По первому впечатлению местечко показалось нам подходящим – тут сухо, потому что находится этот город прямиком в пустыне. Ну, или совсем рядом. Тут как раз грузят на морские суда то селитру, то гуано, которые где-то в пустыне и добывают. Места здесь солнечные и не жаркие, хотя, считай, у самого южного тропика. Какая-то природная хитрость, связанная с идущим от Антарктиды холодным течением.
Главное же для нас – место здесь не слишком оживлённое. Город вообще вытянулся вдоль берега, потому что дальше сразу кручи – горы подступают к самому океану. И есть почта с телеграфом. Оля отправила открытку в Монтевидео, подписавшись чужим именем, где выразила восхищение номером, с которым выступает её матушка. То есть – обычный комплимент артистке цирка, на адрес которого послание и ушло. Надо же было дать знать родителям, что мы не погибли, а то они ведь переживают из-за нашей пропажи.
- По почерку узнает, - хмыкнула моя роднуля, когда я спросил, как матушка поймёт, что это именно она.
Потом я искал себе работу, что без документов не так-то просто. Ведь бумаги, выписанные на моё имя, показывать нельзя, а другими мы не запаслись. Так что на особо доходное место претендовать не следовало – стал частным порядком ремонтировать машины местным автовладельцам. Как раз на оплату квартиры и пропитание и выходило. А уж потом получил предложение поработать механиком в одном из частных же гаражей. То есть, если по-нашему – в небольшом автохозяйстве.
Жили мы тихо и неприметно. Оля вела домашнее хозяйство и вместе с соседками перемывала косточки всем, на кого ложился взгляд – мужьям, продавцам из магазинчиков, городской администрации и действиям стран-участников войны. А я по пути с работы заглядывал в пулькерию – это название местных пивнушек – где пропускал чашечку мате – тутошнего чая – под разговоры с коллегами о всеобщей несправедливости и жадности работодателей. То есть вносил посильный вклад в классовую борьбу. Мы попросту вживались в окружающую действительность и абсолютно ничем не выделялись, старательно сливаясь со средой обитания. Продолжалось это около двух месяцев, пока в местной газете среди объявлений не появилось несколько ожидаемых строчек – с нами искали связи. Ну да – город известен по штемпелю на открытке, а остальное – дело техники.
По указанному адресу мы нашли нашего старого знакомого – Виктора Сергеевича. Он забрал у нас и футляр с фотоплёнками, и схему, следуя которой легко отыскать припрятанное золото. Велел продолжать сидеть тихо, потому что последствия нашей авантюры и ему показались сомнительными. То есть, таинственное исчезновение самолёта в горах, действительно наилучшим образом снимает вопросы, которые могут возникнуть у немцев.
- Так, скажи мне, пожалуйста, Кутепов! Что за интригу ты затеял с королём Георгом? А то и мы гадаем, и они. Надуваем, понимаешь, щеки на высоком международном уровне, но никак в толк не возьмём – к чему ты клонишь?
- Знаю, что будет, но ума не приложу, что с этим поделать, - ответил я совершенно искренне. – Америка выйдет из войны самой сильной, причем флот её, навоевавшийся с японцами, превзойдёт своей мощью даже британский. И это при разграбленной Европе и разрухе у нас и в Германии. Чисто теоретически международная традиция подсказывает, что подобную мощь хорошо бы уравновесить, объединив усилия двух самых сильных стран, оставшихся после подобного рубилова. То есть Советскому Союзу и Великобритании надо бы найти общие интересы и сгладить противоречия, чтобы иметь возможность проводить независимую политику, не оглядываясь на заокеанского богатыря. Да, придётся в чём-то уступать друг другу, но это ведь и есть политика! Тут я абсолютно неискушён.
- Знаешь, говоришь, - задумчиво проговорил Сергеич. - В том-то и загвоздка, что знания твои достоверны. Да и шаги, на этих знаниях основанные, эффективны. А тут, - он развёл руками, - просто уму непостижимо, что такого интересного мы сможем предложить англичанам. Да так, чтобы они потом нас с потрохами не съели, и не обчистили до нитки, колонизаторы хреновы.
- Чисто умозрительно, ничего, кроме транспортного коридора через собственную территорию, - улыбнулась Оля. – Они нам помогут увеличить пропускную способность железных дорог, и подтянут навстречу ветки из Ирана, Афганистана, Индии. У них сразу улучшится связь с зависимыми территориями.
- Это политически не соответствует курсу партии, - мотнул головой наш куратор. – Но я всё равно доложу. И отмечу, что длительное пребывание за границей отрицательно сказывается на вашем моральном состоянии.
На этом мы и распрощались.

Глава 27.

Еще с месяц ничего в нашей жизни не происходило, пока снова не прибыл старый добрый куратор – всё тот же Виктор Сергеевич.
- Товарищи генерал-майоры! – торжественно произнёс он прямо при встрече. – Поздравляю вас с высокими правительственными наградами – орденами Красного Знамени.
При ответе, произнесённом негромко, мы с Олей допустили разнобой. Я признался в том, что служу Советскому Союзу. А она – трудовому народу. Почему признался? Потому что мы ведь не дома и даже слов подобных не должны произносить, тем более – по-русски. А потом у меня возник вопрос:
- Виктор Сергеевич! Что это за головотяпство? У нас явно прошла смена званий и знаков различия. Переаттестация, одним словом. Удобный случай устранить недоразумение, возникшее явно по недосмотру. Спокойно, без нервотрёпки записываете майоров госбезопасности майорами госбезопасности – и мы понижаемся в звании, как минимум, на три ступеньки. Уже не так сильно голова болит.
- Присядьте, пожалуйста, товарищи генерал-майоры. Дело в том, что примерно это и планировалось, но футлярчик со снимками документов, когда руководство ознакомилось с их содержанием…. В общем, моё предложение не нашло понимания наверху, потому что команда была: «Повысить в звании и наградить» - не удалось удержать вас даже на прежнем уровне, а то были бы вы полковниками, как я. Уж извините, пожалуйста.
- Вот ведь невезуха! – всплеснула руками Оля. – Для моего звания в женском роде даже слова нормального нет, потому что «генеральша» - это жена генерала.
- Так ты и есть генеральша, - подколол её я. – Да ещё и генералица, если правильно словообразую. И вообще, Виктор Сергеевич, хоть маразм и крепчает, но вы всё равно наш куратор. Без чинов?
- Без чинов, - улыбнулся гость. – Но данные на тех плёнках, действительно важные. Меня ознакомили с фрагментами, касающимися нашей зоны ответственности.
- Только не говорите, что там было, - поторопился остановить его я и покосился на Ольгу – она-то наверняка хоть что-то, да смогла разобрать через увеличительное стекло.
- Не скажу, конечно. А вот что не забуду отметить, так это успех с выводом из строя подводных рейдеров, действующих в южной Атлантике. В сумме через подстроенную вами западню их прошло восемь штук. А потом они перестали там появляться. Просто неизвестно, закончилась выделенная квота для этого района, или немцы что-то заподозрили. Но всё равно, результат просто замечательный. А вам неплохо бы вернуться в Москву – руководство заинтересовано в подробном изучении того, что подсказывает твоя, Кутепов, логика.
- Она не про всё догадывается. Только иногда, причем всегда ни с того, ни с сего, - попытался отбиться я. Но Оля оказалась решительнее:
- Нельзя ему возвращаться в Советский Союз, - воскликнула она испуганно (впервые в жизни отметил у неё проявление этого чувства). – Его же сразу расстреляют!
- Это что? Тоже твоя логика так подсказала? – и, дождавшись согласного кивка, - тогда действительно, нельзя. Остаётесь здесь и сидите на консервации. Только не теряйтесь – дайте знать, если вздумаете переехать. Кстати, неизбежность расстрела, это что, навсегда?
- До смерти Сталина, как минимум. Примерно года до пятьдесят третьего.
- А потом что изменится?
- Начнётся бардак. Верхние позиции в пирамиде власти займут люди не настолько компетентные, как Иосиф Виссарионович и Лаврентий Павлович. Загнобят приусадебные хозяйства и кооперативы вместе с артелями и другими предприятиями негосударственной собственности. Конечно, успехи тоже будут, потому что люди у нас сознательные и дисциплинированные, но конкуренцию на внутреннем рынке задавят в корне. Станем мы страной вечного дефицита, потому что никакой Госплан всех нужных людям горшков не пересчитает, отчего любые ошибки руководства или неожиданности во взаимодействии с зарубежными партнёрами начнут приводить к общегосударственным запорам.
Во власть попрут всякие артисты вместе с ловчилами, отчего на смену организационному труду придут неисчислимые инструкции на каждый чих, и предписания на каждое шевеление. Системы показателей, вороха отчётности, непременные рапорты к знаменательным датам – снова возникнет революционная ситуация, вызванная неспособностью верхов реально управлять. Низы, разумеется, такую власть не поддержат, точно так же, как и в семнадцатом году – всё будет по Марксу, Энгельсу, Ленину.
- Не приезжайте в Союз, Кутеповы, - выдохнул Виктор Сергеевич. – Вас там, действительно, расстреляют.
- А Олю-то за что? – возмутился я.
- Заодно с тобой. Зашить бы тебе рот, товарищ генерал-майор.

Dimitriy! Хорошая мысль. Спасибо.