– Завидует, может, кто твоему отцу? Потому и гадят. Ты-то сама вроде ещё никому мозоли любимые оттоптать не должна.
– Сам он склонен считать, дело в повышенном числе больных на голову в определённой среде. Других обвиняют в том, с чем у самих не в порядке. У него в главных подозреваемых был тот, кто либо жену и детей бил, либо повышенным интересом к излишне молоденьким отличался. Но хоть чего-то, похожего на доказательства против них не нашлось.
Одного, правда как раз за малолеток и посадили, но это точно не он был, насколько я знаю, заключённым печатные машинки не полагаются.
После того, как императорский курьер патент на дворянство привёз... Ты словно язвила, даровав с правом передачи по наследству.
– Даже мысли такой не было. У меня с полумерами плохо, влупила высшее из того, на что право имею.
– Отдельная благодарность, – тон на совсем официальный переключается.
Марина только машет рукой в ответ.
– Ты на будущее учти. Я не только за хорошее, я и за плохое тоже по-полной вкачу. Скорее всего, просто и без затей расстреляю
– В этом я и не сомневаюсь. Главного не досказала. Мне отец меч купил. Самый лучший из известных в наших краях. Мастер даже не сразу поверил, берётся не в коллекцию, а для ношения. Причём пожалования от Императора и Главы Дома Еггтов, правда он не знал, что Глава сейчас ты.
- Ja, ja, – дурачится Марина по-немецки.
Рэдрия только удивлённо хлопает глазами.
Марина не сразу соображает.
– Просто подтверждаю, что я гланюк в доме на одном сильно малонародном языке нашей Империи.
– Мало – это сколько? Кого свыше ста тысяч, я вроде, все нации помню. По «Народам Родины» у меня отлично.
– По последней переписи – тысяч тридцать. Отец с ними там воевал, до сих пор недолюбливает. Мирренский расизм по сравнению с их идейками – детский лепет на лужайке. Выбивание этих идеек из голов этой нации только родной стране отца в двадцать миллионов человек.
– Как-то не смотрится, если честно.
– При населении страны чуть больше двухсот?
– Ничего себе! Под десять процентов населения. Притом большей чпстью самого молодого и здорового. Как они это вообще пережили? У нас на те три погибших процента до сих пор сегодняшние проблемы списываю, а у них...
– Крайне плохо они это всё пережили. Сходи как-нибудь в библиотеку, почитай. У меня про падение Империи даже сейчас зла не хватает говорить. Притом, я там никогда не жила, но когда такое государство рухнуло... Зла не хватает, теперь уже от того, какими тупыми люди могут быть.
Рэдрия осторожно касается руки Марины.
– Не злись, это ведь было вовсе не здесь. Я знаю иномировую историю.
– Думаешь, я там тебя не видела. Я повторения боюсь. Здесь!
– У нас война. Не как там было.
– У нас рвануть может гораздо хуже. К половине, если не больше пороховых бочек фитили уже подожжены.
Теперь уже Рэдрии страшно становится. Из-за жуткой честности Херктерент. Ведь если скажет «убью!» не в шутку – вскоре пойдёт убивать на самом деле. Возможно, с особой жестокостью.
Марина трясёт головой, словно прогоняя остатки сна.
– Всё в это мире повторяется. Мне, как двух миров порождению, особенно чётко всё это видно. Я иногда ненавижу собственную наблюдательность. Мы на горящем пороховом складе живём, Рэда.
Ещё страшнее становится. Эту же фразу Хорт слышала от отца. Человека, не знакомого ни с кем из Еггтов. Отец тогда не шутил. И был абсолютно трезв. Рэдрия никогда не думала, кто-то из легендарных Змей станет её другом. Но таких сейчас двое. Обе говорят о крайне схожих вещах.
Мир меняется, как гигантская личинка насекомого, словно разрывая покров лезет на свет что-то новое. Непривлекательное и страшное. Хитин скоро затвердеет. Вот только люди – из другого материала.
– С тобой всегда так. Всего лишь хотела поговорить про свой меч...
– Одно из другого вытекает. Всё во всех мирах взаимосвязано.
– Только ты этих связей не ищешь.
– Всё верно, – ухмыляться Марина, – я очень многое и многих собираюсь рубить.
«И ведь сможет!» – думает Рэдрия, не зная, она сильно не первая, пришедшая к таким выводам относительно Марины.
– С тобой пообщаешься... Сразу столько разнообразного в голове начинает всплывать.
– Заметь, не я это всё там затопила.
– Сказанёшь ты иногда!
– Ага. Стараюсь. Неплохо получается, вроде. Только мало кто слышит меня.
– Я чем-то не устраиваю? Проблем со слухом, вроде, не имеется.
Так-так! Прогрев моторов пошёл. Если сейчас Марина кинется в драку, то Рэдрии, самое малое, станет очень больно.
Но пока ни к чему тлеющие угли бензином поливать.

Всё оружие и броня Рэдрии неплохого качества и вполне боевое, не дорогостоящие игрушки из лёгких сплавов, годные только для висения на стене.
Меч на фоне всего остального выделятся. Пусть и современный, имеет статус «особо оберегаемого». Для современного клинка подобный статус — высшая степень качества, означающая полное соблюдение старинных технологий изготовления. Имя мастера Марине знакомо. Два клинка его работы приобретены для коллекции «Дворца Грёз». При всех недостатках Императрицы, глубину познаний в качестве холодного оружия никто и никогда не подвергал сомнению.
Знаменитая узорчатая «Сталь Дины», «Еггтовская сталь» также употребляется слова другого мира «Дамаск» и «Булат».
У Рэдрии есть и футляр, и подставка для клинка, и полный набор средств для ухода. Притом, Марина замечает — качеством получше, чем у неё самой. Всё ожидаемо, любые обычаи самым рьяным образом соблюдают недавно принятые в какое-либо сообщество.
- Как твой меч называется?
- «Алое перо», - Рэда почему-то смущена, хотя сложно представить меч с другим названием в руках человека по имени Рэдрия.
Человек вошла в историю в шлеме с пером, оно даже попало на герб Хорт. Но детей у воительницы не было, и с её смертью стал мёртвым и герб и титул. Иногда отличившимся древние титулы жаловались вновь. Но с «Алым пером» этого не произошло.
"Глаз Змеи» Младшего Еггта не только национальное сокровище и один из символов страны, но и настоящее боевое оружие, пролившее в своё время немало крови. Клинок и сам по-себе немыслимых денег стоит. Играет роль имя мастера — Чёрная Змея Дина I  этим всё сказано. Высочайшее качество изготовления клинка. Немыслимая стоимость украшений рукояти и так всем известна. Правда, украшением рукояти занимались уже при Дине II. Седьмой по размерам брильянт — это не шутки. Марина, правда считает, настоящий камень  снят и заменён искусственным, но вслух этого никогда не скажет.
  Как-никак слава у камушка весьма кровавая, до Еггтов последним владельцем камня был вселенский патриарх разгромленной  Диной II Хратской империи. Сейчас о тех событиях спорят, было ли это величайшее достижение, или величайшее преступление Великих Еггтов. Споры гремят жаркие, где-то там, под центральными районами города и Старой Крепостью, скрыты руины павшей столицы. Судя по археологическим обследования, даже постройки Дины II были куда значительнее находящихся под ними.
Брильянт, украшающий клинок Марины (или бывший там раньше) выломан из посоха этого самого патриарха. На сам посох по одной из версий, этот вселенский и был насажен. Наконечники сохранившихся образцов весьма острые. Сами посохи обильно украшены золотом и драгоценными камнями.
Последний патриарх Севера считается мирренами святым великомучеником. По их легендам, для лучшего вхождения посох смазывался жиром пятидесяти праведниц. Впрочем, патологическая любовь мирренов к описанию жестоких пыток и казней всевозможных «святых», а так же поклонение различным не сгнившим частям тел этих святых, крайне сомнительного происхождения — вещь общеизвестная.
Существуют и грэдские версии версии гибели патриарха. Самая распространённая — ему без затей отрубили голову, возможно сделала это сама Дина II. Принятая у Еггтов и почему-то очень нравящаяся Императору — вселенский утоплен восставшими рабами в выгребной яме.
Гравюры тех времён вообще изображали сонм храатских священников повешенными  треугольной виселице в несколько ярусов. Патриарх вполне себе с головой и в полном облачении висел на вершине, ниже все располагались по иерархии. Самые значимые личности были подписаны. У ноги нижних повешенных валяется разломанная церковная утварь и отрубленные головы с бородами. На один из столбов задирает ногу собака.
Самая известная в мире грэдская гравюра. «Праздничное дерево» - так зовут на севере с лёгкой руки дочери своего жестокого века Золоторогой Дины.
«Торжеством красных демонов» - называют южане. Единственное грэдское произведение, репродукцию которого полагается иметь в каждом храме, как напоминание о гневе божьем для тех, кто в вере недостаточно крепок.

Учебный фильм есть, где старинным клинком перерубают ствол пулемёта. Про искусство фехтовальщика это говорит многое. Но если в современном бою с клинком удаётся подобраться к пулемёту — то это будет говорить только о косорукости пулемётчиков. Дина I делала великолепные клинки. Но именно её увлечение огнестрельным оружием послужило началом эпохи, отправившую доспехи и клинки по музеям.

Любимая тема мирренских церковных писателей и художников - нашествие безбожников представляется как трагедия космического масштаба. Карой божьей за раскол. Грэдские армии рисуются толпой чудовищ, уничтоживших великую цивилизацию пусть заблуждающихся, но всё-таки верующих.
То что сохранившиеся образцы материальной культуры не идут ни в какое сравнение с современными им грэдскими – так, деталь малозначимая.
О эпохе великих завоеваний грэдской Империи писали с таким злом и ненавистью, будто они были недавно, и у авторов под пулями и клинками погибли члены семей, включая малолетних детей. Хотя, описываются события, произошедшие столетия назад.  «Кровь праведников взывает к отмщению!» - лозунг на некоторые современные мирренские знамёна попавший.
Свирепые чудовища с окровавленным оружием, разбивающие головы младенцев о камни, тащащие куда-то женщин, срывающие с мертвецов драгоценности, отчаянно сопротивляющиеся последние воину, «мученики севера». Даже день памяти «всех святых» учреждён в память мучеников и праведников империи, чьи подвиги остались церкви неведомы.
Марина подозревает, некоторые мирренские художники от государственных церквей будучи не в восторге намеренно с излишней жестокостью и натурализмом изображали пытки и казни священников.
Эпоха великих завоеваний и в грэдском искусстве широчайше отражена.
На многих изображениях присутствуют прославленные клинки - «Глаз Змеи», ныне принадлежащий Марине и «Золотая Змея»  сестрёнки.
Изображения конной Дины почти неизвестны. Почти все сражения Годов крушения она провела сидя на знаменитом складном табурете. Похожая на машину армия с легкостью перемалывала всех, попадающихся на пути.
Только раз воительница поднялась с табурета, возглавив колонну при штурме вражеской столицы.
На площадь перед Старой Крепостью выходит Дорога Дины – главная улица страны. Там Золоторогая ведьма вела свою колонну, там плавились камни от огня молний Чёрной Змеи, чей секрет до сих пор не разгадан.
  Оплавленные камни, немые свидетели великих событий и сейчас лежат в стенах старых домов.
Красным гранитом Дорога Дины доведена до ворот Старой Крепости, стоящих на месте «Сердца мира» - главного храма Храатства Всея Мира.
По этой дороге в старинных доспехах от площади Лагерь до ворот пешком идёт новый Император, впервые, как хозяин входя в Старую Крепость. В парадном кабинете Саргона и сейчас сидят его доспехи. Предшественник для себя заказал облегчённые, годные только для съемок в ещё не существовавшем тогда, кино. У отца были хоть и современной работы, но сделанные по старым правилам настоящие генеральские боевые. Даже вмятина от проверочного выстрела из старинного ружья есть.
Когда договорились с мирренами об открытии посольств, был довольно длительный спор, где участок под здания в столице выделять. Слишком многие сочли пожелание построить здание с фасадом, выходящим на «Дорогу Дины» откровенным вызовом. В первую очередь, из-за обязательной в каждом мирренском учреждении, церкви. Причём, с видимым издалека куполом.
Спор на несколько лет затянулся. Здание всё-таки построили выходящим фасадом на другую улицу. Без купола, но всё-таки с церковью, размещённую в подвальном этаже и официально освящённая, как пещерная. Якобы такие в таких сооружениях молились первые истинноверующие, спасаясь от гонений властей Островной Империи.
Подобная постройка тоже, в общем-то оскорбление с дипломатической точки зрения. Но на тот момент обе стороны считали, «плохой мир лучше хорошей» войны.
Между Великой и Мировой войнами посольство вновь размещалось в том же здании. Его не стали сносить, хотя в первые дни Великой войны такие призывы и раздавались. Ограничились уничтожением герба над входом и вывозом всей церковной утвари и уничтожением фресок. После войны всё имущество было объявлено пропавшим в ходе боевых действий, хотя боевые дирижабли считанные разы долетали до столицы и практически не нанесли урона.
Марина знает — все культовые произведения были сожжены в присутствии ЕИВ, серебро и золото — переплавлено и передано в военное ведомство.
Вторично храм мирренам пришлось отделывать с нуля. Что на этот раз с убранством стало, Марина не знает. Прекрасно известно другое — комплекс зданий переоборудован в тюрьму, где содержатся военнопленные. И сведения об этом доведены до мирренской Ставки.
Бомбы на этот район города падают всё равно, хотя в сами здания попаданий пока нет. Зато статей о нелюдях с севера, использующих пленных в качестве живого щита, гневных статей на Юге написано предостаточно. Причём, писаки не то, что в столице никогда не бывали, но даже карту города поленились посмотреть.