. Лицо сержанта посерело и стало каменным. Он кивнул.
- Ну, сделал что мог, - сказал Виктор, откинувшись на спину. - Спасибо тебе, «гость» из будущего.
«Меня Васей зовут. Прости, что сразу не представился».
- Ничего, не в обиде, - улыбнулся Виктор, и недовольно буркнул, - почему он тянет?
Посмотрев на сержанта, Виктор не сразу понял, что именно тот пытается знаками сказать. Наконец дошло – машинка подсоединена, но где-то поврежден саперный провод. Сам провод он видел – от кустов, по канаве и до моста был целым, а там линия проходила вдоль перил и была не видна для Петрова. Немцы плотно стреляли по мосту, возможно повреждение там.
- Вот и дело нашлось, - пробормотал лейтенант, поворачиваясь и осторожно выглядывая.
Враг обстрел не прекращал, но пули теперь летели к опушке. Однако это ничего не значит, долго ли перенести огонь? Надо добраться до места разрыва провода. Смогу ли я? – пришло в голову Виктору, и тут же подавив в глубине липкий страх, ответил – смогу! Те ребята под Москвой были готовы грызть врага, лишь бы не пропустить…
Виктор вскочил, и быстро перебежав по настилу, нырнул за тело убитого мужика. Несколько пуль пропели поверху, часть впилась в мертвое тело бедняги. Стрельба усилилась. Красноармейцы, поняв, что задумал командир, вновь открыли огонь по врагу, пытаясь помочь лейтенанту. Воспользовавшись секундным замешательством немцев, Петров бросился к лежащей поперек моста коровьей туше. Уже почти добравшись до этого укрытия, Виктор запнулся об тело женщины и уже падая почувствовал тупые удары в ногу и два вбок. Рухнул за тушу, упав в лужу крови. Успел увидеть священника, привалившегося к перилам с перебитыми ногами, и саперный кабель совсем рядом, и само повреждение – одна линия разорвана. Из последних сил протянул руку, но сознание погасло…
- Господи Иисусе Христе, помоги грешному рабу… - тихое, с надрывом, бубнение вплыло в сознание сквозь затихающую боль, - … спаси мя грешного, в мире насилия и войны.
Грузное тело рядом не шевелилось, но именно оно стонало и шептало молитвы:
- … Отец мой Небесный… не отвергни молитв… помилуй мя, Отец мой Небесный…
С трудом приподняв голову, Виктор увидел священника. Из глаз его текли слезы, смешиваясь с кровью из разодранной щеки. Кровь пузырилась, когда священник шептал слова молитвы.
- … помоги, душу спаси мою грешную.
Петров попытался дотянуться до перебитого провода, но не смог. Чуть переждав, вновь попытался но смог только чуть сдвинуться. Силы пропали. «Вася, Вася, ты тут?» Ответная мысль задержалась на пару секунд: «Тут… я». И Виктор внезапно понял – гость пытается взять на себя часть боли. «Погоди…». Петров попытался приподняться и взглянуть в сторону кустов, где укрылась группа подрыва. Далековато, но взор прояснился, и внезапно вместо сержанта, увидел лицо друга. «Дурак! – выругался лейтенант. – Какой же он дурак. Ведь все понимает, а что творит?!» «Брось… не ругай… - пришла натужная мысль, - он друга бросить не может… действуй…».
Вновь попытка дотянуться до провода. Не хватало достать его совсем чуть-чуть, а сил сдвинуться вперед и вовсе не было. А священнику только рукой шевельнуть.
- Отче, - прохрипел Виктор, - батюшка, ты слышишь меня? Эй, очнись! Провод подай! Слышишь?
Но священник на призывы не реагировал, лишь молился, и постепенно молитвы становились тише и медленнее. Новая попытка удалась – до провода дотянулся, но силы иссякли и сознание померкло.
- Господи-и-и! – взвыли рядом. – Они не ведают что творят!
Виктор очнулся. В руке зажат провод, а священник куда-то смотрит и в глазах его ужас.
- … не ведают что… творят… не ведают… творят… - кровяной пузырь на щеке лопнул, и священник затих. А Виктор попробовал посмотреть, что так напугало попа перед смертью. Он не смог даже приподняться, но и не стоило. По приближающемуся лязгу и стало ясно - на мост наползал Т-III. Послышался неприятный звук и Петров понял, гусеницы наползли на тело убитого. Ужас прострелил все тело. Немцы едут по телам. По телам!
Но именно ужас придал сил. Надо соединить провод! Надо!
«Давай! – взвыл голос внутри». Пуля перешибла провод, но при этом сняла часть изоляции. Не надо тратить силы и время для зачистки жил, осталось только скрутить. Виктору удалось сложить концы и пару раз повернуть. Сознание вновь поплыло, тогда он просто зажал контакты в кулаке. Этого хватит. Теперь приподняться. Дать сигнал. Вон лицо друга. Он смотрит сюда. Он поймет!
- Взрывай! – но сил крикнуть нет. Звуки пропали, лишь тонкий писк в голове. Губы шепчут – взрывай! Читай по губам, Юра, читай! Как в детстве могли читать по губам – взрывай Юрка! Взрывай! Взрыва-ай!
Брызнуло чем-то мерзко-тошнотворным, навалилось и стало вдавливать…
- А-а-а…

* Оберштурмбанфюрер Пауль Хелинг фон Ланценауер. С 30 ноября 1940 командир полка «Бранденбург».
*Роты батальона проходили усиленную специальную подготовку в местечке Квенцгут на Квенцзее.
*Майор Фридрих Вильгельм Гейнц (нем. Friedrich Wilhelm Heinz) осуществлял общее руководство как командир 1-го батальона полка «Бранденбург-800», которому «Нахтигаль» перешёл в оперативное подчинение. Обер-лейтенант Ганс-Альбрехт Герцнер (нем.  Hans Albrecht Herzner ) непосредственно командовал личным составом, а руководство со стороны ОУН(б) осуществлял Роман Шухевич (в источниках ОУН его должность указывается как «политический воспитатель» (укр. політвиховник)). Обер-лейтенант Теодор Оберлендер исполнял функции офицера по связи с абвером. Командный состав был в основном немецким, за исключением некоторых командиров взводов и отделений.
*Feldhundstaffel (полевой отряд собак)- подразделение вермахта со связными, санитарными и розыскными собаками.
*Der Schwatzhafte schadet sich selbst - Болтун сам себе вредит.

… Паша вскочил, очумело озираясь. Увидел друзей, облегченно выдохнул. Быстро ощупал себя и возмутился:
- Какого хрена так долго тянули?!
- Ты че, Паш? – оторопел Сергей. – Десять минут. Не больше, не меньше.
- Да? – удивился Свешников. - А мне эти минуты вечностью показались.
- С чего это? – спросил Маргелов.
- В тяжелораненого попал. Как понял в госпитале бедняга. Больше ничего выяснить не смог. Блин! – выругался Паша. – Ну и испытал же я… - он задумался, вспоминая, - пулевое, осколочные, и ожоги…
- Не понял, - удивился Сергей, - ты что, сразу как вошел, все чувства ощутил?
- Ага, - кивнул Свешников.
- А на кой ты сразу включился?
- На той! – ответил Паша. – Деваться было некуда, включило само! Хозяин тела-то тю-тю.
И, глядя на вытянувшиеся лица друзей, пояснил:
- Сознания как такового не было. Тело есть, души нет.
Сергей и Вася переглянулись.
- Жизнь на одном биосе, - сказал Вася.
- Каком биосе? – не понял Свешников.
- Это мы с Серегой тело с отсутствующим сознанием с компьютером без операционки сравнивали, когда ты в Маевском был. Все думали - как так выходит?
- Э-э-э… - Свешников недоуменно поморгал, - так мы с помощью аппарата это делаем, а тут… а тут или душа от боли отлетела, или боль и мое внедрение её вышибло. Блин, как хреново получилось.
Помолчали, задумавшись. Потом Сергей спросил:
- А сколько тело без души прожить может?
- Откуда я знаю?! – взорвался Паша. – Сутки, неделю, может год. Но это в наше время, а не в госпитале сорок первого. Не забыли, что там еще антибиотиков как таковых нет? Я еще тут… своим появлением добавил.
- Погоди, не кипятись, - сказал Сергей. - То, что бедолага погибнет… или погиб почти не наша вина. Сам подумай - ты немного хирургом побыл, смог ли выжить человек с такими ранениями? Вполне может быть, именно твое внедрение удержало тело от смерти.
- Не я хирургом был, - буркнул Паша. – И парню от этого не легче. Море боли… и никто не поможет…
- Можно помочь!
Друзья уставились на Маргелова.
- Появляться в теле на малое время, - сказал Вася. - Это единственное, что мы можем.
- А смысл? Как тело без души будет жить? Терпеть эту адскую боль?
- Смысл? – задумался Вася. – Раз живой, то есть смысл. А терпеть надо! От нас не убудет.
- А то, что сознание ушло? Возможно, безвозвратно.
- Будем надеяться - что нет, - ответил Вася поднимаясь. – Нельзя просто бросать так его. Помочь надо. И я готов хоть сейчас. – И он шагнул к аппарату.
- Не, Васек, - покачал головой Сергей, останавливая друга. – Моя очередь.
Он сел на кушетку.
- Десять минут, - сказал Жуков. – Поддержим жизнь парня. Заодно проверим, туда ли попадем. И на сегодня все. Включай!
- Сейчас, только координаты зафиксирую… - отозвался Свешников. - Запускаю!
Пока Сергей лежал под аппаратом, Паша занялся расшифровкой координат, а Васе сунул распечатку плана «Ост». Заодно пояснил – зачем это надо. Маргелов попенял, что он и сам понимает, и уткнулся в текст.
Десять минут прошли незаметно. Друзья окунувшись в дело с головой, за временем не следили, полагаясь на работу таймера. Тот отключил программу и просигналил, но все равно Жуков вскочил неожиданно для друзей. Так же очумело огляделся, и выругался.
- Ну и как? – спросил Паша.
- Что говорить – хреново, - признал Сергей , и вытер выступивший пот. – М-да… ты прав, Паша. Сознания в теле нет. Бедолага…
- Ага, значит, координата личности подтвердилась. – И Свешников что-то начал записывать.
- Так, все! – поднялся Сергей. – На сегодня завязываем. Отдохнуть надо.
Друзья собрались, вышли, заперев все двери, и направились на выход. На улице остановились.
- Паша, тебя подвезти? – спросил Жуков.
- Не, я пешком доберусь. Сейчас до магазина продуктов прикупить, а там…
- Как знаешь. Пока! Встречаемся послезавтра в восемь.
Пожав друг другу руки, друзья разошлись в разные стороны. Маргелов с Жуковым на стоянку, а Свешников к супермаркету.

***
Маргелов наслаждался. Воздухом, что упругим потоком давил в грудь. Приятным на слух, сердитым звуком байка. Именно байка, ибо мотоцикл звучит банально. А также движением. Не ездой. Так пусть обычные мотоциклисты говорят. Нет, байкером Василий себя не считал, хотя многое из байкерской философии соблюдал. Покорять пространство и лететь навстречу ветру, это так здорово!
И еще байк не покупается, иначе он и есть мотоцикл. Стальной конь собирается собственными руками. Байк Вася сделал именно сам, взяв за основу устаревшую модель Урала. Двигатель перебирал и модернизировал сам. Сам придумал дизайн бака. Если надо было что-то проварить, то простил друзей, что делали это лучше Василия. Красил тоже сам. В результате вышел оригинальный байк со своим стилем и характером. Чем не конь, пусть и стальной? Стальной конь, железный друг. Все как надо.
Тут скорость вовсе не важна. Важно ощущение движения. Агрессивное движение не для байкера. Не к лицу это. И выжимать полную мощь из мотора просто ради понтов тоже. Вася один раз только допустил полный газ при испытаниях. Зачем гонять? Иначе выйдет как в анекдоте. Когда Маргелов его в первый раз услышал, то долго хохотал. Суть в том, что мотоциклист, обогнав авто, дождался её на заправке и задал водителю, мучавший его вопрос – Братан, когда я тебя обогнал, подруга сзади меня сидела? Как можно так газануть, чтобы потерять пассажира? Однако анекдот подтолкнул к решению изготовить сиденье пассажира со спинкой. Точнее не сам анекдот, а последующий случай. Как-то Паша попросил подбросить его до хозяйственного магазина – срочно понадобилась новая гладильная доска. Вася довез Свешникова до торгового центра, и пока тот искал требуемое, Маргелов заглянул в фитнес-центр по делу. Потом они встретились на стоянке и поехали домой. Доску Паша держал в правой руке и набегающий поток сразу начал вырывать её. Тогда он положил доску перед собой, а держаться стало неудобно. Это решение чуть не стало фатальным. Когда Вася прибавил газу, то Паша чуть не слетел с сиденья. Пришлось добираться до дома медленно. И именно это дало толчок к изготовлению спинки пассажира. И Вася подошел к конструированию творчески. Он придумал и изготовил оригинальное сидение. Если пассажира нет, то сидение водителя имеет форму седла с большим упором сзади, своеобразной мини-спинкой, поверх которой сделан кофр под шлем. Все это при случае откидывается, превращаясь в удобное кресло пассажира с удобной спинкой. Такой подход к дизайну кресла породил неподдельный интерес как у простых владельцев мотоциклов, так и у байкеров. В минуты пояснений Вася испытывал истинное наслаждение всеобщим вниманием. Ведь это он придумал! Ну, хорошо, не вся идея его - механизм трансформера разработал Паша, однако исполнение, и даже раскрой кожаной обшивки полостью за Маргеловым. И теперь за пассажира можно быть спокойным на любой скорости.
Но пока Маргелов едет по проспекту, а какая может быть скорость в черте города? Вот выберется на трассу и прибавит газу. А сейчас приходится подстраивать скорость под общий поток.
Вдруг заморгал светодиод – бензин на исходе, одновременно в кармане завибрировал смарт. Хансфри Вася подключить забыл, и чтоб ответить на звонок, надо остановиться. Но перед этим надо выбраться с левой полосы. Как назло автомобильный поток замедлился, а затем вообще встал. Маргелов осмотрелся и заметил впереди логотип Лукойловской заправки. Ага, заправимся и на звонок ответим. Вася направил байк меж вставших машин, в надежде проехать к обочине. Он проехал между двух внедорожников, включил правый поворот и протиснулся перед Камри к бордюру, затем осторожно проехал вдоль автобуса и свернул к заправке. Не доезжая до колонок, он остановился, скинул шлем  и выудил смарт. Кто же такой настойчивый? Звонила мама. Вася нажал ответить, с мыслями – что-то случилось. Однако ничего особого не произошло и Васе пришлось долго убеждать маму что у него все хорошо, что ни разу не голоден и питался вовремя, и что обязательно приедет. Вот рассосется пробка и приедет. Он нажал отбой, и озадаченно почесал подбородок. Что это с мамой? В первый раз она такую настойчивую заботу оказывает. В семье потомственных военных Вася воспитывался в строгости, и мамино сюсюканье всегда пресекалось отцом. А сейчас что вдруг произошло?
Маргелов дождался своей очереди к колонке, поставил байк на подножку, открыл бензобак и вставил пистолет в горловину. Тут его взгляд зацепился за табло с ценами на бензин.
- Ешкин кот! – изумился Вася.
Завороженно глядя баннер с ценами, он двинулся к павильону.
- Здравствуйте! – поздоровался Маргелов с улыбчивой девушкой-оператором. - Третья, девяносто пятый, двадцать литров для моего стального коня.
Девушка рассмеялась и тут же принялась набирать комбинацию на клавиатуре, изредка поглядывая на Маргелова. На мониторе отразилась цена и Вася вновь удивился.
- У вас сегодня супер-акция? – спросил Маргелов, не отводя взгляда от цены.
- Нет, акция начнется через неделю. Один за два. Покупаете десять – заливаете двадцать.
Хороший маркетинговый ход. Очень выгодный покупателям, не выгодный продавцу. Или он ничего в маркетинге не понимает. Не баллы на карту, не мелкая скидка, а к купленному литру бесплатно еще сверху один. Оплатив бензин банковской картой, Вася задумчиво посмотрел на девушку. Та мило улыбнулась.
- Может встретимся, красавица?
Девушка продемонстрировала колечко на безымянном.
- Тогда можно вашей улыбки про запас?
- Этого не жалко! – улыбнулась она.
Вася сделал вид, что поймал что-то невесомое и бережно положил это за пазуху, потом попрощался, под звонкий смех оператора и вышел из павильона. Он откатил заправленный байк в сторону, сел, но заводить мотор не стал. Вынул чек и еще раз посмотрел на цену.
Четыре сотни за двадцать литров! И еще невероятная акция! Тут меж нефтяными компаниями жесткая конкуренция? Или еще что? Маргелов недоумевающе смотрел на чек. И вдруг до него дошло.
- Ешкин кот! Так у нас получилось!
Спеша проверить догадку, Вася достал смарт, который тут же завибрировал. Звонил Паша.
- Вася, - быстро заговорил Свешников, - ты не представляешь, у нас получилось! Теперь точно получилось! Есть доказательства.
- Да я уже понял, - ответил Маргелов.
- Что, тоже в Вики заглянул?
- Нет, по ценам понял. А что там в Вики?
- Хм, ценам… - Паша помолчал. – Мне тоже цены странными показались. А в Вики и вообще везде… Победа седьмого мая! Понимаешь? Седьмого!