- Да как же это? – Бормочет Первак, но я его не слушаю.
- Корнилий, Никита, что расселись? Ну как поднимайтесь и вперед, а то еще не добегут, чего доброго!
- Добегут, - коротко хмыкает бывший лисовчик, - я, что зря своих людей расставлял кругом.
Однако я не разделяю его оптимизма и, накинув неброскую епанчу на плечи, показываю всем своим видом, что надо идти – контролировать процесс. То что у царя случается шило в том месте, на котором всякому уважающему себя монарху полагается лишь сидеть на троне, моим ближникам хорошо известно. Поэтому все дружно подскочили, и мы с гурьбой вышли наружу. Совершенно сбитый с панталыку писарь, показывает нам дорогу, попутно давая объяснения по поводу случившегося.
- Государь, она больной сказалась, дескать, спать буду. А Янка, чтобы ему иуде ни дна, ни покрышки, мне все зубы заговаривал. Латыни учил, да счету немецкому. Потом сказал, что ему до ветру надобно, да и вышел прочь. А паненка тем временем полотно разрезала на шатре и выскользнула, гадина. Я ждать пождать, а его нету! Заглянул за занавесь, а ее тоже нет. Я к коновязи, а двух коней нет. Спрашиваю у караульных кто взял, а они мне отвечают, думали что я!
- Это как так?
- Да, Корбут проклятый, кафтан мой запасной уволок, а в сумерках его за меня и приняли!
- Ахметка! – Неожиданно воскликнул Михальский и на его зов выскочил, маленького роста кривоногий татарин.
- Я здесь, бачка!
- Кто коней брал, видел?
- Видел бачка, - закивал тот в ответ. – Янка брал - ясырь твой, да девка с ним была.
- Да что же ты, нехристь, не задержал их! – В отчаянии воскликнул Анциферов, - ведь уйдут проклятущие.
- Зачем задержал, - удивленно спросил Ахмет, - мне бачка Корнилий сказал, чтобы я не мешал, если девка сбежать надумает.
- Вы что же это нарочно? – На лице писаря проснулось понимание.
- Слава тебе господи, догадался, - хохотнул в сторону Анисим.
- Не печалься, раб божий Акакий, - ободряюще похлопал я парня по плечу, - раз ты ни о чем не догадался, стало быть, и они ничего не поняли. Значит, мы все правильно сделали.
- Первушка у нас малый не дурак, - не удержался от шпильки Пушкарев, - но и дурак не малый!
- Государь, - встрепенулся Анцыферов, - а ведь Корбут слыхал, как ты князя Пронского за порох поносил…
- За что?
- Ну, за порох, который по его недогляду замочили.
- Ах вот ты о чем, - улыбнулся я, - твоя правда, замочили. Две бочки из тридцати.
- И ты князя за это прилюдно костерил?
- Ну не только за это, на нем грехов как на барбоске блох.
- Но он же князь…
- А я царь! Ладно, теперь главное чтобы их теперь разъезды не перехватили.
- Или Протасов, - усмехнулся Вельяминов, постукивая концом плети по сапогу.
- С него станется, - отозвался я и повернулся к Первушке, - ну-ка покайся грешник, как вы у Кондырева кур крали?
- Так, ты же, государь, сам велел, что бы боярышня польская ни в чем не нуждалась, - пожал плечами парень, - а что, у какого-то боярина кур украли?
- Ага, ему лекарь мой запретил жареное и жирное, так вот он, чтобы не отощать на царской службе, за собой клетки с птицей возил, а пару каплунов какие-то обормоты похитили. Ты ничего не видал?
- Каплуны, - наморщил лоб Первак, - жирные такие… нет, государь, не видал!
- Ну и ладно, - засмеялся я. – Дело к ночи близиться, пошли отдыхать. Завтра дел много. Все нервы эта Агнешка вымотала, я думал уже, что не решится сбежать.
- Было бы неудивительно, - пожал плечами Корнилий, - прекрасная панна смотрела на ваше величество как…
- Не доеная корова! – Вставил Анисим под всеобщий смех.
- Мужлан! – махнул рукой Михальский и засмеялся вместе со всеми.
- А я вот боялся, что девка прорвется-таки в царский шатер, - продолжал стрелецкий полуголова, хитро поблескивая глазами. – Тогда бы ее как ту медведицу не выгнать было…
- Какую еще медведицу? – Не понял я.
- Да слышал я про некоего лесного жителя, который от тоски с медведицей согрешил. Так косолапая ему после того два года мед таскала.
Сдавленные смешки быстро перешли в гомерический хохот, привлекший внимание со всех сторон к нашей компании. Все что я смог сделать, это погрозить кулаком Пушкареву, продолжая задыхаться от смеха. Ох, чует мое сердце, что придется Анисима шутом назначить!
Для Агнешки не составило особого труда заставить Янека помочь ей с побегом. Разумеется, она прекрасно знала о чувствах нескладного паренька, но воспринимала их как нечто само собой разумеющееся. Для красавицы-полячки он был не более чем предмет мебели, назначение которого доставлять удобства своей хозяйке. Пара улыбок, несколько ласковых слов и Корбут готов был не задумываясь отдать жизнь. На ее счастье, молодой человек оказался довольно изобретателен и смог усыпить бдительность Анциферова и раздобыть коней. В суматохе постоянно царившей в русском лагере никто не обратил особого внимания на двух всадников. Лишь на выезде один из караульных лениво поинтересовался, куда их несет нелегкая, на ночь глядя, но предусмотрительный Янек показал ему какой-то сверток и крикнул, что, де, везет грамоту к воеводе. Какому воеводе и какая грамота никто узнать не удосужился, и они беспрепятственно выехали. Удалившись на достаточное расстояние, беглецы повернули в сторону польской стоянки и пустили коней вскачь. Каким-то чудом им удалось проскользнуть между русскими разъездами, но вот полякам повезло больше.
- Кто такие! – Остановил их зычный голос в сгустившихся сумерках.
- Свои! - Испугано вскрикнул парень, со страхом взирая на окруживших их людей.
- Ишь ты, свои! – Недоверчиво протянул польский офицер, - ну-ка слезайте с коней и назовитесь, а то я прикажу стрелять.
- Не надо стрелять, я слуга пана Карнковского Ян Корбут.
- Как ты назвал себя, негодяй? Эй, кто там дайте огня, я хочу посмотреть на этого мерзавца!
- Езус Мария, да так назвала меня моя покойная матушка, пан офицер, не надо стрелять, - взмолился Янек, - у меня важные новости для его высочества королевича Владислава и ясновельможного пана гетмана.
Тем временем жолнежи распалили факел и неровные языки пламени осветили беглецов.
- Разрази меня гром, пан Ржевутский, - раздался совсем рядом знакомый голос, - да это же и впрямь наш пропавший Корбут, собственной персоной!
- Вы действительно его знаете пан Криницкий?
- Ну, разумеется! Янек-бездельник, где ты пропадал столько времени? Извольте видеть, пан хорунжий, он исчез как раз в тот вечер, когда случилось несчастье с паном Юзефом, упокой господи его душу!
- Пан Адам, какое счастье, что вы здесь, - обрадовался Корбут, - меня взяли в плен, и я только теперь смог бежать.
- Погоди, да это же тот самый паренек, что был с тем шляхтичем…
- Это был Казимир Михальский, именно он захватил меня.
- Этот ренегат!
- Да, и пана Юзефа, тоже он убил.
- Вот мерзавец, но ничего, бог даст мы с ним еще повстречаемся. Так ты говоришь, у тебя есть известия для пана гетмана?
- Да, ваша милость!
- А кто твой товарищ?
- Тоже пленник, нам обоим удалось бежать.
- Ну что же, надеюсь, что ваши известия понравятся Ходкевичу и хоть немного утешат королевича.
- А что случилось с его высочеством? - Подала голос молчавшая до сих пор Агнешка.
- Уж не знаю как вам и сказать, любезный пан, а только говорят, что он потащил с собой на войну свою коханку, небезызвестную панну Карнковску. Да только ее не то убили, не то захватили в плен во время сражения у Вязьмы. И теперь наш королевич в печали и даже пан Калиновский не может его утешить, потому как, если она попала к герцогу Иоганну Альбрехту, то уж он наверняка нашел ей применение.
- Да как ты смеешь негодяй, - взвизгнула девушка и попыталась ударить Ржевутского, но тот с легкостью перехватил плеть.
- Чи пан дурный? – С легким удивлением воскликнул он, и вывернул ей руку так, что она согнулась и с головы слетела шапка.
- Ради бога, не надо, - крикнул Янек и кинулся между ними, но ротмистр уже понял свою ошибку и отпустил Агнешку.
- Прошу прощения пани, - сконфуженно пробормотал он, - но в этой темноте…
Глаза взбешенной таким приемом девушке казалось, вот-вот прожгут дыру в панцире хорунжего, однако браниться сил уже не было, и она лишь тихонько сказала: - Отведите меня к Владиславу.
В шатре королевича их встретили как выходцев с того света. Плачущая Агнешка хотела было кинуться к нему на шею, но вокруг было столько народу… к тому же, казалось, что каждый из собравшихся тыкал в нее пальцем и начинал злословить, стоило лишь отвернуться. Увы, ее герой тоже не проявил особого энтузиазма, увидев свою любовницу целой и невредимой. На мгновение девушке даже показалось, что он стыдится ее. На счастье, кто-то догадался дать знать ее отцу. Тут же прибежавший пан Теодор кинулся обнимать дочку и громко благодарить господа, услышавшего его молитвы, и спасшего бедную девочку. Не дождавшись особого сочувствия ни от королевича, ни от гетмана, он объявил, что уведет ее к себе. Агнешке показалось, что услышав это, все вздохнули с облегчением. Сил бороться больше не было, и она покорно дала себя увести.
Едва Карнковские вышли, взгляды присутствующих скрестились на Янеке. Молодой человек и без того чувствовал себя не слишком уютно, а теперь ему и вовсе захотелось провалиться сквозь землю. Тут ему в первый раз показалось, что идея с побегом была вовсе не так хороша.
- Парень, ты сказал, что у тебя есть важные известия, - подтолкнул его Ржевутский.
- Да, ваша милость.
- Говори! – Подал голос, молчавший до сих пор Ходкевич.
- Ясновельможный пан гетман, и вы ваше королевское высочество, - начал он свой рассказ, - да будет вам известно, что меня обманом захватил в плен, сам Казимир Михальский. Уж не знаю, как мне удалось выжить, да только он не стал меня убивать, а отвез к своему господину герцогу Иоганну Альбрехту. Не подумайте ничего дурного, панове, я маленький человек и мало что знаю про ваше славное войско, а уж про военные планы и вовсе ничего. Так что если бы я и захотел что-то выдать, то уж точно бы не смог. Однако пан герцог, хоть его и называют Мекленбургским дьяволом, не стал меня убивать или приказывать сдирать с меня кожу с живого, не знаю даже почему. Может все дело в том, что я хоть и еще молод, но человек ученый, а в Московии такие люди редкость…
- Послушай, парень, мне нет дела до того, ученый ты или нет! Говори дело.
- Как будет угодно вашей милости. Уж не подумайте, что я болтлив, просто подумалось что вам, ясновельможные паны, может пригодиться любая мелочь… да-да, конечно, если вы так хотите, то я перехожу прямо к делу. Так вот, дня за три до того как герцог Иоганн Альбрехт вернулся из похода, в московитский лагерь пришли подкрепления и большой обоз с порохом и иными припасами. Из какого похода вернулся пан герцог? Ну, я слышал, что он со своими схизматиками и немцами напал на светлейшее и благороднейшее войско вашего высочества неподалеку от Вязьмы. Наши храбрецы, как я знаю, отбили его вероломное нападение, и московиты трусливо бежали, прихватив захваченные в бою пушки. О, прошу простить меня за эти подробности, да только это важно. Так вот, ясновельможный пан герцог конечно еретик, но только всем известно, что он храбрый рыцарь и весьма сведущий в ратном деле человек. Так что нет ничего странного, что он решил проверить привезенный обозом порох. И что же вы думаете, он обнаружил? Да ничто иное, как то, что порох оказался подмочен, и вообще никуда не годится! Иоганн Альбрехт так рассердился, что кричал, топал ногами и всячески поносил князя Пронского. Как, разве я не сказал? Князь Петр Пронский командовал этим обозом, и как-то так случилось, что весь порох промок. Эта потеря оказалось очень чувствительной для московитов, потому как они очень радовались, что им удалось захватить порох у наших храбрых жолнежей и трусливо бежать с ним. Да, я сам слышал, как об этом говорил пан Михальский и вид у него был при этом очень озабоченный.
Ходкевич и Владислав,до сих пор слушавшие рассказ Янека с нескрываемым раздражением, внезапно проявили интерес к повествованию и многозначительно переглянулись.
- Значит перебежчики не врали, - пробормотал про себя королевич.
- Что простите? – переспросил Корбут.
- Ничего, продолжай.
- Как будет угодно вашей милости. Впрочем, про порох я больше ничего не знаю, а во время боя герцог захватил не только наши пушки с обозом, но и ясновельможную панну Агнешку Карнковску. Узнав, что я был на службе у ее отца, Иоганн Альбрехт приказал мне быть у нее в услужении.
- Скажи мне, - нерешительно прервал монолог Янека Владислав, - а как наш кузен относился к панне Карнковской?
- Вы про герцога Иоганна Альбрехта, ваше высочество? Ах, да, он же женат на вашей кузине принцессе Катарине, как я мог забыть. Ну, что я могу сказать, кроме того что уже говорил. Пан герцог – рыцарь, это всякий знает и обращался он с панной по-рыцарски.  Сразу по приезду ей отвели отдельный шатер, приставили стражу, чтобы оградить панну от возможных неприятностей. Нет, ничего не могу сказать дурного, пан герцог поступил как благородный человек.
- А скажите нам, сын мой, - вкрадчивым голосом осведомился ксендз Калиновский, - далеко ли был разбит этот шатер от апартаментов самого герцога?
- Совсем недалеко, ваше преподобие, можно сказать, что и рядом. Не так чтобы совсем близко, однако же и недалеко.
- Недалеко, - пробормотал ксендз, как будто пробуя слово на вкус, - а скажите, юноша, навещал ли он панну Агнешку?
- Нет, что вы, я такого не видел! Он присылал к ней маркитанток, чтобы те снабдили ее одеждой и прочим что может потребоваться женщине, да простит меня ваше преподобие за такие подробности, но сам он к ней не приходил.
- А она к нему?
- Как можно, она же девица…
- Услышав последнее замечание, многие присутствующие не смогли сдержать улыбки, а прямодушный гетман и вовсе заржал как жеребец, не обращая  внимания на густо покрасневшего королевича.
- И все-таки, сын мой?
- Я такого не видел!
- Довольно, ваше преподобие, - прервал священника Владислав, и снова обернулся к Корбуту, - если вам нечего более сообщить, то вы можете идти. Я обещаю не забыть вашей услуги.
- Сказать по правде, есть еще кое-что…
- И что же это?
- Сам я не был свидетелем одного происшествия, но ясновельможная панна Карнковска рассказала мне, что к герцогу приходили какие-то казаки, по виду запорожцы, и вели с ним какие-то разговоры.
- Какие разговоры, – встревожился гетман, - о чем?
- Я же говорю, что не видел и не слышал этого. Вам право же лучше будет спросить у самой панны, однако если я правильно понял, то среди запорожцев зреет заговор. Они хотят перейти на сторону герцога и предать Речь Посполитую.
- Пся крев, - выругался Ходкевич, - что, все?
- Ну, может и не все. Вроде бы Сагайданый не участвует в этом и заговорщики даже собирались его убить, но я сам ничего не слышал и потому не могу сказать наверное.
- Проклятые схизматики, – зашипел Калиновский, - гореть им всем в аду!

Отредактировано Старший матрос (01-05-2018 17:16:11)