Потому, что никто не говорит "ксерокс Ксерокс" или "ирландский скотч"...

Продолжение:
второй абзац 7 главы:

***

В один из пригожих воскресных дней середины июня, по Невскому проспекту Санкт-Петербурга неспешно и где-то даже величаво ехал лимузин. Четыре года назад любое появление автомобиля такого класса на улицах тут же собирало заметное число зевак, и превращало постовых в живые статуи, буквально окаменевшие в стойке «смирно». Все это из-за того, что Автомобильное московское общество преподнесло в дар первые пять лимузинов только-только учрежденному к тому моменту ведомству Собственного Его императорского величества гаража — так что простых пассажиров в салонах передвижной четырехколесной роскоши быть не могло просто по определению. Три года назад если что и изменилось, так только число прохожих, застывающих при виде сверхдорогого выезда, а с полицией все осталось по-прежнему — ведь следующими «распробовали» лимузины молодые Великие князья, за ними богатые купцы и деловые люди, а потом и некоторые высокопоставленные чиновники. О, не все, далеко не все! Но даже так число элитных экипажей уверенно перевалило за две дюжины. Через год на русский рынок наконец-то прорвались иностранные автопроизводители, вследствие чего Яковлевские заводы тут же объявили о снижении цен на весь модельный ряд своих мотоколясок. Той же весной в Питере открылось несколько автосалонов, затем прошла первая Всемирная автомобильная выставка, а через неделю после ее окончания в Москве на улицы выехало сразу десять первых таксомоторов сочно-желтой окраски, с кокетливыми черно-белыми шашечками на боках... На фоне всего этого как-то так получилось, что питерцы и москвичи незаметно для самих себя перевели самобеглые экипажи самого разного вида в разряд обыденщины. Когда новинок много, они рано или поздно приедаются — так что к году тысяча восемьсот девяносто восьмому от Рождества Христова уже никто не замирал при виде респектабельных и дорогих мобилей. Разве что отдельные личности слегка замедляли шаг, пытаясь рассмотреть что-то сквозь плотную ткань салонных занавесок? Но и только. Поубавили служебного рвения постовые, потихонечку наработали навык правильного открывания автомобильных дверей швейцары ... Разве что извозчики все так же неприязненно глядели на любую «Волгу» — потому что эти механические кадавры чем дальше, тем больше отбирали у них самых щедрых и денежных пассажиров.
Но что же наш лимузин, неспешно плывущий по Невскому среди разной мелочи в виде фаэтонов, бричек, мотоколясок и редких иностранных авто? Он как раз вежливо притормозил, пропуская несколько пешеходов, свернул на набережную реки Мойки и уверенно продолжил свое движение. Впрочем, недолгое: прокатившись вдоль непрерывной линии зданий, автомобиль мягко подрулил к одному из подъездов и наконец-то встал. Тут же на брусчатку вышагнул важный швейцар, держащий на широком бородатом лице презрительно-недовольную мину — но при виде блондинистого господина, покидающего прохладный салон, облик привратника просто-таки сказочно преобразился.
— Ваше Сияс-во!..
Ловко совместив поклон с открыванием тяжелой створки входной двери, бородач всей своей дюжей фигурой изобразил почтительное подобострастие. Учитывая, что сторожил он не что-нибудь, а крыльцо дома, где в служебной квартире ютился сам министр финансов Российской империи Сергей Юльевич Витте... Такое отношение к посетителю было весьма показательным. Особенно в свете того, что тот же самый швейцар не далее как полчаса назад едва ли не пинками выпроводил вполне солидно выглядевшего просителя, отказав тому даже в приеме визитной карточки на специальное блюдо-поднос.
— Ваше сиятельство, Его высокопревосходительство ожидает Вас в кабинете.
В отличие от грузного привратника, более похожего на вздыбившегося бурого медведя, сменивший его невзрачно-благообразный ливрейный и поклонился правильно (не выше и не ниже — а именно так, как и полагается), и титул дорогого гостя озвучил верно. Облик потомственного лакея испортил лишь нехарактерно-острый взгляд, брошенный на черный портфель в руках князя Агренева.
«Каков дом, таковы и слуги в нем»
— Александр Яковлевич! Давненько, давненько мы с вами не виделись. Месяц? Да, пожалуй что и так.
Если швейцар олицетворял подобострастие, а лакей сословную почтительность, то хозяин был един в трех лицах, разом выказывая искреннее радушие, неподдельное уважение и сердечное дружелюбие. Улыбка его была столь открытой и бесхитростной, что князь поневоле восхитился талантами своего визави  в лицедействе. Да-а!.. Это вам не банальные маски чиновничьей братии, царедворцев и прочей сановной публики, с которой Александр постоянно имел дело — и постепенно, потихоньку-полегоньку научился читать и правильно понимать. Для создания столь достоверного облика одних только шевелений мимических мышц на лице было мало: тут и соответствующий психологический настрой нужен, и с эмоциональной составляющую надобно хорошенько поработать... Зато и обаять можно практически любого, попутно навешав на уши правильный сорт лапши.
— Дела, Сергей Юльевич, проклятые дела. Как здоровье драгоценной Матильды Ивановны?
— Благодарствую, вполне.
Сдаваясь в плен глубокого кресла, стоящего у большого письменного стола, гость окинул равнодушным взглядом пару стопок свежей прессы — которая вот уже третий день подряд мусолила и обсуждала всего одну новость. Солидные крупные издания вроде «Санкт-Петербургских Ведомостей», «Аргументов и Фактов», «Московских Известий», «Делового мира» и «Русских ведомостей» еще берегли свою репутацию, публикуя только хорошо проверенные сведения — но более мелкие издания вываливали на читателей настоящий мутный поток, сдобренных разными предположениями и откровенными домыслами. Что там говорить, если даже чопорный «Правительственный вестник», и тот уделил несколько строк открытию крупного месторождения нефти на Самарской Луке! Авторитетные журналисты, высокое чиновничество, состоятельные финансисты, заслуженные профессора — все они торопились излить своей сверхценное мнение о перспективах волжской нефти. Высказывали гипотезы, строили предположения, брызгали ядом и насмешками с газетных страниц, высмеивая своих оппонентов и уверенно отстаивая сволю, единственно верную точку зрения. Единственно, с чем были согласны абсолютно все — там, где нашлось одно месторождение, непременно должны быть еще! На биржах и в банках царила деловая суета, стоимость одной мерной десятины самарской земли уверенно приближалась к ценам на Бакинских нефтяных промыслах...
— По последнему докладу, котировки «Товарищества нефтяного производства братьев Нобель» просели еще на тридцать семь пунктов! Устроили вы, Александр Яковлевич, нашим биржам переполох, нда-с!..
Уловив направление княжеского взгляда, Витте смел прессу со стола, определив ее на специальный столик.
— Небольшая встряска пойдет всем только на пользу, Сергей Юльевич.
«А за Нобеля тебе уж точно не стоит беспокоиться».
Учитывая все усиливающуюся конкуренцию со стороны банкира и нефтепромышленника Манташева, мягкое давление французских Ротшильдов и откровенно хищный интерес со стороны американца Рокфеллера — главный акционер и владелец «БраНобеля» Эммануил Нобель весьма благосклонно воспринял предложение Агренева расширить и углубить их давние партнерские отношения. Так что биржевые «качели» еще только набирали силу и ход, готовя спекулянтам-игрокам всех мастей несколько неприятных сюрпризов...
— Прежде всего, князь, позвольте довести до вашего сведения главное: вопрос касательно «Русского сберегательного банка» решен сугубо положительно! Конечно, были определенные сложности.
Минфин закатил глаза, весьма выразительно намекая на августейшую особу государя-императора.
— Все же сумма уставного капитала в сто миллионов рублей на ассигнации... Ну, вы понимаете?
Агренев понимал. Хитроумному Сергею Юльевичу действительно пришлось изрядно извернуться, нажать на множество рычагов влияния, подергать за ниточки должников и провернуть пару интриг — и все это для того, чтобы устроить Высочайшее одобрение и визирование учредительных документов и Устава столь крупного банка. Кхм, ну как крупного?.. В сравнении с иными старейшими европейскими, английскими или даже североамериканскими банками, с их миллиардными оборотами... Впрочем, у новорожденного «малька» перед этими китами финансового океана было одно важное преимущество — российские государи упорно не пускали в империю иноземных ростовщиков, заставляя тех действовать окольными путями и прибегать к услугам посредников. Так что перспективы перед новичком открывались крайне волнительные — особенно в свете неумолимо надвигающегося на мир экономического спада и сопутствующего ему перепроизводства и кризиса неплатежей.
— Незначительные формальности займут еще какое-то время, но в любом случае и никак не позже первых чисел следующего месяца — все необходимые бумаги будут у вас в руках.
— Благодарю, Сергей Юльевич.
— О, не стоит. Право же, давно пора было завести собственный банкирский дом, хотя бы для обслуживания ваших компаний — более того, мне не раз высказывали недоумение по поводу того, что человек вашего положения пользуется услугами сторонних финансово-кредитных учреждений.
«Да-да, вот прямо верю в твою заботу о моем благополучии».
—  Ну, Волжско-Камский банк для меня не совсем чужой...
Хранитель и распорядитель имперской казны кивнул с таким понимающим видом, что сразу стало понятно — он в курсе, кто именно скупает мелкие пакеты акций-паев озвученного банка. Вернее сказать, в чьих интересах суетится сразу дюжина как бы независимых покупателей и биржевых маклеров. Поэтому Александр предпочел перевести тему разговора на иное:
— Кстати, я слышал, что на последнем расширенном совещании Кабинета министров прозвучало много неудобных вопросов в адрес главы МВД господина Горемыкина?
Витте буквально расцвел:
— Неудобных, это, знаете ли, еще слабо сказано! Я бы выразился иначе: весьма неприятных и ставящих под сомнение саму способность почтеннейшего Ивана Логгиновича и далее занимать столь ответственный пост.
— И что же император?
Сокрушенно вздохнув, министр финансов глубокомысленно протянул:
— В принципе, решение уже принято, но вот кандидатура того, кто сменит Горемыкина... Вы же знаете нрав государя, все может перемениться в последний момент. Кстати, а вы ничего такого не слышали ненароком?
— Слухи упорно называют следующим министром ВнуДел товарища нынешнего, господина Сипягина.
— Да?
Непроизвольно потерев руки (приятно, когда все идет по плану!) Витте спохватился и стер с лица довольную улыбку:
— Кстати, в связи с нашими, гм, делами — надеюсь, я не ввел вас в излишние хлопоты?
— Пустое, Сергей Юльевич. Я все равно собирался строить еще один металлургический завод — ввиду того, что существующий перестал покрывать нужды моих производств в белой жести и сортовом прокате.
— Да-да, мне докладывали, что в Департамент торговли и мануфактур подали документы об учреждении в Липецке соответствующего завода... Полагаю, с приобретением вами Брянского рельсопрокатного и железоделательного, все приготовления будут свернуты?
— Отчего же? С вашего позволения, липецкую заявку переделают с паевого товарищества на открытое акционерное общество, и продолжат работы.
Чуть-чуть наклонившись и добавив в голос толику доверительности, блондинистый архимиллионер признался, что он давно уже планирует акционировать большую часть своих компаний и предприятий. Собственно, только и дожидается, когда же наконец вступит в силу соответствующий закон, о котором много кто слышал, но (увы и ах!) мало кто его видел.
«Ого, как глазки-то засверкали!».
С явным трудом и большим усилием воли не став продолжать столь благодатную тему, как переоформление компаний с многомиллионными оборотами, Витте слегка попенял оружейному магнату на то, что он-де немножко обидел бывших акционеров Брянского металлургического гиганта. Ну, когда приобретал у тех во время биржевой паники акции завода по цене чуть выше бумаги, на которой те были напечатаны. Вот только любому, хоть чуть-чуть знакомому с манерой общения хитроумного минфина, сразу же было ясно, что Сергей Юльевич всего лишь «отрабатывает номер»: его попросили чуть надавить и намекнуть на некоторую справедливую компенсацию — он это и исполнил. Тем более что учредители и основные акционеры никаких претензий не предъявляли (им-то заплатили полную стоимость!), и вообще были весьма довольны тем, как разрешилась непростая ситуация в Бежице.

Отредактировано Кулаков Алексей (23-07-2018 12:12:28)

Что непонятно? Как и раньше появление лимузина - "превращало постовых в живые статуи, буквально окаменевшие в стойке «смирно»(с)".

КМК, лучше все-таки "городовых", т.к. "постовой " более в ходу с 1920х годов и ассоциируется с милиционером советской службы.

Мобыть, "дав только положить визитную карточку на специальное блюдо-поднос"? Потому как это явно вне компетенции швейцара - там с визитками целая наука была, какой уголок загнут, что означает, етс. Это запросто мог быть своего рода "сигнал вежливости" и т.п. Задача швейцара - отметать всякую шушеру, а солидные люди уж до подноса всяко допускаются, а уж что с визиткой делать - секретари решат.