Ветки хлестнули по бортам и затрещали, ломаясь - ганомаг протискивался меж двух сосен. Это не дорога, а больше тропа. Правда имелась колея. Чуть видимая, узкая, тележная, но пока по этой лесной тропе-дороге ехать удавалось.
Сосновый лес почти без подлеска. Видимость хорошая. Бойцы из кузова торчат намеренно, лишь при проезде меж стволов и через кусты прячась за броню. Пулеметчик тоже бдит. Не немцев опасаемся, а своих. И бойцы вдоль бортов принадлежность к Красной Армии обозначают, если вдруг попадется группа окруженцев. Черт его знает - сколько красноармейцев сейчас бродит в лесах, выходя из окружения. Злые, голодные, а тут техника вражеская, с крестами на бортах. Пальнут, не разбирая. Как выразился правнук, когда советовал поступить так – по закону подлости ведь попадут, и не дай бог как со случаем недавней бомбардировки. Ведь сорвут задание.
Жуков переключился на вторую передачу и прибавил газу. Прямой участок дороги короток, особо не разгонишься. Впереди опять меж стволов придется маневрировать. Если попадется ствол поваленный, то на этот случай имелась пила-двуручка и пара топоров. Или мешающий проезду ствол спилить…
Руль у ганомага тугой. Прямо ехать еще ничего, а как дорога начинает петлять, нарулишься. Жуков уже километров десять ведет броник. Руки с непривычки отяжелели, пора у Лукина смену просить. Он сидит рядом, тетрадь изучает, иногда поглядывая на немецкую карту. Хмурится, но молчит. Не прост этот гэбэшный капитан. Сложившуюся обстановку изучает вдумчиво, сравнивая прочитанное, то что сам знал, и что летчик рассказал. Явно не боевик, но стрелковая подготовка на высоте. Аналитик, из следователей. Это мнение сложилось из двух – самого Сергея и правнука, после наблюдений за Лукиным. Это и манера держаться, говорить, моторика… и еще навык вождения. Но не как показатель. Просто оказалось, что в собранной группе водить умеют только двое - Жуков и Лукин. Ибо свой водитель из группы погиб. Правда Жуков не стал уточнять, что водитель он не ахти, но правнук, уверил, что поможет, так как он водит все что двигается.
«То есть все-все-все? – уточнил Сергей». «Все, кроме самолетов и вертолетов, - ответил правнук». «И танк?» «Современный мне без проблем. Но с профи даже рядом не стоял. С нынешними - разберусь, но времени больше потрачу». «Серьезно вас там учат! – подумал Жуков». «А то!»
Еще в расположении Лукину под роспись вручили трофейный немецкий планшет с картой и пояснительной запиской. Капитан госбезопасности с минуту изучал карту, потом бегло просмотрев записи, посмотрел на Жукова. Сергей почувствовал себя неуютно.
«Оттиск ОГВ у себя на лбу не ощущаешь? - Сострил правнук».
Какие бы мысли не шевелились в голове Лукина, но ничего менять не стал. Наверно решил, пусть этот комбат будет рядом. Только уточнил – может ли капитан водить бронетранспортёр? Именно это и стало решающим…
К выезду приготовились быстро. Вопрос встал в заправке. Промер бака показал – чуть менее половины, а это литров шестьдесят-семьдесят, на восемьдесят километров должно хватить. Но это по хорошей дороге. Сколько придется плутать по буеракам – не известно. В дивизии горючим помочь естественно не смогли, самим было мало. Предложили только канистру авиационного, но было сомнительно – прожует немецкий мотор этот бензин, или нет. Канистру естественно взяли.
Впереди показалась развилка. Судя по солнцу, правый съезд имел южное направление, а левый по дуге уходил на восток. Что в правом направлении, что в левом далее виднелись просветы. Лес заканчивался, начинались поля. И виднелись крыши домов.
- Останови-ка, - сказал Лукин, поднимаясь.
Жуков остановил ганомаг и выключил скорость. Обернулся и мотнул головой. Бойцы поняли без слов. Зарубин и Березин выскользнули из кузова и выдвинулись по дорогам вперед. Ким занял позицию в тылу. Тем временем капитан развернул свою карту. Хмыкнул. Сунул планшет Жукову.
- Что думаешь?
Сергей посмотрел - этой развилки, как и самой дороги на карте не было. Как не были обозначены те селения, что виднелись впереди.
- Чудесное вредительство, - ответил Сергей. – Дрянь, а не карты. А на трофейной?
Лукин поджал губы. Ага, развел тут секретность…
- Хорошо, - сказал капитан госбезопасности, и достал немецкую карту.
На трофейной, в отличие от имеющейся, все обозначения селений имелись. Надписи на немецком конечно, но привязаться к нахождению не проблема. Через плечо заглянул Крамаренко.
- Думаю нам налево, - сказал он.
- Да, налево, - согласился Жуков.
- Почему? – спросил Лукин.
- Мы больше на запад сместились, - ответил Жуков. – Вот тут ехали…
- А нам восточнее надо, - добавил майор. – Вам несподручно было, а я на компас смотрел и азимуты брал. Мы тут. – И Крамаренко ткнул в карту.
- Ага… - сказал Лукин, присмотревшись, - выходит, что правая дорога на Волковыск ведет, и там Задворье виднеется. А если налево, то впереди Ляховичи. Но в Ляховичах через речку моста нет. Может и есть, но сомневаюсь, что на бронетранспортере проедем. Нужно еще правее брать, и через Самаровичи ехать, а там, через Конно до Зельвы восемь километров.
- И вопрос в том, есть ли тут немцы? - сказал Крамаренко.
- Еще вчера через Зельву части четвертой армии проходили… - задумчиво сказал Лукин. – Почему летчик про мост ничего не сказал? А немцы ударили… - и вопросительно взглянул на Жукова.
- Насколько я понял, Гудериан чуть южнее прошел. Вот, - и Сергей показал на карте, - через Ружаны на Слоним. Часть дивизий после окружения десятой армии под Белостоком, ударили на Волковыск. Тут рядом почти. Так что шоссе и железку через Зельву, немцы вниманием не обойдут.
- Считаешь, на этом берегу Зельвянки наших не осталось?
- Не знаю, товарищ капитан госбезопасности. Надеюсь в Зельве наши. Но буду исходить от худшего.
- Хорошо, - кивнул Лукин, - выдвигаемся к Зельве, а там по обстоятельствам. И еще, обращаться ко мне – товарищ капитан. И все! Ясно? Товарищ Жуков, заводите, нет, стоп, давайте сменю…
Лукин сел за руль, а Жуков высунулся и негромко свистнул. Бойцы охранения заскочили в кузов.
- Разговорным немецким кто владеет? – спросил Лукин.
Жуков отрицательно помотал головой. Его бойцы тоже.
- Ясно, Якимов! Возьми каску немецкую и плащ под сиденьем. Если что, будешь немца изображать.
И капитан включил передачу…
К Зельве группа подошла к вечеру. Пешком. Бронетранспортер оставили в паре километров в небольшой рощице, тщательно замаскировав. Причины просты – лес практически закончился и в районе городка слышались выстрелы и что-то горело. Дым поднимался высоко.
Жукову было тяжело осознавать то что он узнал от правнука. Не верилось, но он не возражал. Не будет гость зря наговаривать. Мимику капитана заметил Лукин. На вопрос – в чем дело ответил – нехорошее предчувствие.
И вот группа на месте. С небольшого холмика, поросшего молодым березняком они рассматривают маленький городок. Даже не городок, а большое село с церквями и железнодорожной станцией. Она имела четыре линии путей, большие угольные склады и гидроколонки для заправки паровозов водой. От станции отходило на восток ветка к какому-то зданию, стоящему прямо на реке, очевидно мельнице. Но особо рассмотреть, что там не удалось – вдоль ветки кустов наросло. В городке ничего не дымило. Дымные столбы стояло левее, как раз в стороне обоих мостов – автомобильного и железнодорожного. Зато постреливали именно в городе. Немцы. Были бы в Зельве наши, то был бы полноценный бой…
На станции стоит два товарных состава. От локомотивов осталась груды железа. Очевидно попали под авиаудар. Немецкий летчик положил свои бомбы ювелирно - по паровозам, зацепив кроме них весь пучок стрелочных переводов. Взрывы бомб и котлов разметали котельное железо в хлам. Досталось тендерам и первым вагонам. Последующие стояли почти целые, посеченные осколками.
Лукин и Крамаренко в бинокли осмотрели окрестности и переключились на станцию. Свою оптику Жуков потерял, когда дивизия выходила из боя, теперь Сергей сожалел – пригодилась бы. В принципе до станции чуть менее двухсот метров, но рассмотреть номер вагона просто не реально.
- Так, вот наш вагон, - сказал Лукин.
- Какой?
- Ближний состав, крытый перед цистерной.
Командиры какое-то время разглядывают вагон, потом переключаются на цистерну.
- Она с бензином, - пробормотал Крамаренко и подал бинокль Жукову. – Посмотри.
- С бензином, - подтвердил Сергей, приглядываясь. – Похоже полная. Вон как парит над крышкой. Цистерну специально прицепили за спец-вагоном?
- Не в курсе, - ответил Лукин. – Мне только описание с номером вагона дали.
И капитан госбезопасности задумался. Крамаренко с Жуковым переглянулись, сразу поняв. Не велика задача – в городке точно немцы. Пока у них интерес с южной стороны и в районе мостов, но скоро они доберутся до станции и выполнить задачу будет проблемно. Между ними и станцией выкошенный луг – незаметно приблизиться не выйдет. Единственный выход сместиться к той железнодорожной ветке, что ведет к мельнице и пройти к составам, прикрываясь насыпью.
- Якимов, - обернулся Лукин к своему бойцу, - пулемет тут установи. Лучше места не найти.
Сказал невольно покосился на Жукова и Крамаренко. Оба кивнули, подтвердив правильность выбора позиции.
- Еще пару направо, метров на сто, фланг прикрыть, - сказал майор.
- И на ветке пару оставим, когда к составам крюк дадим, - добавил Жуков.
Кравцов и Федоров отправились прикрывать справа, Ким оставался вторым номером с Якимовым. Зарубин и Березин двинулись вслед командирам. Приблизились к насыпи, миновали канаву с водой и поднялись к полотну. Выглянули...
Волковыск – Зельва – Слоним. Дорога жизни. Дорога смерти. Полки, дивизии, корпуса армий двигались по шоссе растянувшись на десятки километров. Грузовики и танки, санитарные фургоны и телеги, кавалерия и стада, тягачи и толпы беженцев. Сотни тысяч людей стремились уйти от надвигающегося врага. И это великий исход уперся в небольшую речушку с болотистыми берегами.
Зельва. Маленький древний городок стал свидетелем великой трагедии. Свидетелем беды. Кровавых боев и бесконечного горя.
Маленькая речка Зельвянка для техники и сотен тысяч людей превратилась в большое препятствие, так как автомобильный мост был подорван диверсантами. Целым остался только железнодорожный. Его немцы не бомбили, имея на него виды, хотя авианалетов было не счесть. Пилотам люфтваффе не надо было прицеливаться - стреляй и сбрасывай бомбы всегда попадешь. Налет-налет-налет. И люди под бомбами шли на другой берег. По мосту. Вброд…
Этот рубеж символ смерти и мужества. Символ сказочной реки Смородины и Калинова моста. Кто прошел, тот спасся? Что ждало людей на восточном берегу Зельвянки?
Немецкое командование, решило во что бы то ни стало уничтожить выходящие из котла части Красной Армии. У Зельвянки Федор фон Бок сосредоточил внушительные силы вермахта.
И грянула битва. Первым на прорыв пошел сводный отряд под командованием комбрига Бельченко. Следом атаковал немецкую линию обороны сводный батальон полковника Смолякова. Вместе с батальоном из котла пытались выйти и остатки штаба 10-й армии, в том числе генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович Карбышев. Утром 27 июня полковник Молев предпринял последнюю атаку. Вперед пошли остатки стрелковых батальонов, артиллерии, танки, что смогли форсировать Зельвянку, часть кавалерийского полка и даже бронепоезд…
Красноармейцы дрались не на жизнь, а на смерть. Местные жители потом долго хоронили павших. Так много их было…

Отредактировано ВВС (29-03-2021 17:32:58)

Мрачный пейзаж с застрявшей в реке техникой. Десяток танков в Зельвянке меж мостами, вокруг мельницы из воды торчат башни с распахнутыми люками - два БТ-7. На этом и том берегу остовы БТ-шек, сгоревших и без башен. Два полупонтона колыхаются на течении, а третий лежит на том берегу. На плотине брошенная полуторка с каким-то грузом в кузове. Еще одна уткнулась в БТ без башни. Трактор с мертвым мехводом, все еще державшимся за рычаги. Почти рядом с путями сгоревший остов Т-26 с конической башней и телами угольного цвета вокруг.
Тела… тела… тела…
Везде. На берегу, меж путями, на мосту, в воде. Распластанные. Целые и частями. И кровь…
Почти на путях в нескольких метрах от внушительной воронки лежит бесформенный кровавый шмат. На миг подкатила тошнота. Краем глаза Жуков заметил, как Лукин стал бледно-зеленым, но своё внимание Сергей переключил на фигуры в форме мышиного цвета, которые цепями двигались со стороны шоссе. Немцы деловито обходили брошенную технику, останавливались около тел и стреляли в трупы. Зло так, стреляли.
В душе будто вулкан взорвался. Лава ярости чуть наружу не выплеснулась. Что-то ледяное и такое же яростное вдруг воспротивилось извержению. Руки дрожали от напряжения. Борьба сознаний длилась казалось целую вечность. На самом деле какой-то миг. И ярость капитана одолевала. Тогда в голове запульсировал отчаянный крик - «Мать твою, капитан, через коромысло, лох йоп-та, ты чего творишь?». Наваждение чуть схлынуло. «Голову включи, дед, мля! – продолжал отповедь правнук. - Смотри вон, бойцы сейчас тоже огонь откроют!». Отхлынуло, и включился рассудок. Действительно, Зарубин и Березин уже вскинули автоматы, вот-вот стрелять начнут. Но ждут приказа, и если приказ не отдать, то откроют огонь сами. По перекошенным лицам видно.
- Не стрелять, мать вашу! - зашипел Жуков, кося одним глазом на немцев. – Отставить! Отставить, я сказал!
Бойцы нехотя подчинились. Позади началась какая-то возня, и капитан развернулся к новой напасти. Оказалось Крамаренко, приглушенно матерясь, пытается удержать Лукина. Автомат капитана в стороне, а он пытается достать пистолет из кобуры. Лице Лукина перекошено, глаза бешено сверкают. Майор удерживает руку с трудом, но отобрать пистолет ему несподручно.
Сергей скользнул к ним и вывернул ТТ из кисти. Затем уже вдвоем прижали капитана к насыпи.
- Ты что творишь, мать твою! – зашипел Жуков. – Задание провалить решил?
В голове хмыкнул правнук «Сам-то минуту назад…», но был мгновенно послан. «А майор-то красава!» Смысл этой мысли дошел не сразу – выходит только Крамаренко смог свои эмоции сдержать? Даже стыдно стало.
Лукин попыток вырваться больше не предпринимал.
- Суки! Твари! Нелюди! - Тяжело дыша, выдавил капитан.
И из его глаз потекли слезы. Жуков с Крамаренко переглянулись. Видеть зверства врага это не просто видеть смерть. Тут порой и стальные нервы не помогут. Для Лукина похоже тот встречный бой был вообще первым, а тут…
Ужасами войны за неделю боев Жуков пропитался по самое не могу. Крови и разорванных тел повидал… Оторванную ногу оберст-лейтенанта без эмоций рассматривал, лишь сожалея о гибели врага как языка. Но все же…
Майор вон тоже хватанул, до нервного срыва, чуть пулю себе в лоб не пустил. Черт его знает - где находится предел нервного напряжения. В какой момент ярость выплеснется и затмит разум? Ведь хотелось добраться до врага, вцепиться зубами, и рвать, рвать, рвать…
Еще когда по лесу шел, правнук много чего рассказал, что сначала не верилось, а теперь…
- Ничего, - процедил Крамаренко, - все воздастся. Ничего не забудем.
- Ты-то сам как? – спросил Жуков.
- Как-как… - пожал плечами майор. – Выгорел. Но острое желание зубами их грызть имеется...
- Я тоже в порядке… - спокойно сказал Лукин. – Отпустите.
Капитан сел. Бледен, руки и ноги дрожат. «От Лукина сейчас толку не будет. И его амеба не в струю…». Эту мысль правнука Сергей понял сразу. Хотя вновь странно выразился. Жуков взглянул на майора, тот понимающе кивнул. А чего тут понимать, ясно, что придется действовать самим.
Жуков выглянул. Немцы подтянулись ближе к домам, и уже орудуют в городке. Иногда слышатся крики и стрельба. Действительно времени в обрез. Станцию наверняка проверят, если не уже. Там топлива в цистернах хоть залейся и всякого добра в вагонах и на складах. Ушибленные своим орднунгом применение всему найдут. Даже танки восстановят, чтобы на них воевать.
- Тол где? В мешке? Снимай, капитан. Без возражений! Фрицы ждать не будут.
- Фрицы?
- Фрицы, Гансы, Михели, чтоб им гореть, мля, какая разница.
- Ясно, - кивнул Лукин, явно собираясь идти к вагону. – Вперед!
- Нет, товарищ капитан госбезопасности, - покачал головой Жуков. – Мы все сами сделаем.
- Стрелять и рвать врага – наше дело, - добавил Крамаренко. – А твое - шпионов да предателей выявлять. Ты, капитан, лучше нас прикрой. И не сомневайся, приказ выполним.
Лукин было вскинулся, но сник, поняв, что оба правы. Скинул мешок и передал майору.
- Удачи, мужики. И не смейте погибнуть, особенно ты, - и Лукин толкнул кулаком Жукова.
- Это как выйдет, капитан...
Пробрались вдоль насыпи до развороченных стрелок. Скатились в воронку, прислушались. Где-то слышались голоса, их заглушали частые выстрелы, но говорили явно на немецком.
До нужного вагона пришлось ползти, ибо тут высота насыпи уменьшалась, а канава что шла вдоль, была мелковата. Если бы не выкосили бы подчистую всю траву, то подобраться было бы легче.
Жуков глянул назад. Бойцы с Лукиным уже оттянулись к кустам. Капитана еще можно было заметить, если приглядеться, то Березина с Зарубиным уже с трудом, и то, зная, что они рядом с капитаном находятся. Кравцова и Федорова тоже только по невнятным кочкам найти можно, а пулеметчика и сержанта Кима кусты маскируют.
Это благодаря предложению Сергея, по совету правнука, на скорую руку изготовили лохматку из мешковины, распустив её длинными лоскутами. Крамаренко, кстати, предложение с энтузиазмом поддержал, сказав, что видел такие в финскую. Теперь эта маскировка хорошо помогала. При передвижении мешковина цепляла мусор, высохшие травинки, листву, что только добавляла себе незаметности. А капитанская амеба тут выделялась бы словно красный круг на японском флаге.
У нужного вагона замерли прислушиваясь. Где-то совсем рядом говорили. Толи чуть дальше, толи с той стороны составов.
Крамаренко знаками показал – смотри и скользнул под вагон. Выглянул из под колесной пары и сразу обратно. Вновь знаки – два немца, идут сюда. Затем майор зацепился за что-то вверху и повис под вагоном, а Жуков распластался без движения у насыпи.