Ларс был необычайно весел. Вернее даже будет сказать – навеселе. Хотя алкоголем от него не пахло. А вот сбитая набок фуражка давала понять, что подполковник не прочь покуражиться. Кансу только и оставалось вздыхать, предчувствуя стыд и вину за то, что вскоре произойдет. Но в глубине души он полностью поддерживал начальство – кутить, так кутить, мстить, так мстить. И пусть никто не уйдет не обиженным!
От озера до поместья  тянулась прямая, как древко копья, дорога. Игнорировавшая холмы и низины – что было выше, скопали, что ниже – насыпали, лес вырубили, а камни и скалы разрушили. На древке, как и полагает копью, был нанизан белый наконечник дома с высокой крышей и стройными колонами главного строения. От центра к крыльям этажность дома понижалось, что отвечало архитектурной задумке представить дом как наконечник копья. Сзади дома вырисовывалась далекая вершина горы. Ларс хмыкнул, оценив эффектное решение давно уже умершего гения. Для поместья барона такой домик был явно не по карману, а вот для графа или князя – вполне. То, что сейчас поместье занимал барон Эвенвар только говорило об общем упадке Фарании, где графские поместья занимают бароны, а баронские вообще идут с молотка торговцам. Выглядело это неприлично, с точки зрения Ларса, привыкшего к четкости Гэссенда, где поношенный мундир большего размера никогда не наденет худосочный новичок – если нет денег купить новый или построить себе собственный дом, отвечающий статусу, то какой ты, к демонам, аристократ!
Их встречали с полным парадом. Выстроенные на лестнице родичи барона, сам барон с семьей, приглашенные гости, слуги, крестьяне – все занимали отведенные им места с маниакальной скрупулезностью подобранные под каждого. Даже слуги были построены по росту.
Коней подхватили под узды два рослых конюха, а один уже нес подполковнику небольшую скамеечку, чтобы удобнее было слазить. Но Лэрс проигнорировал услугу и спрыгнул на землю.
- Канс, - Сказал он громко, - когда я буду стар и немощен, не забудь обеспечить каждого моего коня подобной лесенкой!
- Так точно! – По-строевому отчеканил адъютант, а про себя усмехнулся – его командир начал игру и теперь его черед, отбросив стыд и сомнения, присоединиться к представлению.

Отредактировано Ника (26-07-2019 12:21:04)

Еще не доложили наверх и решение не принято. Фактор времени... Мобильных нет, телефонов нет, телеграф только в крупных городах.

Ну а пока следующий:

За озером Канс развернул коня и оглянулся. Никто за ним не увязался. Он слез с коня и сошел с дороги. Если он хорошо помнил карту, а карты Канс всегда запоминал отменно, то именно за этим озером можно было спрямить путь и выйти на другую дорогу, идущую к Церкви. Приказ, отданный Лэрсом был прост: «Найди и поговори». Видя настороженные взгляды челяди, подозрительно смотрящей как он запрягает и выводит коня, он понял, что подполковник прав в том, что ехать прямо за пацанёнком нельзя. Поэтому он свернул на дорогу к поместью Эвермана и, только когда выехал за пределы графского поместья, повернул к озеру, недалеко от которого изгибалась нужная дорога и где можно было перехватить мальчишку.
Он шел осторожно, ведя коня в поводу, постоянно прислушиваясь. Но вокруг раздавалось только пение птиц. Канс не забывал постоянно осматриваться, годы войны приучили быть настороже даже местах, далеких от сражений. На дорогу он вышел примерно там, где и предполагал. Осмотрелся – мальчишки не было.
- Ну что, - Он погладил фыркающего коня по морде, - куда пойдем? Направо – догонять, или налево – встречать?
Конь фыркнул налево. Канс посмотрел в ту сторону. Куда бы он не поехал, а с пацаном встретиться должен, так что вопрос он задавал риторический. Но конь, переступая копытами, упрямо тянул влево, так что Канс решил не противиться умному животному, а запрыгнув в седло, подбодрил:
- Ну, давай, вези…
Через пару минут неспешной езды Канс увидел за изгибом дороги, между деревьями какое-то движение. Он тут же спешился и остановился, делая озабоченный вид, будто потерялся и не знает, что делать.
На появившегося из-за поворота дороги мальчишку он среагировал, как человек попавший в затруднительное положение и, наконец, увидевший возможность из него выпутаться.
- Молодой человек! Уф! Наконец-то по этой дороге кто-то ходит! А я уже час как пытаюсь разобраться где я! Вы меня выручите?! Вы же местный! Подскажите, как доехать до города?!
Малец сначала опешил, а потом, поняв, что опасности нет, медленно подошел:
- Вы заблудились? – Спросил он и услышав положительный ответ, немного улыбнулся.
- Я думал военные не путаются. У вас же карты есть?
- Да какие карты этой дыры?! – Воскликнул Лэрс все больше входя в роль. – Тут десяток троп и две дороги, а я, как последний дурак, решил срезать угол! Боже, подполковник узнает, что я заблудился, он меня месяц этим доставать будет! Никогда не думал, что заблужусь в трех соснах!
Мальчик хмыкнул. Он был невысокого роста, темноволосый, с ясными голубыми глазами, простая серая мешковатая рубашка и темные плотные брюки не скрывали развитое телосложение.
- Что тут смешного? – Расстроенно спросил Канс.
- Я не над вами! – Испуганно проговорил мальчик, перепугавшись, что солдат примет его смех за дерзость. – Просто у нас такой край, где заблудиться очень сложно. Вот там – озера, справа – горы, а по любой дороге можно выйти в город.
- А, ясно… - Канс состроил скорбную физиономию и повернул коня сторону, откуда пришел малец.
- Подождите! Вам не туда!
- А? – Притормозил Канс.
- Вам надо ехать в другую сторону, а потом свернуть налево, потом направо!
Канс подозрительно прищурил глаз:
- Слышь, парень, а ты говорил, что у вас все дороги, как проспекты, прямые.
- Нет, нет! Я сказал, что по любой до города доехать можно. Только если ехать этой прямо, то упретесь в Церковь, а там круг до города.
- А если – туда? – Махнул рукой Канс.
- Туда – в поместье графини.
- А… - Сделав вид, что он, наконец, понял, где находится, радостно произнес Канс. – Это, получается, когда обратно поеду… А поворот на город покажешь?
- Покажу.
Мальчик совсем перестал бояться солдата в красном мундире, и они пошли вместе по дороге.
- А тебя как зовут?
- Меня – Сутард. А вас?
- Канс.
Общение стало налаживаться и Кансу больше не приходилось строить из себя туповатого служаку.
- А вы правда из гэссендской армии?
- Правда.
- Наш священник говорит, что вы всех убиваете. И вы плохие…
- Ну и дурак твой священник! Войну начала Фарания, а плохие мы? Я тебе честно скажу – нет на войне хороших и плохих. Это война. Там действительно убивают и калечат… и те, и другие. Хорошо, что она закончилась!
- А еще священник говорит, что мы должности не получим, из-за того, что Гэссенд новые законы вводит. Вон, один гэссендец здесь был, так он свадьбу по вашим законам устроил – люди говорили, что правильно. А наш священник – что нет. Кому верить?
- Что плохого в свадьбе?
- Так он же вдов женил!
- И что?
- А, вы же не знаете! – Оживился Сутард. – Вдовам второй раз замуж нельзя!
- Почему? – Искренне удивился Канс.
- Ну, не знаю… - стушевался мальчишка. – Нельзя и всё! Наш священник говорит, что это старый закон.
- До разделения Лангара на Фаранию и Гэссенд такого не было. Это ваши фаранийсцы придумали.
- Да? – Удивился мальчик. – Значит у вас вдовы могут повторно замуж выйти?
- Конечно!
Мальчик замолчал. Канс искоса смотрел на задумчивого паренька, не спеша прерывать его мысли.
Наконец, мальчик, поднял голову и остановился. Канс остановился тоже.
- Скажите, - не по-детски серьезно глядя в глаза Кансу спросил мальчик, - а в Гэссенде вдовы берут «племянников»?
- Кого? – Не понял Канс. – Каких племянников?
Вместо ответа мальчик опустил голову и отвернулся. Но Канс не собирался заканчивать разговор, может быть, это та информация, за которой послал его подполковник.
- Сутард, давай присядем. Я, кажется, устал идти пешком – все на коне, да не коне. Давно так долго не ходил.
Мальчик кивнул, соглашаясь, но при этом обдумывая, что-то своё.
Они присели на поваленное дерево. Канс снял с седла флягу.
- Будешь?
- Ага. – Потянулся малец за флягой.
- Слушай, - Продолжил разговор Канс, - а что за племянники? Мне просто интересно…
- А вы никому не скажите?
Канс сначала не понял, почему нельзя никому рассказывать, но поняв, что для мальчика это почему-то важно, принял правила игры и поклялся:
- Честное военное! Не скажу!
Мальчонка вздохнул, покрутил флягу, отпил еще раз, и заговорил:
- У нас в приюте при Церкви так заведено, что если приглянулся графине, то становишься её «племянником». А потом она, когда вырастешь, пристраивает тебя в чиновники и берет следующего. Священник говорит, что без её покровительства никуда не возьмут. Поэтому надо её слушаться и хорошо ублажать.
Кансу показалось, что он ослышался. Стиснув зубы, он удержал рвущийся вопрос и позволил мальчику говорить дальше.
- А я, - Безвольно свесив руки и опустив голову, продолжал Сутард, - не хочу. Она противная. Старая и морщинистая. И еще она бьет. Я бы давно уже убежал, если бы было можно. Но священник говорит, что найдут всё равно. И тогда убьют. Она же графиня. А я кто? Я просто сирота. Я не хочу больше к ней ходить… - Внезапно мальчонка вскинул голову и щенячьими глазами впился в Канса, - А вы можете забрать меня в Гэссенд? Заберите пожалуйста! Я лучше солдатом стану, чем «племянником»! Пожалуйста!
У Канса сжалось сердце. С одной стороны, очень захотелось пристрелить старуху-графиню, насилующую мальчишек ради своего удовольствия. А с другой, он понимал, что это не единичный случай – это система. И сиротский приют с идиотом-священником только один из сотен или даже тысяч. Тысячи лишенных детства мальчишек!
Что может он сделать? Сейчас – ничего. Только доложиться.
Но мальчишка смотрел на него с такой надеждой, что Канс решился на авантюру:
- Сутард, хочешь я тебе открою тайну?
Мальчишка закивал. Какой же подросток не хочет быть посвящен в нечто запретное?!
- Только ты тоже никому не рассказывай!  - Продолжал Канс, - Это настоящая военная тайна! Мы с моим начальником сюда не развлекаться приехали. Мы – разведчики! Да. Мы знаем, что тут происходят плохие вещи и наше начальство хочет знать – какие. Есть люди, которые не хотят объединения Гэссенда и Фарании, а хотят дальше использовать детей для плохих вещей. Это отвратительно! То, что ты мне сейчас рассказал, поверь, это очень важно! Очень! Я могу тебя сказать, что такие приюты не должны существовать. Вы – дети, и никто не должен заставлять вас быть «племянниками». Я обещаю – что как только доложусь, тут появится комиссия и ваш священник, и графиня предстанут перед судом!
- Правда? – В детских глазах светилась такая радость, что Канс поклялся сам себе, что даже если подполковник будет против, он сам, лично, напишет в Кабинет по образованию и нравственности. И пусть за это его даже отправят в отставку, но система «племянников» должна быть разрушена.
- Правда! – Серьезно, положив руку на сердце, поклялся Канс. – Я обещаю тебе.
- Ну… тогда хорошо. Я потерплю. Только пусть эта комиссия пораньше приезжает, хорошо?
- Я постараюсь.
Мальчик встал, отряхнул брюки. Теперь он выглядел значительно старше своих лет.
- Вы пообещали!
- Да.
Они пошли молча, но теперь между ними возникло чувство, что их объединяла настоящая тайна и два человека – фараниец и гэссенец, ребенок и взрослый, гражданский и военный обязаны поменять этот несправедливый мир.
- Вам туда. –  Махнул рукой Сутард. – Я буду ждать!
Кансу нечего было еще сказать. Он вскочил в седло, коротко кивнул, получил такой же серьезный короткий кивок, и пустил лошадь по боковой дороге.
Прилично отъехав, остановился. Подождал. Развернул коня и уже шагом направился обратно.