Окончание Главы 21.

  От жары часто не спится. Кондиционеры помогают плохо. Похоже, ещё долго не заснуть, а делать ничего не хочется. Просто лежать — тоже смысла особого нет.
Можно по дворцу побродить, ночью он довольно загадочен. Хотя, Марина знает, свет в любом помещении можно включить либо самой, либо позвонив на пост охраны.
Давно уже заметила, дворец строил неумеренный поклонник водной стихии. Бассейнов различной глубины, формы, состава и температуры воды ну очень уж много, до сих пор не сосчитала сколько именно.
По логике, прохладнее всего сейчас должно быть у бассейна с ледяной водой. Её, вроде, даже заморозить можно. Интересно, Эр его уже нашла? Больно уж безумная идея, кататься на коньках под пальмами. Разноглазой точно должно понравится.
Приглушённо горят фонари. За огромными окнами павильона виден приглушённый свет. Дверь полуоткрыта. Кому ещё не спится? Или горит что?
Гореть и правда горит. Камин во всю силу. Кому это в такую жару холодно стало?
У огня сидит, накинув на плечи плед, Софи. Жарит на длиннющем вертеле с золотой рукояткой какой-то местный фрукт. Или овощ. Марина ещё не разобралась, сколько именно всякого разного здесь растёт.
Точно, вон блюдо с местной экзотикой стоит и ещё несколько вертелов с насаженными кусочками лежат.
- Неужто замёрзла? - Марина подсаживается рядом, под пледом на сестрёнке ничего нет.
- Давно хотела вот так, безо всего у огня погреться. Словно люди древних времён.
- Они сначала шкуры научились сдирать, огонь чуть позже освоили.
- Всё равно.
Дует на вертел. Откусывает маленький кусочек.
- Я возьму?
- Бери.
- Лучше бы мяса велела принести.
- Знаешь, где телефон. Мне не хочется.
- Как тебе в голову пришло затормозиться сначала, чтобы согреться потом?
- Да вот захотелось просто чего-то необычного. Что не приходилось раньше испытывать.
- Угу. Как прогорит, сядь на угли. Задница испытает множество необычайных ощущений.
- Вообще-то, по горячим углям можно научиться ходить.
- Вот только зачем?
- Марин. Места тут много, пошла бы погулять в другое место.
- Слушай, мне тоже хочется так вот посидеть. Обещаю больше ничего такого не говорить.
Марина успевает зажарить фрукт с труднопроизносимым названием. Не знала, он в таком виде гораздо вкуснее.
  – Знаешь, я уже согрелась. Пойду ещё сполоснусь, – Софи поднявшись в полный рост потягивается.
Марина косит глаза. У сестры даже браслета на руке нет нет. Только белёсая полосочка кожи. Загар всюду ровно лежит. И как только умудряется так загорать? Марина куда меньше времени на солнце проводит, но каждый год обязательно какое-нибудь место сожжёт.
– Пойдёшь?
– Нет, – Марина демонстративно обхватывает колени, – Я не люблю над собой издеваться, а с закалкой у меня и так всё хорошо.
Софи улыбается в смысле «какая же ты ещё у меня маленькая». Марина в очередной раз понимает, откуда зависть к красавицам старшим сёстрам берётся.
Как сестра, она никогда не сможет двигаться. И дело тут не в разнице в телосложении.
Софи столь откровенно подражает персонажам старых картин, пробуя воду пальчиком ноги, что хочется ругнуться. Сестрёнка, как художник лучше всех понимает, какое сокровище её тело.
Даже странно, ни разу в школе на крутых лестницах не спотыкалась. Они же часто такими скользкими бывают.
Софи резко, совсем по-мальчишески, прыгает в воду. Вынырнув как заверещит! Аж Марина дёргается, ожидая что сейчас вломится охрана. Ничего не происходит. Видимо, сестрёнка не впервые так плавает, и все, кому надо знают, какие звуки она способна издавать.
Пока плавает, поглядим чем запаслась. Так-так вот и корзина с совсем не детскими напитками. Штопор есть, но бокалов не предусмотрено. Хм. Софи из горла вина известнейших марок пить собралась. Определённо, только ради этого стоило зайти. И камеру шпионскую с собой прихватить. Уже с трёх бутылок пробу сняла. Их тут восемь. Она что одна решила это всё? Сордару рассказать – не поверит.
Прибегает, вся дрожа, покрывшаяся гусиной кожей. Стоит у огня поёживаясь и руки протянув.
– Воспаление лёгких – крайне неприятное заболевание.
– Марина, ты обещала!
– Всё, молчу, молчу.
Какое-то время из-под пледа только нос и рука с вертелом торчат. Огонь потрескивает.
Немного отогревшись, действительно выуживает из корзины бутылку за горлышко и прикладывается.
– Кто-то про изящные манеры мне лекции читал.
Софи отмахивается.
– Мы всяко с тобой на настоящих благородных девочек не годимся.
– Это ещё почему? С рылом, особенно у  тебя порядок полный.
– Знаешь, кто по мнению мирренов настоящая леди?
– Поделись мудростью.
– Настоящая леди – эта та, кто наступив в темноте на кошку, назовёт её именно кошкой, а не как-то иначе.
Марина усмехается.
– Врёшь ты всё, Сонька. Про леди ты сама только сейчас придумала.
– С чего ты взяла? – с неподдельной аж до противности искренностью изумляется Софи.
– С того, что мирренским леди, особенно, столь юным даже при дворе на великом балу ещё ни разу не представленным вообще не полагается знать слов, какими кошка в темноте называется. И не говори, что я зануда, сама знаю.
Сделав ещё глоток, Софи показывает сестре язык.
– Я, хоть леди и принцесса, но внучка рабочего. А им такие слова в силу происхождения знать полагается.
  – И вино бутылками пить?
  – Да я вижу, ты одну уже взяла. Вон то, колючее пожарь. Они вместе идеально сочетаются.

Дзинь! Стукаются бутылками.
- Почаще бы так сидеть.
- Лето длинное ещё.
- Ты найдёшь, чем заняться.
- Ты тоже. Процент красивых мальчиков здесь весьма велик.
- Язва ты, Марина. У меня и других интересов множество.
- Например, задницу и другие органы себе морозить.
- Далась она тебе. У мальчиков местных лучше рассматривай. Так прямо и скажи, форме завидуешь.
- У самой не хуже, - огрызается Марина.
  Софи заливается звонким смехом. Снова поднимает бутыль.
- Давай за...
- Учти, напьёшься и заснёшь — я тебя отсюда не потащу.
- Будто кроме тебя этого тут некому делать. А если серьёзно, я третью ночь тут сплю. Прямо на полу. Только в этом пледе. Такая тишина, когда просыпаешься! Только птиц слышно. Хочется кричать от радости, всех будя. Потом в воду с разбега. Кричишь на самом деле, так пробирает.
- Угу. Смотри, включу заморозку. Разбежишься — и со всей силой голой задницей об лёд! - Марина щурится, явно в деталях представляя описанную картинку, - Как взвоешь! Совсем по другой причине. Впрочем, если головой долбанёшься — ещё лучше будет. У тебя там что-то с полочек съезжать стало. Поставить на место не помешает.
Софи, откинувшись на руки, запрокидывает голову.
- Твои самые кровожадные планы, Марина, крайне редко притворяются в жизнь, главным образом по той причине, ты далеко не столько кровожадна, какой хочешь казаться. Образ создала и стараешься соответствовать. Вот только запас детской вреднючести в тебе уже кончился, а взрослая гадливость как-то не набирается.
- Неужели это так занятно, спать на камнях у костра и плескаться в ледяной воде?
- А ты попробуй!
  Марина пожимает плечами.
- Если я знаю, что-то могу, то это не значит, будто это собираюсь делать. Мне как-то больше нравится на мягком спать.
- А вот мне нравится всё время испытывать что-то новое. Познавать жизнь во всех её проявлениях. А главное — после такого утра — знала бы ты, как работается! Словно на крыльях летаешь. Такие замыслы рождаются! Идей теперь думаю, на несколько месяцев, а то и лет хватит. Столько набросков сделала.
  - Интересно, где?
  - Ещё наблюдательностью хвастаешься. Вокруг посмотри.
В полутьме не заметила, ползала мастерская занимает со всеми этими мольбертами, ящиками с красками, и, по обыкновению Софи, всюду валяющимися рисунками разной степени незаконченности. Что-то их, и правда, многовато. Интересно, она сжигает что-нибудь неудачное?  В противном случае, прежде чем домой ехать, надо будет по трюмам трансокеанца пройтись, ибо он может оказаться перегруженным сестрёнкиным творчеством.
- Представь, мы первые за несколько сотен лет, кто здесь высадились. Видим, раньше здесь жили люди. А сейчас никого нет. Хорошо сохранившиеся руины. Ночуем в них, пьём принесённое с корабля вино, пытаемся осознать здесь произошедшее. Видим величие и крах одновременно. Надписи, что не можем прочесть. Что-то похоже на привычные вещи, что-то совершенно иное. Непонятное, притягательное, опасное... Мы ведь не знаем, скрывается ли кто в ночи, кроме птиц и летучих мышей. Ощущение загадки и тайны.
- Люди, кто вновь нашли эти острова ни о чём таком не думали. Высадившись, первым делом стали бы пресную воду искать. Потом — местных жителей. Никого не найдя, стали бы ценности в развалинах искать. Ещё в лес сходили бы на предмет того, что там можно поймать. А то солонина после нескольких месяцев в море несколько приедается.
- Думаешь, я не знаю, до появления холодильников в дальние морские походы с собой брали немало живой скотины, а солонину начинали есть только когда она заканчивалась? К  тому же, поход до Архипелага даже по тем меркам не отличался особой дальностью.
- Зато многие считали, эти районы океана стали непроходимыми из-за обилия плавающей вулканической пемзы. Всё-таки лезть в неизвестность — то ещё занятие.