Меркушев пишет "боевое".

Глава

Бомбардировка Либавского порта не имела никакого стратегического, да и даже тактического смысла – это была во-первых, акция устрашения, а во-вторых желание Германской империи показать обнаглевшим русским, что Кригсмарине совсем не собирается уступать Российскому флоту господство на Балтийском море.
«Окунь» своим торпедным залпом намертво перечеркнул планы Адмиральштаба: потеряв один из шести находящихся в его распоряжении броненосцев, вице-адмирал Шеер поспешил прекратить планируемую операцию. Уже понесённый ущерб не мог компенсировать результатов. А ведь могли встретиться другие русские или английские субмарины, на подходах к Либаве минные поля… Иногда разумнее признать свою неудачу в дебюте, чем тупо ломиться вперёд не считаясь с потерями. Причём, если бы хоть было ради чего…
И принц Генрих, и адмирал Ингеноль, согласились с решением командующего Второй эскадрой, даже разнос Шееру брат кайзера устроил «без души», чисто для проформы – командующий силами Балтийского моря был неплохим моряком, и прекрасно понимал, что торпеда с подводной лодки на данный момент неприятность непредсказуемая. Лотерея так сказать…
Факт гибели «Шлезвиг-Гольштейна» попытались засекретить, но российская агентура в Германии тоже не лаптем щи хлебала, и уже через три дня в штабе Эссена знали уже не только то, что немецкий броненосец погиб, но и его имя.
Газеты Российской империи опять запестрели статьями о новом подвиге моряков-балтийцев, не упоминая, естественно, ни названия подлодки, ни фамилии командира. Однако, всё было совершенно очевидно: весь экипаж «Окуня» наградили георгиевскими крестами, такой чести удостаивались только моряки крейсера «Варяг» после боя в Чемульпо.

Зима прошла для балтийцев относительно спокойно, больше никаких столкновений с кораблями противника не произошло. В середине января из Либавы отозвали Второй дивизион эсминцев, и его сменил там Особый полудивизион. Замена восьми эсминцев на четыре была вполне оправданной: в отличие от своих предшественников, «Пограничник», «Охотник», «Генерал Кондратенко» и «Сибирский стрелок» могли принимать на борт и ставить до сорока мин, а эсминцы типа «Туркменец Ставропольский» вообще для минных постановок оборудованы не были.
А Балтийский флот потихоньку усиливался: ещё осенью вошли в строй первые русские дредноуты типа «Севастополь». Четыре штуки. Правда достоинств у данных кораблей, по сравнению с их иностранными аналогами было ровно два: скорость до двадцати трёх узлов, и дюжина пушек калибром в двенадцать дюймов в бортовом залпе.  Лучших в мире пушек данного калибра. Обуховского завода.