В небе этом, ребята,
В облаках околеть...
Две, на мраморе, даты,
Между ними лететь...
И напишут, опасно
Им летать на гробах,
В спину слышится ясно,
Дих-дих-дих, тах-тах-тах...
Марк Мерман
Всадники порскнули в стороны от идущего на бреющем  «Финиста». Это уже третий заход: сначала на пологом снижении обстрелять конницу из курсовых пулеметов, потом метрах на тридцати выровнять машину и на бреющем, над самыми головами улепетывающих в ужасе «гарних хлопців».
За спиной, в проеме двери, грохочет ПКМ - стрелок азартно поливает махновцев длинными очередями. Гильзы дождем сыпались на пол, подпрыгивали и улетали в дверь. Надо будет приспособить к пулемету полотняный мешок, подумал лейтенант. Стрелок, конечно, пристегнут страховочным поясом, из самолета не выпадет, но  и поскользнуться на стреляных гильзах - тоже мало приятного.
***
Эссен вылетел сразу, как только с «Адаманта» сообщили о заслоне,  вступившем  на Альме в бой с махновской конницей. Весть об этом доставили двое мальчишек-юнкеров - примчались в город на грузовике, нагруженном ранеными, такими же как они, юнкерами Константиновского артиллерийского. Стогов подтвердил - да, он сам послал на Альму роту юнкеров. Комбат-морпех, узнав об этом, обматерил опешившего от такой бесцеремонности генерала и схватился за рацию - надо было немедленно выдвигаться на помощь. Но гусеничным САУ, бронетранспортерам и «Уралам» с РСЗО требовалось на это часа два, не меньше. Юнкерам столько не продержаться, час, самое большее, два, и махновцы их сомнут....
Оставалась авиация. На «Адаманте» авиатехники разворачивали лопасти вертушки,  на пилоны двух «Финистов» срочно подвешивали бомбы и НУРы. Третий гидросамолет покачивался у борта «Алмаза» - его готовили к разведвылету на Бахчисарай.
Эссен раздумывал недолго: крикнул бортстрелку взять побольше коробок с лентами для ПКМ, спустился по веревочному трапу на ялик и подгреб к «Финисту». Так, НУРов и бомб нет, бэка к пулеметам в наличии. Указатель топлива... уровень масла... аккумулятор... порядок!
Гидросамолет взревел движком, развернулся и пошел на взлет. Эссен описал вираж над Севастопольской бухтой и лег на знакомый курс. Значит, снова Альма? Что ж, не впервой...
Радио ожило:
- «Третий», я «Адамант», что там у вас?
- «Адамант», я «Третий». Противник, до двух полков конницы, атакует позиции в устье Альмы.  Выполняю штурмовку с целью оказать поддержку пехоте. У меня все, прием.
- «Третий», «Я «Адамант», звено с полной подвеской идет к вам. Погоняйте конницу, пока бэка хватит, и назад. Броня выдвигается, прием.
Слева, чуть выше «Финиста» что-то блеснуло. Луч солнца на стекле? Эссен пригляделся и вдруг резко положил машину на крыло. За спиной загрохотало - стрелок полетел с ног и повис на привязных ремнях, громко матерясь.
- «Адамант», я «Третий», атакован истребителями! «Ньюпоры», два или больше. Вступаю в бой!
***
Эссен готов был спорить, что у красных пилотов движки изношены не меньше, чем «Гном» его старой «эмки» с номером 37. Из «Ньюпора» и в лучшие дни можно выжать не больше ста восьмидесяти, а  сейчас они вряд ли дадут хоть сто шестьдесят.  Зато маневренность великолепная, не то, что у «Финиста» с громоздкими поплавками.
А потому - никаких боев на виражах! Эссен неплохо освоил прием, рекомендованный инструкторами «потомков»: атака на пологом снижении с разгоном до предельных скоростей, уход в набор высоты, разворот и снова атака. Конечно, он предпочел бы вести бой на колесной машине, как говорится, «ешьте, что дают». «Финист» и в морском  варианте быстрее чуть ли не на сотню в час, не говоря о скороподъемности. И вооружен получше:  два «ПКТ» в подвесных контейнерах - это вам не архаичный «Льюис», стреляющий поверх диска пропеллера.
Впрочем, это у ведомого. А вот у ведущего, кажется, два синхронных «Виккерса» на капоте. Видать, опытный пилот - недаром серый фюзеляж украшен картинкой в виде красного чертенка, гоняющегося за черной уткой.  Значит, красный ас? Ну что ж, посмотрим, кто кого...
Набор высоты, заход от солнца, РУД до упора - атака! Жгуты трассеров летят мимо, юркая цель уходит из перекрестья, ручку чуть влево... «Финист», ревя форсированным движком - четыре сотни сил против восьмидесяти у «Гномов»! - пронесся мимо истребителей. За спиной снова загрохотал ПКМ - стрелок не упустил шанса внести свои пять копеек. Э-э-э, да он попал!
Аппарат с бесенком словно споткнулся на лету и пошел вниз, волоча за собой хвост белёсого дыма. Второй сразу отвернул в сторону моря: похоже, красный пилот запаниковал и пытается удрать, разгоняясь на снижении. 
«Ну, теперь не уйдешь...»
Спросить немного газ.... «Финист» повис на хвосте «Ньюпора», метрах в двадцати. Он что, самоубийца, недоуменно подумал Эссен - прет и прет по прямой, чуть ли не касаясь колесами пенных барашков. И когда это они успели пересечь береговую черту?
Эссен откинул колпачок, нашарил пальцем гашетку. Правый пулемет молчал; левый разразился короткой очередью и тоже смолк.  Патроны, мать их! Лейтенант выдал непечатную тираду и принял влево, чуть добавив оборотов. Если поравняться к красным истребителем,  бортстрелок сможет его обстрелять...
Этого не потребовалось. Когда трассеры последней, всего в полдюжины пуль, очереди мелькнули над кабиной красвоенлета, тот с перепугу бросил аппарат вправо. Это его и погубило. 
Виной всему стал вращающийся вместе с винтом блок цилиндров ротативного «Гнома».  Влево «Ньюпор" поворачивал неохотно, да еще и задирал при этом нос, а вот правый вираж выполнял с изумительной легкостью. При этом истребитель резко клевал носом. Опытные пилоты знали об этих особенностях и даже приспосабливались использовать их в бою, но сейчас противником Эссена был явный новичок.
«Ньюпор» лег на правое крыло - и опустил нос. Будь у красного пилота хотя бы полсотни метров высоты в запасе, он выровнял бы аппарат. Но у него не было и двадцати. Истребитель зацепил крылом воду и закувыркался по волнам, словно игрушечный бумеранг из двух перекрещенных реек. Плоскости разлетелись в разные стороны, аппарат зарылся носом в волну - конец! Эссен инстинктивно сбавил обороты и прошелся над местом катастрофы. Если пилот держится на воде - можно сесть, подобрать беднягу.
Но - нет. Только обломки да расплывающееся маслянистое пятно...
«....»Третий», ответь! «Третий», ответь! «Третий, я «Адамант», ответь! Эссен, мать твою, ты жив?
Лейтенант чертыхнулся сквозь зубы - за недолгие минуты бой он напрочь забыл о радио.
- «Адамант», я третий, все в порядке. Сбил двоих, расстрелял бэка, иду домой.
«Финист»  подпрыгнул на семьсот метров, и с этой высоты Эссен увидел подходящие к Альме гидросамолеты. Ведущий покачал плоскостями, приветствуя командира. На пилонах «Финистов» Эссен разглядел серебристые цилиндры пусковых контейнеров  с НУРами.
Что ж, господа махновцы, сейчас вам будет весело по-настоящему.
М-14 успокаивающе тарахтел. Две победы - совсем неплохо, только почему его это совсем не радует? Лейтенант припомнил разговор с Корниловичем, состоявшийся еще там,  в 1854-м.
«Бог не выдаст, свинья не съест, Реймонд Федорыч, - сказал тогда Жора. -  Надо будет - и на Гражданской повоюем. Хотя, по мне, так уж лучше с германцами или англичанами. Воля ваша, а меня что-то не тянет стрелять в русских людей...»
Как будто меня  тянуло, с горечью подумал Эссен. Одно дело - причесать пулеметами махновских селюков, этих бандитов, вообразивших себя анархистами,  и совсем другое - сбивать русских авиаторов! Они ведь могли воевать еще в германскую, с запоздалым раскаянием сообразил лейтенант, особенно тот, с красным чертенком. Впрочем, он кажется, сумел посадить аппарат...  И все равно - мерзко, подло: это как выйти на дуэль с противником, вооруженным кремневым «Лепажем», взяв с собой пулемет.  У красных авиаторов  не было ни единого шанса против его «Финиста».
Какого черта, в самом деле? У французов и англичан в 1854-м не было ни пулеметов, ни аэропланов, ни скорострельных пушек, но это не вызвало у  Эссена и его товарищей никаких  душевных терзаний.
«Но ведь они не русские, верно?
И что, выходит, они не люди?»
Эссен помотал головой, отгоняя ненужные мысли.
Все, пора заканчивать с этим декадансом! Их никто не звал в Крым, этих французов и англичан. И красные летчики первыми ввязались в драку: увидели одиночный гидроплан, сочли за легкую добычу... А раз так - пусть не обижаются!  Война  - не спортивное состязание и не  рыцарский турнир. Это к барьеру надо выходить с равноценным оружием, а в бою главное - победа...
А все же,  почему у него так муторно на душе?

Отредактировано Ромей (26-04-2017 00:05:00)