Добро пожаловать на литературный форум "В вихре времен"!

Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
Для начинающих писателей, желающих показать свое произведение критикам и рецензентам, открыт раздел "Конкурс соискателей".
Если Вы хотите стать автором, а не только читателем, обязательно ознакомьтесь с Правилами.
Это поможет вам лучше понять происходящее на форуме и позволит не попадать на первых порах в неловкие ситуации.

В ВИХРЕ ВРЕМЕН

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Лауреаты Конкурса Соискателей » Мекленбургский цикл. 4 Царь.


Мекленбургский цикл. 4 Царь.

Сообщений 151 страница 160 из 476

151

Ingwar_JR написал(а):

Я не нашёл в описаниях указанных Вами битв решающей роли пьянства и недисциплинированности.

Недисциплинированность таки присутствовала. Для примера кампания 1620г. завершившаяся разгромной для поляков битвой под Цецорой. После серии неудачных стычек с османами и татарами в конце сентября 1620 было принято решение отходить к польской границе. Причем часть панства начала исполнять ретираду повышенным темпом, проще говоря драпать плюнув на всех остальных. И не только поодиночке, но целыми хоругвями. К примеру Стефан Хмалецкий увел свою хоругвь и подчиненный ему отряд казаков. За каких-то пару недель 8-9 тысячная армия Жолкевского сократилась вдвое. К моменту когда османы нагнали его под Цецорой он имел едва 4.5 тысячи бойцов. Причем застали его турки во время очередной не то солдатской, не то шляхетской бузы. В результате чего довольно легко проломились через вагенбург и вырезали всех.
Что касается пьянства. То по нашим меркам - средневековые армии и армии Нового времени были под хмельком постоянно и поголовно. Напомню, что в это время любой кто мог себе позволить, старался не пить воду, так сказать во избежание. В солдатские рационы официально включалось 2 кварты (чуть больше 2л.) вина в день. Ну или в зависимости от армии и региона соответственный эквивалент других напитков, как правило около галлона (4-4.5л.) эля, пива, меда или сидра. Выдача дополнительных порций алкоголя - нормальное и простейшее поощрение. Состоятельные дворяне тем более себе не отказывали, имея собственные запасы. Ну и солдаты не упускали случая добыть что-то поверх пайка.

+1

152

На топваре есть очень интересные материалы. Например про битву под Торопцом. Там разбили войско Кернозицкого,как раз таки застав врасплох.

+1

153

Книготорговец написал(а):

На топваре есть очень интересные материалы. Например про битву под Торопцом. Там разбили войско Кернозицкого,как раз таки застав врасплох.

Спасибо, прочитал. Статья довольно информативная, хотя по интересующему вопросу там маловато... (Комменты к статье там просто жесть  :D )

Тем не менее, заставание врасплох, просчёты командования или паника - спутники поражений во все времена. Нет необходимости вводить дополнительные сущности вроде беспробудного пьянства шляхтичей или их же недисциплинированности. Полякам, собственно, и не нужно быть сверхдисциплинированными - достаточно иметь большую боеспособность, чем наша армия, а у русских войск тоже с дисциплиной было не так чтоб идеально (Клушинская битва, например).

+1

154

Ingwar_JR написал(а):

Полякам, собственно, и не нужно быть сверхдисциплинированными

Проблема в том, что полуфеодальный характер армий восточноевропейского типа - вообще плохо увязывается с современным пониманием дисциплины.
В польской армии три основные состовляющие.
1. Коронные войска - кварцяное войско, хоругви гетманов и королевские наемники.  Эти наиболее близки к регулярам и по крайней мере полностью контролируются тем же гетманом.
2. Частные надворные хоругви магнатов. С внутренней дисциплиной там более менее, но вот подчиненность командованию достаточно условная, особенно если в войске присутствует сам магнат. За исключением непосредственно поля боя - гетман не может назначить такую хоругвь в караул или отдать иной приказ, наказать офицера, лезть во внутренний распорядок не имея согласия на это магната. Зато магнат может в любой момент привлечь эти хоругви с своим частным делам - взять и разграбить вон тот симпатичный городок, отправить хоругвь из войска, потому что она ему понадобилась в другом месте, ну и т.д.
3. Повятовые хоругви - более или менее добровольное ополчение мелкой шляхты. Здесь каждый сам себе пан. поскольку они вроде как сделали одолжение королю, по его призыву исключительно добровольно встав под знамена, то и не считают себя обязанными соблюдать любое распоряжение им лично неудобное, не понравившееся и т.д. Пан выделил себе месяц, допустим, на "приключение", если за этот месяц приключение не приносит доходов или поднадоело - в седло прыгнул и домой баранов стричь. И вообще, почему бы двум благородным донам панам не... раздавить бочонок меда в карауле, сыграть в карты в теплом шинке будучи в патруле, ну и т.д. насколько хватит фантазии.

+1

155

Dylan написал(а):

Проблема в том, что полуфеодальный характер армий восточноевропейского типа - вообще плохо увязывается с современным пониманием дисциплины.
В польской армии три основные состовляющие.
1. Коронные войска - кварцяное войско, хоругви гетманов и королевские наемники.  Эти наиболее близки к регулярам и по крайней мере полностью контролируются тем же гетманом.
2. Частные надворные хоругви магнатов. С внутренней дисциплиной там более менее, но вот подчиненность командованию достаточно условная, особенно если в войске присутствует сам магнат. За исключением непосредственно поля боя - гетман не может назначить такую хоругвь в караул или отдать иной приказ, наказать офицера, лезть во внутренний распорядок не имея согласия на это магната. Зато магнат может в любой момент привлечь эти хоругви с своим частным делам - взять и разграбить вон тот симпатичный городок, отправить хоругвь из войска, потому что она ему понадобилась в другом месте, ну и т.д.
3. Повятовые хоругви - более или менее добровольное ополчение мелкой шляхты. Здесь каждый сам себе пан. поскольку они вроде как сделали одолжение королю, по его призыву исключительно добровольно встав под знамена, то и не считают себя обязанными соблюдать любое распоряжение им лично неудобное, не понравившееся и т.д. Пан выделил себе месяц, допустим, на "приключение", если за этот месяц приключение не приносит доходов или поднадоело - в седло прыгнул и домой баранов стричь. И вообще, почему бы двум благородным донам панам не... раздавить бочонок меда в карауле, сыграть в карты в теплом шинке будучи в патруле, ну и т.д. насколько хватит фантазии.

Собственно достаточно второго и третьего--как ни странно у казаков(которые вроде как бандиты)с дисциплиной всё гораздо лучше, во всяком случае во время походов подчинение походному атаману и гетману полное.Правда после похода этого самого атамана--да и гетмана могли запросто не то что переизбрать--а вообще убить или выдать тем же полякам.Гуня так и закончил.Острянину повезло несколько больше.Да даже судьба Стеньки Разина показательна.Старшина решила что выдав Стеньку может откупится....и ведь откупились.Голытьба у казаков вела себя примерно аналогично польской мелкой шляхте.
Коронное войско никогда не было слишком большим--я имею ввиду кварцяное войско подчинявшееся непосредственно королю.Кстати те же наёмники бывало перебегали на сторону противника прямо во время боя.В этом плане показателен пример гораздо более поздний, когда под Нарвой многие офицеры-наёмники перебежали к Карлу прямо во время боя.Что уж говорить о временах намного более ранних.Кстати поляки с тех пор не особо изменились--если после первого натиска противник устоял и жестоко дерётся--поляки побегут.

Отредактировано Книготорговец (02-03-2018 00:49:18)

+1

156

Следующим вечером, Корнилий снова посетил передвижной шинок. Вчерашнего забулдыги видно не было, но за одним из столов потеряно сидел небогато одетый молодой человек.
- Это вы ищете службу? – поинтересовался Михальский, присаживаясь к нему.
- Да, - вскочил тот, - а вы пан Казимир?
- Верно.
- Я уж думал, что пан Адам что-то напутал или ему спьяну привиделось.
- Вы давно его знаете?
- Он был товарищем моего покойного отца. Не подумайте ничего дурного, он добрый человек, просто уж очень любит…
- Выпить?
- Да, и это здорово ему мешает по службе.
- А что у него за служба?
- Ну, его приставили к французским инженерам, но боюсь, они не слишком довольны таким помощником.
- Инженерам?
- Да они подрывники.
- О, мы делаем подкоп под стены Смоленска?
- Насколько я знаю - нет. Более того, не похоже чтобы какие-то работы вообще планировались. Месье Жан, это старший из них, весьма не доволен всеми этими обстоятельствами.
- Отчего же?
- Во время проведения работ им полагается двойная плата, но пока им и обычную задерживают.
- Понятно. Впрочем, давайте поговорим о вас. Как ваше имя?
- Ян Корбут.
- Вы поляк?
- Наполовину. Моя мать полька, а отец русин.
- Ваш батюшка жив?
- Увы, иначе бы мне не пришлось искать службы у чужих людей. Он умер, когда я был еще ребенком. Моя матушка вышла замуж, а отчим заставил переписать на себя мое наследство.
- Вы действительно служили у Карнковского?
- Вам, верно, все пан Криницкий рассказал?
- Да он нес какой-то пьяный бред. Я половину не запомнил, а второй не понял, так что спрашиваю у вас.
- Да я служил у пана Теодора.
- И почему же были вынуждены уйти?
- Позвольте мне не отвечать на этот вопрос. Могу лишь уверить, вашу милость, что я ничем не провинился перед своим прежним хозяином и не нанес ему никакого ущерба.
- Что же, вы не болтливы. Это похвально, пожалуй, я вас возьму.
- У вас, кажется, конный отряд, а у меня нет коня.
- За этим дело не станет, лошадей у меня довольно. А отчего вы не спрашиваете о величине жалованья?
- Мне все равно, лишь бы оказаться подальше отсюда. Полагаю, что вы, ясновельможный пан, благородный человек и не обидите сироту.
Михальский только усмехнулся про себя таким наивным речам, но пристально взглянув на паренька, вдруг проникся к нему жалостью. «Эх, малый, и тебе разбила сердце польская красавица! Похоже у панны Агнешки дар к этому».
- Вам нужно время чтобы собраться?
- Нет, пан Казимир, все мое имущество при мне.
- Тогда не будем задерживаться, - заявил Янеку новый наниматель, и решительно встав, направился к выходу.
Юный Корбут подхватил свой немудренный узелок, и поспешил было вслед за странным шляхтичем и его спутниками. Но тут им дорогу преградила компания подвыпивших шляхтичей, одним из которых оказался знакомец Михальского  Тадеуш Ржевутский.
- Пан Казимир, - обрадованно воскликнул он, - наконец-то я вас сыскал!
- Рад приветствовать, - вежливо поклонился Корнилилий.
- Вы разве уже уходите?
- Боюсь, мне пора.
- Не может быть, чтобы у вас не было минутки, чтобы выпить с нами!
- Ну, почему же, минутка для хороших друзей у меня найдется всегда. Эй, шинкарь, ну-ка подай ясновельможным панам доброго вина! Только лучшего что у тебя есть, а не то убожество, какое ты наливаешь всем прочим.
Слова Михальского были встречены одобрительными выкриками. Владелец заведения, немного подивился этому аттракциону невиданной щедрости, но получив несколько монет, мигом доставил требуемое. Вино было тут же разлито по кубкам и немедля выпито. Шляхтичи, получив дармовое угощение, прониклись к своему новому знакомцу нешуточной симпатией и не хотели так скоро отпускать, но ему все же удалось отговориться обещанием продолжить знакомство завтра. Подойдя к коновязи, Корнилий и его спутники собрались было садиться в седла, но тут к ним снова подошел какой-то шляхтич из компании пана Ржевутского.
- Вы что-то хотели? – вежливо спросил его новый хозяин Янека.
- Прошу прощения, но мне показалась, что мы встречались прежде.
- Вот как, и где же?
- Не случалось ли вам бывать в Михалках или Пружанах?
- Может быть, может быть.
- Да точно, в Михалках…
- Нет, пожалуй я припомнил, где мы с вами виделись пан Юзеф.
- И где же?
- В отряде пана Лисовского, - шепнул Корнилий, доверительно наклонившись, и тут же сделав шаг назад, взмахнул надзаком.
Оружие со свистом рассекло воздух и, обливающийся кровью шляхтич рухнул на землю как срезанный жнецом сноп. Все произошло настолько быстро, что погруженный в свои мысли Янек, так и не успел сообразить что произошло. Вот подошел шляхтич назвавшийся паном Юзефом. Вот его новый хозяин взмахнул своим страшным надзаком. Вот он и его люди уже в седлах и один из них, хватает бедолагу-слугу за шиворот и рывком кидает поперек седла, после чего кавалькада, как ни в чем ни бывало, двинулась к выходу из лагеря.
- Неладно получилось, - буркнул хозяину один из спутников, по виду казак.
- Пустое, – отмахнулся тот, - сейчас вечер, а его спутники пьяны. До утра не хватятся, а мы уж далеко будем. К тому же шляхтичи частенько бьются до смерти такими штуками из-за всякой мелочи. Одним больше - одним меньше.
- Все же вам не стоило показываться в польском лагере самому. Как я и говорил, вас все же признали.
- Ничего страшного ведь не случилось?
- Вам не будет всегда так везти. – Проворчал казак, потом обернулся к своему товарищу, везущему Корбута, - А что с этим делать, может того?
- Пока нет, этот малый может нам пригодиться.
- А если поднимет шум?
- Так и смотри, чтобы не поднял.
Получив приказ, второй казак, недолго думая легонько тюкнул Янека по затылку, и свет померк в его глазах.

Отредактировано Старший матрос (06-03-2018 10:48:28)

+16

157

В просторном тереме князя Лыкова нередко собирались гости. Борис Михайлович слыл хлебосольным хозяином, так что же тут удивительного, что с охотой к нему люди шли. И поскольку придерживался он старины и с выскочками, выдвинувшимися при новом царе из простецов, дружбы не водил, то и гости его были таковы как он сам. Люди солидные, хорошего рода-племени, не то что иные и прочие. Вот и нынешним вечером, навестил боярина не кто-нибудь, а сам князь Хованский. Приехал он, правда, тайком, без многочисленной челяди. Да и одет в простые кафтан и шапку, а не в богатую ферязь и горлатку.*
Впрочем, гостеприимный хозяин встретил его с почетом, усадил на лучшее место, подвинув пришедших ранее. Ну а что делать? Такой уж порядок заведен на Святой Руси, не мы его ставили, не нам его и нарушать.
Поскольку за пустым столом сидеть – только бога гневить, то подали гостям и вина дорогого фряжского и закусок разных. Но немного, чай не есть пришли. Разговоры как обычно начали с того, что раньше было хорошо, а вот теперь совсем последние времена настали. Раньше, это понятное дело при царе Федоре Ивановиче, тот, дескать, и роду царского был, и лучших людей не обижал почем зря. Про батюшку его, впрочем, вспоминать не стали. Да и то, правда, зачем к ночи то? Вспомнив о делах былых, перешли к нынешним. Тут, конечно, у каждого своя болячка. У одних новый царь чин прежний не сразу признал, у других вотчину самозванцем жалованную приказал вернуть. Третьим просто не по нраву, что царем немца выбрали, хоть и Рюриковой крови. Четвертых служить заставили, не там где хотелось, а там где приказано, а это ведь обидно.
- Вот посмотрите, други мои, - прогудел Лыков, показывая собравшимся на скромно сидящего в уголке княжича Щербатова. – Где это видано, чтобы отрока княжеской крови отправить служить на засечные линии, как однодворца какого? И ладно бы воеводой, или начальным человеком, так ведь нет, простым драгуном!
Собравшиеся, вправду сказать, щербатовскими делами не больно-то опечалились, потому как род его хоть и княжеский, да захудалый. Но с другой стороны, боярин-то прав! Хоть и невелик род, но хоть стяпчим то можно было пожаловать. А то, что это, драгун? И слово-то, какое-то бесовское!
- Ты, Борис Михайлович, все верно говоришь, - прервал боярина князь Иван Хованский, - да только хватит вокруг да около ходить. Говори дело!
- Можно и дело, Иван Федорович, - согласился Лыков, - слышно, государь Владислав Жигимонтович идет на Москву.
- Ишь ты, - усмехнулся Хованский, и повторил, будто пробуя на вкус, - государь Владислав Жигимонтович.
- Государь-государь, - подтвердил Лыков, - я чаю ты ему тоже крест целовал!
Вообще-то Хованский не был ни другом, ни родственником Лыкову и прочим высокопоставленным гостям. В свое время он верно служил Шуйскому, пока под Зарайском его с Ляпуновым не разгромил покойный ныне Лисовский. Ляпунов впоследствии переметнулся к Тушинскому вору, а князь сидел тише воды и ниже травы, в отличие от своего тезки Ивана Андреевича Хованского ставшего одним из вождей второго ополчения. После того как непонятно откуда взявшегося герцога Мекленбургского выбрали царем, тот щедро наградил всех участников ополчения, а вот сидевший дома Иван Федорович Хованский остался ни с чем и даже боярского чина пожалованного еще царем Василием за ним не признали .
- Мы кому только крест не целовали, - отмахнулся он от Лыкова, - что толку одного немца на другого менять?
- Государь прислал грамотку, - вкрадчиво молвил Борис Михайлович, - обещает лучших людей не ущемлять, порядков новых не заводить, править по старине…
- Видали мы таких, по старине! Ты мне-то зубы не заговаривай, я чай не девка. Какая уж тут старина, если царь иноземец?
- А хоть бы и так! Если Владислав православия ущемлять не станет, а в том он крест целует, так что с того? Вон ляшские и литовские князья и магнаты живут вольно и утеснений никаких не ведают от круля своего. Пусть и у нас так будет! Король Жигимонт не вечен, и после него Владислав королем в Речи Посполитой станет, а мы здесь уж как-нибудь проживем. Будем дань не обидную посылать, да людишек в войско, а делами заправлять боярская дума будет, да без всякого собора.
- Верно, - загудел кто-то справа от князя, - худородных гнать в шею, житья от них не стало!
- Пушкарева на кол! – раздался голос с другого конца стола.
- Немцев  гнать!
- Вельяминову голову срубить! Это он надумал этого иноземца нам на шею посадить.
- Тиха! – ощерился Хованский, - вы еще Ивана Мекленбургского не одолели.
- Ничто, дай срок.
- Да я-то дам, а вот он даст ли вам? Сейчас, того и гляди ворота распахнуться да ярыги из приказа Ивана Никитича Романова нас всех и похватают.
- А за что? Грамотки у нас той сейчас нет, доказательств никаких не будет… или ты донести захотел? Так мы быстро…
- Не пугай, Борис Михайлович, пуганный я! Доносить не стану, да только скажу, что не получится у вас ничего. Побьют вас царские ратники, как пить дать побьют.
- А мы, как царь Владислав к Москве подойдет, мы в набат ударим, и ворота ему откроем!
- Это другое дело, - задумался князь, - а если не подойдут ляхи к Москве?
- Как это?
- Обыкновенно. Ударит по ним царь, да и побьет всех разом. Он на такие шутки мастер.
- Польское войско в чистом поле не одолеешь!
- Как знать. А что об сем деле святые отцы думают?
- А им на что знать?
- Эх, князь Борис, такой простой вещи и не понимаешь. Без церкви то и не получится у тебя ничего. А митрополит Сильвестр, сам знаешь, во всем его руку держит. Как же ты в набат ударить собираешься?
- Иона есть.
- Тьфу, ты что совсем дурак?
- Чего лаешься?
- Меня в ту пору в Москве не было, а я и то знаю, что митрополита Иону тогда у воровских казаков люди Ивана Мекленбургского отбили. Ты думаешь, он такое забыл?
- Что с того, нас в ту пору всех могли побить.
- Верно, могли, и сейчас могут. Так что пойду я бояре, бывайте здоровы.
- А…
- А вот как подойдет Владислав к Москве, так и поговорим.
Князь поднялся и, обозначив хозяину и собравшимся легкий поклон, двинулся к выходу.
- Донесет, - прошептал на ухо Лыкову незаметно подошедший Телятевский.
- Нет, не успеет, - покачал головой боярин, – пусть идет покуда.
После ухода Хованского, засобирались и остальные гости. Расходились по одному, таясь. В горнице остались только сам Лыков, Телятевский, да молодой Щербатов.
- Боятся, сукины дети, - с нескрываемой злобой пробурчал Телятевский.
- А ты разве не боишься? - пожал плечами князь.
- Меня ищут.
- А кто тебе виноват? Уж коли берешься за дело - так делай, а не умеешь, так и не берись. Виданное ли дело на божьего человека напасть?
- Знал бы ты, кем этот божий человек прежде был!
- А я все знаю. И то кем он раньше был, и чем занимался, когда его царь Ивашка на службу к себе переманил, и даже догадываюсь, за каким делом он его на сей раз посылал. Не знаю только за каким бесом, ты напал на него со своими холопами. Что молчишь-то?
- Не хотел я того.
- Так ясное дело, что не хотел. Ты там со своими татями грибы собирал, а Мелентий, ни с того ни с сего, семь раз на нож упал.
- Не куражься, боярин, невесело совсем.
- А с чего ты взял, что я веселюсь? Только ты ведь не рассказываешь ничего, вот мне и приходиться скоморошить на старости лет.
- Да что тут рассказывать-то. Глупо получилось, на постоялом дворе встретились случайно. Мы уж уезжали, а они только появились. На час бы разминуться, так ничего и не было бы.
- А коли встретились, так непременно убить надо?
- Да вещи мои холопы выносили, а среди них одна приметная была. А это этот черт в рясе, да и заприметил.
- Так, что с того, сказал бы, что купил по случаю или в походе с добычей взял.
- Да кабы он спросил, я бы так и ответил. Но ведь он, идол глазастый, посмотрел просто, да и рожу отвернул. А я сразу понял - признал собачий сын! И теперь не будет мне покоя, ни днем, ни ночью.
- Что хоть за вещь?
Телятевский насупился, опасливо поглядел на сидевшего с отсутствующим видом Щербатова, но поняв, что делать нечего подвинулся вплотную у Лыкову и прошептал несколько слов на ухо. Боярин от услышанного даже руками развел, дескать, ну и сарынь же ты, любезный. Впрочем, пока им было не до выяснения отношений.
- Вот что мил человек, иди ка покуда в людскую, да глаза не мозоль. Не надо чтобы тебя видели.
Дождавшись когда тот выйдет, Борис Михайлович подошел к замечтавшемуся княжичу. Тот поначалу не обратил на него внимания, но затем понял оплошность и тут же вскочил.
- Чего встрепенулся Митя, – спросил немного насмешливо боярин, - али сон сладкий видел, да пробудился?
- Нет, князь, не сплю я.
- Уж я вижу.
- Правда, не сплю!
- Ладно, дружок, не серчай на старика, если что сказал не так.
- Да что ты, Борис Михайлович, как можно! Я тебя за место родного батюшки почитаю.
- Это правильно, старших почитать надобно. Ты мне вот что скажи, тебе в Кремль скоро ли?
- Да еще сегодня надо было, а я к тебе заехал, да загостился…
- Сегодня не надо, сегодня ничего не готово. Да и на воротах тебя не записали.
- Как так?
- Да так, в чем то царь Ивашка прост до дурости, а в чем-то хитер, аки змей. Это же надо догадаться, на всех воротах подьячих поставить, да всех кто въезжает, да отъезжает записывать. И не только бояр набольших, но и всякого рода людишек. Телятевский вот на этом и погорел, ему бы дураку круг описать, да с другой стороны в Москву въехать. И кто бы тогда знал, что он поблизости от того места был, где на Мелентия напали?
- А кто этот Мелентий?
- Да так, человек божий. До пострига, правда, рати в бой водил, да и иными делами занимался, а потом, когда жарко стало, от мира ушел, да иночестве схоронился. Хитер, нечего сказать.
- А меня, почему не записали? – вспомнил княжич.
- Да потому, что ты со мной был, а за моими холопами тебя и не заприметили. Но то ладно, завтра, свою грамоту в Кремль доставишь.
- Это что, сегодня и погулять можно?
- Я тебе погуляю! Еще чего доброго на Панина набредешь, он как раз рядом рыщет.
- Ищет кого?
- Да вот его и ищет, - хмыкнул боярин, показав глазами на дверь в которую вышел Телятевский.
- Борис Михайлович…
- Что тебе?
- А отчего ты царя - Ивашкой кличешь?
- А кто он, Митя? Какой с него царь? Ни благолепия в нем византийского, ни стати царской. То на коне скачет, то в Кукуй к своей курве немецкой бегает. То школы свои бесовские выдумывает, то из пушек палит. Разве таковые цари бывают? Да и крови в нем Рюриковой нет.
- Как это?
- Да так, я у немцев справлялся. Не родня его пращур Никлот с Рюриком! Это он сам, собачий сын, вместе с Никишкой Вельяминовым придумал!
Услышав имя царского ближника, Щербатов помрачнел, затем немного помолчав, снова повернулся к боярину.
- А что с Вельяминовыми будет?
- Да чего с ним станется, - усмехнулся Лыков, - на башку укоротим, только и всего.
- А с сестрой его?
- Тьфу, нашел, о чем печалиться. Или по нраву пришлась бесстыдница эта? Так возьми ее к себе в холопки, да и дело с концом!
- Да как можно!
- А так! Если мы Ивашку скинем, то до той поры как Владислав на царство венчается, нам все можно будет. Да и потом так же. Хотя если не хочешь в холопки, так женись. Ей сироте худородной, если брата лишится куда деваться?
- Это другое дело, - задумчиво протянул княжич.
- Ладно, Дмитрий, утро вечера мудренее, ступай себе с богом спать. Вот сделаем дело, так и женишься…
- Спаси тебя Христос, боярин, - поклонился Щербатов и вышел.
Лыков задумчиво посмотрел ему в след, огладил густую бороду, и, буркнув про себя: - «если доживешь», - пошел спать.
------------------
*Горлатка. – Высокая боярская шапка, отделанная лисьим, куньим или собольим мехом. Мех брался с горлышек, отсюда и название.

+15

158

Значит заговор.....не ново.Что то кажется мне под этот заговор с боярством крутенько обойдутся.....как бы и совсём не упразднили.

+2

159

Старший матрос написал(а):

- Это вы ищите службу? – поинтересовался Михальский присаживаясь к нему.

Ищете. И запятая, после "Михальский".

+1

160

Тем временем в Кремле, несмотря на позднее время, принимали дорогого гостя. Днем, к сожалению, как-то не получилось, то одно навалится то другое, но тут уж как говорится, лучше поздно, чем никогда. А гость и вправду был важный. Столицу посетил не кто-нибудь, а сам «именитый человек» Андрей Семенович Строганов. Главе баснословно богатого рода было около сорока лет. Не будучи формально дворянами, они имели огромные вотчины со слободами, селами и деревнями в которых проживало множество зависимого от них народа. Смута обошла их владения стороной, так что за время ее положение рода только укрепилось. Сами они  в ней никак не участвовали, но исправно снабжали деньгами сначала Шуйского, потом ополченцев Трубецкого, затем Минина и Пожарского. Возможно, кстати, что не только их. Посылали деньги и мне, для организации похода на Смоленск, правда, немного, всего две тысячи. Потом, конечно, спохватились и добавили, только я к тому времени уже получил рижскую контрибуцию и большого восторга не высказал. Сообразив, что накосячили, братья Строгановы какое-то время сидели тише воды и ниже травы, но не было бы счастья, да несчастье помогло: приключился в тех местах бунт. Вообще, восстания в тех местах случались регулярно. Причиной чаще всего были злоупотребления местных воевод, но иной раз могло полыхнуть вообще непонятно из-за чего. Что послужило причиной в тот раз, я так до конца и не дознался. Вроде бы, был давний спор между двумя деревнями из-за выпасов, в один прекрасный день закончившийся мордобоем, перешедшим в смертоубийство. Тогдашний казанский воевода князь Долгоруков недолго думая прислал вооруженный отряд, который и навел порядок. Дело в общем житейское, всяко бывает. Но вот дальнейшие события заинтересованными сторонами описываются по-разному. Со слов князя Владимира Тимофеевича, темные татары, в силу своей природной злокозненности, не сумели оценить его милосердия и взбунтовались противу своего государя. Интересно я-то тут при чем? Другие источники утверждают, что ратники Долгорукова в процессе наведения порядка, обе деревни немного пограбили, и что еще хуже, кто-то из них лишил девства местную девку. Как это обычно бывает, пошли слухи и вскоре высеченные обыватели превратились в злодейски умерщвлённых, ограбленные деревни в сожжённые. Что же касается тамошних представительниц прекрасного пола, то согласно этим слухам, они были поголовно обесчещены, включая грудных детей и древних старух. В общем, нет ничего удивительного, что вскоре волнения перешли в открытый бунт, к которому немедля присоединилась вся округа. Князь спешно вернулся в Казань и принялся собирать войска, а к бунтовщикам тем временем подошли на помощь черемисы, башкиры и бог знает кто еще. Восстание ширилось, Долгоруков заперся за крепкими стенами и слал слезные просьбы о подкреплениях, а отдельные отряды восставших добрались до строгановских владений. И, похоже, что именно это и была главная ошибка бунтовщиков. Братья Строгановы немедленно собрали все наличные силы и в жестокой сече наголову разгромили их, после чего правительственные войска смогли-таки справиться с ситуацией. Посланный туда с расследованием думный дворянин Минин в числе прочего выяснил, что деревеньки, из-за которых разгорелся сыр бор, стоят целехоньки, а в отличие от тех сел и слобод которые пожгли борцы за народное счастье. Но как бы то ни было, Строгановы с ситуацией справились и правительству помощь оказали, так что оставлять без награды их было нельзя. Собственно потому я и пригласил главу клана в Москву. Конечно, по-хорошему следовало устроить пышный прием и в присутствии Думы осыпать его милостью, но я решил прежде поговорить с «именитым человеком» с глазу на глаз.
Привезенный по моему приказу в Кремль, на ночь глядя, купец, заметно нервничал, но старался не подавать виду. Палата, в которую его привели, была довольно просторна, но скудно освещена и потому выглядела немного зловеще. Служившие провожатыми стольники никуда не уходили, отчего казались караульными. Наконец, открылась дверь, и выглянувший из нее человек махнул рукой, дескать, ведите. Строганов давно не бывал в Москве и мало кого знал из царских приближенных, поэтому окольничий Вельяминов остался им не узнанным. Горница куда его ввели, была не слишком велика и непривычно обставлена. Одна из стен была полностью занята полками с книгами, что было за другой, скрывала тяжелая парчовая занавесь. На прочих висели ковры увешанные различным оружием. Посредине стоял большой стол заваленный бумагами и большой подсвечник. На лавках стоящих подле стен сидело несколько человек, внимательно разглядывавших купца.
- Ну, здравствуй, Андрей Семенович, - поприветствовал я его, выходя из-за занавеси, - давно хотел с тобой познакомиться, да все как-то недосуг было.
- И тебе здравия государь, - бухнулся Строганов в ноги, сообразив кто перед ним.
- Встань, - поморщился я, - или тебе не ведомо, что не люблю я такого?
- Обычай, - немного виновато отозвался он, поднимаясь, - от отцов-дедов заведено. Прости государь, если по скудоумию разгневал.
- Не прибедняйся, уж в чем-чем, а в скудоумии ваша семья не замечена. Да и богатство к дуракам не идет. Во всяком случае, надолго…
- Бога гневить не буду, великий государь, есть и умишко и какой-никакой достаток, - зачастил купец, понявший откуда ветер дует. – Не дали твои люди собраться, как следует, а уж мы для твоей царской милости привезли двадцать тысяч рублей серебром, да пушнины одного соболя сто двадцать сороков…
- Да не торопись, Андрей Семенович, успеешь еще с дарами своими. Завтра чин чином придешь с людьми к Золотому крыльцу, оттуда вас в Грановитую палату проводят, там все и объявишь. А я тебя за службу верную пожалую. Кстати, чем хочешь, что бы пожаловал? Говори не стесняйся!
- Слово твое ласковое услышать, великий государь, да и не надо нам твоим верным холопам ничего более.
- Ну, этого добра у меня хоть отбавляй. А может для дела что нужно? Ну не знаю, может шапку боярскую.
- Да господь с тобой, милостивец, - испугался Строганов, - на что оно нам?
- Да я не настаиваю. Просто мало ли, вдруг хочешь.
- Нет, царь батюшка, не надобно нам сего. Ты вот назвал меня, холопа своего, с вичем*, так мне той чести и довольно. Вот если бы…
- Если бы, что?

- Вот если бы ты дозволил подати не на местах платить, а напрямую тебе, вот за это бы я еще раз земно поклонился.
- А что так?
- Да ты не думай, государь, казне твоей порухи не будет, просто так нам легче. А уж как ты решишь, так на все твоя царская воля.
- Ладно, подумаю я.
- Благодарствую, милостивец!
- Да пока не за что. Ты вот лучше расскажи, слышал ли ты, что я во всех пределах царства нашего велел искать места, где можно руду добывать, железную или медную?
- Слышал государь, как не слыхать. Да только наказал нас Господь, нету в наших местах такого. Уж как мы не искали, каких рудознатцев не звали. Хлебушко у нас родит, лен есть, соль вот еще добываем, а ни железа, ни меди не дал нам бог.
- Печально это, но кто мы такие, чтобы с божьим промыслом спорить?
- Так и есть, - горестно вздохнул Строганов, всем своим видом показывая скорбь от отсутствия металлов на пожалованной его роду земле.
- Ну, ладно, нет у вас, так может в другом месте найдется? Я вот думаю указ издать…
- Какой указ, милостивец?
- Да еще толком не решил, но думаю так: все недра в нашем царстве суть неотъемлемая и нераздельная царская собственность. А поелику оные недра принадлежат мне яко монарху, то я и соизволяю всем и каждому вне зависимости от чина и достоинства во всех местах, как на своих, так и на чужих землях искать, добывать и выплавлять всякие металлы.
- Как это на чужих? – насторожился купец.
- А так, если владелец земли ленив и не выгоды своей не понимает, то я не намерен доходы терять.
- Отбирать будешь?
- Зачем же, отбирать. Нет, Андрей Семенович, земля это земля, а недра это недра. Если хозяин добывать руду не хочет, так пусть ее другие добывают. А хозяину платят, ну, скажем, 1/32 часть прибыли.
- А сам подати сколько возьмешь?
- Первые три лета – ничего! Пока прибыли не будет, то могу и на пять. После этого 1/10 от добытого. Если вдруг, паче чаяния, найдется благородный металл, скажем, серебро, то так же.
- Всего одну десятую? – вылупил глаза Строганов.
- А что тебя смущает? Нынче ничего такого в наших землях добывают, а десятая часть от ничего – ничего и есть.
- Но это же…
- Прочее будет казна выкупать, по справедливой цене. Ну, а если в казне денег нет или надобности, то хозяин в своём добре волен.
- Ишь ты, - задумался купец.
- А тебе какая в том печаль, купец? – Усмехнулся молчавший до сих пор боярин Романов, - Ты же говорил, что в твоих землях ничего такого нет!
- Да как тебе сказать, Иван Никитич, - осторожно возразил Строганов, - может мы искали неправильно. Дело то ведь больно мудреное,
- Так поищите, авось найдете.
- Вот если бы…
- Что, если?
- Если бы ты государь, сам рудознатцев послал…
- Да я-то могу, Андрей Семенович, да только если я их найму, то они мои, а стало быть, все что они найдут тоже мое.
- Так оно же и так твое, царь батюшка!
- Верно, только я в том смысле, что и рудники и заводы тоже мои станут. Нет, я конечно, семью вашу не обижу, 1/32 дам как и обещался… Смекаешь?
- Понял я, государь, - вздохнул купец, - сами наймем хитрецов.**
- Вот это разговор! С наймом так и быть помогу, попрошу у короля Шведского.
- Еще бы лесов нам прирезать, - помялся Строганов, - для выплавки.
- Если найдете руды добрые, то и лесов прирежу.
- И людишек…
- Руду найдешь, приходи! Ладно, хватит на сегодня разговоров. Приходи завтра Андрей Семенович, тогда и поговорим.
- Что-то ты государь, сегодня щедр без меры, - пробурчал Вельяминов, дождавшись, когда купец выйдет. – Немало ли с такого дела десятину?
- Нормально, Никита. Главное чтобы за дело взялись, да в царстве свое железо да медь появилось.
- А коли и впрямь, серебро найдут?
- Когда-нибудь и найдут, - пожал плечами я. - Что с того?
- Так обогатеют паче всякой меры! – возмутился окольничий.
- Чего ты Никита Иваныч шкуру неубитого медведя делишь, - вмешался Романов, - не нашли еще ни серебра, ни злата, ни даже меди! Меня вот другое беспокоит.
- Что еще приключилось?
- Да покуда ничего, вот только Строганов то неделю как приехал, а эту, как ее… аудиенцию, что-то не торопился получить.
- Так это дело не быстрое. Да и мало ли, может дела какие у него были?
- Такие дела, что и к царю поспешать не надо?
- Не пойму я, что тебя беспокоит?
- Да я сам не пойму, только вот размышляю, а может Строганов пронюхал что-то такое, что торопиться перестал?
- Что, например?
- К примеру, что Владислав войной идет.
- Так это на Москве всякая собака знает.
- Верно, а вот то, что в казне хоть шаром покати, ведают не многие. А тут они с казной пожаловали. Как ни крути, а двадцать тысяч это деньги!
- Так они же их уже привезли?
- А кто знал про сие? Нет, вы как хотите, а что-то тут не так.
- Бог с ним со Строгановым,  ты лучше скажи, куда Телятевский запропастился?
- Вот тебе крест, государь, не ведаю. Как сквозь землю запропастился проклятый! Ох, не вовремя ты Корнилия отослал, уж он бы его и из-под земли сыскал бы.
- А как там наш Мелентий?
- Плох духовник твой, Иван Федорович, иной раз в разум приходит да что-то сказать пытается, а так все больше в беспамятстве лежит.
- Вот еще напасть! Ей богу, если и впрямь Телятевский тут виновен, как бог свят, насидится на колу! Вы вот что, пусть рядом с отцом Мелентием, постоянно монах грамотный находится и если он скажет чего, то пусть в точности сразу и запишет.
- Да сделано уже, государь.
- Ну и хорошо. Ладно, господа совет, давайте расходится. Утро вечера мудренее.
Романов тут же степенно поклонившись, удалился, и мы остались с Никитой одни. Посмотрев на кучу бумаг, добрая половина которых так и осталась непрочитанными, я не удержался от вздоха.
- Эх, когда же я себе секретаря заведу толкового!
- Где же его взять, толкового то? – Пробурчал в ответ Вельяминов, - На тебя же не угодишь, все тебе не такие, неграмотные, да неразумные.
- Не скрипи, скажи лучше, лошади готовы ли?
- Все-таки поедешь?
- Да две недели уже не был. Дочка скоро узнавать перестанет, да и Лизка куксится.
- Нашел горе, подари ей колечко, али серьги так и повеселеет, чай не жена.
- Тоже верно, - усмехнулся я и достал из-за пазухи небольшой коробок. - Посмотри, сгодятся такие?
Никита мельком глянул, оценив драгоценные камни и тонкость работы, и махнул головой, дескать, с головой хватит. Я тем временем принялся расстегивать пуговицы на своем зипуне. Вельяминов вздохнув, принялся помогать. Пока я скидывал шитую золотом одежду, Никита вытащил из сундука рейтарский камзол, который обычно служил мне одеждой при поездках в Кукуй. Через несколько минут, я шагал вслед за окольничим по длинным переходам кремлевского дворца. Выйдя в один из маленьких двориков, где помещалась коновязь, мы вскочили в седла и двинулись к воротам. Стоявшие возле них в карауле стрельцы бросились отворять, и наш маленький отряд двинулся в ночь.
-----------------
С вичем. – То есть с отчеством.
Хитрец. – Умелец, знаток.

+12


Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Лауреаты Конкурса Соискателей » Мекленбургский цикл. 4 Царь.