Исправлено и перезалито.

Продолжаем, чтобы не застаиваться.

Ночевка в кабинете была ничем не хуже, чем в армейской казарме. Небольшой запах прелости еще оставался, но чтобы его убрать, надо было протопить дом, а летом этого делать не хотелось. Да и дров пока нет. Вчера Миндас с Фахной притащили две корзины еды – картошку, огурцы, курицу, домашние пирожки! И заплатили по Рисмандовским меркам ерунду – полденьгú! Да за такую мелочь с тобой в Гэссэнде разговаривать не будут, а тут четырех человек накормить от пуза! Видно, совсем бедно живут, если за эту сумму столько снеди накидали. Тот же мэр с него целых десять взял за одну ночь и два обеда.
Его солдаты давно встали, и он не стал разлёживаться на старом кожаном диване, единственно уцелевшем во всем доме и по общему решению отданном ему в качестве кровати. Ребята расположились на полу, привычно укрывшись шинелями, что не помешало им хорошо выспаться. Для солдата главное, чтобы сверху не капало, сбоку не дуло, и снизу не текло – на остальное он не обращает внимание.
Солнце едва-едва показалось из-за крон разлапистых деревьев, окружающих усадьбу с трех сторон. С четвертой стороны холм плавно опускался к реке, за которой раскинулись заливные луга. Красота!
Мужики о чем-то громко переговаривались во дворе. Там же был слышен женский голосок. И оттуда же тянуло костерком. Решили не трогать грязную кухню, до которой вчера руки не дошли, а просто, по-походному, привычно на костре разогреть еду.
Он вышел, и сразу услышал «Ой!», а Гаст поднялся с колен и предложил:
- Как насчет умыться, капитан?
- Давай! – согласился тот и потянул с плеч гимнастерку. Вчера они просто попадали спать не раздеваясь, да и простыней не было. Так что облиться с утра холодной водичкой, чтобы смыть пот и грязь было самое то!
- Ой! – раздалось опять. Да что она заохала, в самом деле? Мужиков полуголых не видела?
Он, не понимая в чем дело, посмотрел на женщину. А она широко открытыми глазами смотрела на его тело и лицо. Шрамы! Он совсем забыл! Спина и грудь исполосованы старыми и не очень рубцами. Женщинам отвратительно на такое смотреть, а он вышел, красавец, еще и без маски! Вот и напугал бедную девочку. Мыться сразу перехотелось. Но Гаст уже тащил ведро воды и он, принципиально не стал одеваться. Если ей страшно, пусть не смотрит, а ему стесняться нечего и некого! Барин он или нет?!
- Давай! – Скомандовал он, наклоняясь, и Гаст, с веселым уханьем перевернул на него ведро обжигающе холодной воды. – А-ах! Давай второе!
Вытершись куском чистой тряпки, он сходил и вытащил из саквояжа чистую рубаху. Грязную гимнастерку он сунул в руку, красной как рак, Фахне: «Постираешь!». Та согласно закивала, находясь под впечатлением его утреннего купания.
Едва поели, рассевшись возле костра, как услышали приближающиеся шаги. Со стороны Видного шли с десяток баб и низенький, полненький мужичок. Приблизившись, поклонились всем сразу, и мужик вышел вперед.
- Доброго денька вам, барин! – Сказал он, обращаясь к Гасту. – Вот, как вы и приказали, баб привёл!
Гаст ошарашено оглянулся и Рисманд понял, что надо брать бразды в свои руки. Опираясь на плечо Минадса, он встал и слегка наклонил голову, здороваясь:
- И тебе доброго утра, староста! Я помещик. Зовут меня Рисманд. А тебя как?
Тот недоверчиво, опасаясь, что его разыгрывают, переводил взгляд с Миндаса, с которым познакомился вчера, на Рисманда. На его лице крупными буквами читалось: «А не разыгрывают ли меня?». Но Миндас утверждающе кивнул, и староста перевел все внимание на молодого человека.
- Извините, барин, черт попутал! Меня Савеном зовут. Староста я Видного.
- Здравствуй, Савен. – поздоровался еще раз Рисманд и замолчал.
Он не знал, как дальше себя вести. Вроде бы они теперь его, но это же не военные, которым раз – скомандовал и они все выполнили. Тут подход нужен. А как подойти – Рисманд не знал. Да и с крестьянами он впервые жизни столкнулся вот так, не по-военному.
Гаст, видя его замешательство, решил взять эти вопросы на себя. Опыта у него всё же было поболее, чем у молодого капитана, которому явно было не по себе.
- Я Гаст, Савен! – протянул он старосте руку, - первый помощник и ординарец, капитана. Значит так, дом надо убрать, окна вымыть, что тяжелое перетащить или вынести – звать нас с Миндасом. Плата по полденьги каждой, а тебе староста – деньга. Понятно!
Бабы и староста повеселели. Они думали, что новый помещик будет, как старый неприятным и злым, а этот молодой и добрый. Тот бы накричал сначала, что пришли поздно, а потом еще и работать бесплатно заставил. А этот помощников дает и денюжку платит.
- Спасибо, барин! – поклонились женщины и направились пёстрой стайкой в дом.
Гаст подождал, когда староста тоже отойдет к дому и тихонько спросил:
- Капитан, ничего что я… деньги ваши… ну пообещал?
Рисманд усмехнулся:
- Гаст, ты как себя обозвал? Первым помощником? Вот и помощничай мне во всех делах. И в денежных тоже. Я же цен их не знаю. Я тебе доверяю в этих вопросах. Сколько надо ты говори только – я дам. Да и мелочи это для меня. Кстати, на новые доски там, мебель какую, занавеси, тоже подумай, сколько надо и у кого заказать. Мужиков бы нанять, чтобы отремонтировать веранду.
- Мужиков не получится. – Встрял в разговор Миндас, - Нет в Видном мужиков. Бабы одни. Вдовы. Староста и сын его. Остальные женщины. У них мужики на рудники в Мревский хребет четыре года назад на заработки пошли, а там какая-то авария приключилась, вот их всех под землей и завалило. А без мужа сам знаешь… поэтому они за любую деньгу готовы работать. Вдовы ведь…
- А что вдовы? – не понял Гаст. – Я бы на вдовице женился! Там одна так на меня посмотрела!
- А то, - как не разумному пояснил Миндас, - что вдов в Фарании замуж никто повторно не берет. Обычай такой! Вдова – это мертвая душа. Жить с ней, как с покойником!
- Тьфу на ваши бредни! – Разозлился Гаст. – Одни тупые обычаи! То девку из дома выгнать, то вдов ни за что на одиночество облечь.
И только тут они обратили внимание на помертвевшее лицо своего капитана.
- Закон. Закон это такой. Тупой фаранийский закон. – Проговорил тот побледневшими губами и, развернувшись, пошел прочь.

Отредактировано Ника (16-03-2018 22:18:02)

Перезалито с учетом правок.

Конец главы.

Второй этаж был меньше первого. Там находились только четыре комнаты. В одной из них стояло кресло и невысокий круглый столик на одной ножке. Гаст сразу распорядился вытащить их на улицу и поставить под раскидистым клёном. Помощи веселым бабам требовалось минимум, ну там шкаф поднять, диван переставить, а со всем остальным они отлично справлялись сами, поэтому капитана решили оградить сегодня от уборки. Вчера он напахался наравне с ними, здоровыми мужиками, а ведь сам еле живой после дилижанса был. Рисманд и не сопротивлялся. Делать среди баб ему точно нечего. Может потом, когда возникнет необходимость в мужской руке, но это взяли на себя подчиненные, так что можно сесть в кресло и отдохнуть.
Фахна, почувствовав себя хозяйкой, в первую очередь снарядила несколько женщин себе в помощь убрать кухню. Так что вскоре перед Рисмандом появилась чашка с блюдцем и чайник с отбитым краешком носика. А чуть позже Фахна принесла горячие, пахнущие сыром, лепешки. Рисманд сидел под тенистой кроной, пил чай, кушал лепешки, смотрел как бабы, подоткнув подолы, моют окна и думал, что лучшего места и лучшего времени у него еще никогда не было. Вот что значит быть помещиком! Сидишь, ничего не делаешь, на тебя работают, а тебе даже командовать не надо.
В таком благодушном настроении он, увидев как неприкаянно мыкается староста, позвал его к себе. Тот сбегал в дом, и вытащив оттуда стул, уселся напротив.
- Ну как, барин, всё хорошо? – заискивающе улыбнулся он.
- Ага.
Настроение было преотличное. А понимание того, что вот так будет теперь постоянно, делало его еще лучше. Что ему еще надо? Счастья? Ну, это кто что под счастьем понимает. Он – то, что в него не стреляют, и он никого не должен убивать. Здоровья? Нога не болит и ладно! Даже глаз стал чуть-чуть четче видеть. Может со временем и выздоровеет. Со временем найдет себе девушку, женятся, дети родятся. Теперь им есть что, кроме винтовки, передать по наследству. Поместье, хоть и маленькое, но уютное. Деньги есть – его капитанской пенсии в этой глуши хватит за глаза и еще отложить на будущее останется. Заслужил на безбедную старость. Хотя о ней думать в двадцать шесть лет рано. Но кто сказал, что он больше сорока с его ранами проживет? До сорока и то много! Ему каждый день как счастье.
- Расскажи-ка мне, милейший, о себе, о поместье. Кто тут был? Чем занимался?
Савен, поняв, что с этим молодым военным можно разговаривать по-простому не стал юлить:
- Поместье это называлось «Бористым» - от слова бор, что дальше дома был. Сейчас нет – вырубили, а название осталось. Сначала к поместью было приписано десять сел, но младший сын хозяина в карты очень любил играть. Он и проиграл сначала два, а потом, как стал хозяином, все остальные. Жестокий был человек, неприятный. Только и делал, что в город ездил в карты играть. Налоги такие ввел, что вешаться хотелось. Даже за рыбу! А как война началась, они с женой собрались и уехали. Куда – не знаю. Мужики наши, чтобы хоть как-то на жизнь заработать подались в горы. Первый год удачно. Хорошую деньгу им там заплатили! Они и на второй год, как урожай сняли, опять к тому же шахтарю подались. И других за собой сманили. Из соседних сел. Ну тех, кого свои хозяева отпустили. А другие не спрашиваясь – время было такое, что многие хозяева в город уехали. Да не в наш, Хознань, а в крупные. Там, говорили, безопаснее. У нас как ваши военные пришли, а брать нечего. Они эту… фураж, набрали что могли и уехали. Так несколько раз приезжали. А у нас одни бабы. Что с них взять? Есть два коня на всё село, пашем на них, но что там распахать с двух коней? Бабы впрягаются по трое, по четверо. А борозда криво идет. Вот и живем так…
- А второе село? Проéздное? Тоже такое же?
- Нет, - покачал головой староста. – Те богаче! Они как ярмарка какая, так всем селом наряжаются. И вдов у них парочка всего. Мужики все на месте.
- А чего? Не захотели с вашими в горы идти?
- Захотели, но староста у них… он сказал «нет», они и остались. А спорить с ним никто не посмеет, он у них кузнец. Единственный на всю округу! К нему и подковать и выковать что люди даже с Хознани едут. Он один налоги за всё село платить может.
- А чего вам не помогает?
- А чем он нам поможет? – вопросом на вопрос ответил староста. – Коней дать, так сами они на них пашут. Мужиков не даст. Деньгами просить, а с чего потом отдавать? Ты вот нам сколько теперь налог положишь?
Не ожидая такого вопроса Рисманд задумался. По бумагам с поместья только десятина пойдет. Но, а там дорожные, церковные, подушные… Совсем не разбирается он в этих налогах. Надо и вправду Гаста спросить. Он из сельских, значит должен знать.
- Ты не волнуйся, Савен, мне пенсии военной хватает. Лишнего брать не буду.
- Это спасибочки! Хороший вы, барин! Добрый!
Рисманд усмехнулся. Его впервые в жизни назвали добрым. Кто бы ему такое в армии сказал? Бывало, конечно, что жалел гражданских, когда смысла их убивать не было. А бывало, что и в детей и в женщин стрелять приходилось. Военная необходимость ‒ и никто не спрашивает, хочешь ты этого или нет. Выполняй приказ!
- Посмотрим, Савен, посмотрим!
Неопределенно ответил он и откинулся на спинку кресла. Сквозь листья пробивало тонкими лучикам солнце, чувствовать на лице его тепло было приятно, и он погрузился в это блаженное состояние, уже не обращая внимания ни на старосту, ни на уборку.

Отредактировано Ника (16-03-2018 22:17:15)