Окончание главки про агреневскую дочку и 7 главы в целом:
— Солнышко, я совсем забыла: Софья Михайловна просила время от времени писать ей, как нам отдыхается. Ты бы не хотела отправить ей небольшую телеграмму?
Вопрос получился из разряда риторических: конечно она хотела, и еще как!
— Писчая бумага и карандаши вон там, как закончишь, отдай листок Дунг... То есть Дуне. Она отправит его по назначению, и могу тебя заверить, содержание телеграммы будешь знать только ты и она.
Все! Пока выпускница подготовительного класса частной школы старательно (и о-очень медленно) составляла свое письмецо, Ульяна спокойно дочитала не только статью, но и весь журнал в целом. А карандашный грифель в тоненьких пальчиках все скрипел и скрипел... Умилившись упорству и старательности младшенькой, девушка с некоторым сомнением подтянула к себе стопку свежей прессы и принялась ее ворошить, выискивая что-нибудь интересное. Увы! Нынешним утром российские газеты определенно не желали радовать излишне привередливую мадемуазель чем-то по-настоящему вкусным и свежим, предпочитая упорно мусолить блюдо аж двухдневной давности о первом в мире успешном полете аппарата тяжелее воздуха. С одной передовицы на другую кочевало три небольших снимка непонятной загогулины в небе над Гатчиной — и ОЧЕНЬ большое изображение некоего статного мужчины в форме авиатора, горделиво позирующего на фоне непонятной конструкции из тряпок и множества веревок. К картинкам в обязательном порядке прилагался устрашающе-длинный перечень важных особ, в присутствии которых сей усато-бородатый Икар совершил свой беспримерный подвиг, намеки на мудрое руководство тех самых особ и их несомненную прозорливость, и велеречивые рассуждения на тему превосходства русской научной мысли над всеми иными... Хвалебно-восторженных славословий было столь много, что мед и патока с газетных разворотов просто-таки капали. Впрочем, мудрые издатели позаботились осветить и противоположные точки зрения: некий господин с псевдонимом «Карлсон» весьма аргументировано сомневался в том, что у хлипкой тарахтелки с мизерной грузоподъемностью и дальностью полета есть хоть какое-то светлое будущее — особенно в плане практического применения. Сравнивая аппараты тяжелее воздуха, которые уже успели окрестить простонародным словечком «самолеты», с вполне известными и привычными дирижаблями, автор статьи с грацией слона потоптался по прекраснодушным мечтателям, походя плеснув в их бочку меда изрядный ковшик дегтя — но судя по всему, никого ни в чем не убедил. Зато положил начало оживленной дискуссии, которая только-только набирала силу.
— Да где же! Неужели на завтра перенесли?
Смахнув на диванчик очередной образчик печатного слова, Ульяна добралась до «Российских известий» и тут же довольно замурчала, разглядывая броский заголовок:
«Нептун расстается с Фрау Марией!?!»
Одна из газет издательского дома Сытина предоставляла на суд ценителей-гурманов весьма свежее блюдо-эксклюзив о находке водолазами некоего «Общества морской археологии» давно затонувшего корабля — и вдобавок к повествованию, написанному живым и увлекательным языком, предлагало неплохое ассорти из доброй дюжины изображений. Усталый и безмерно довольный матрос, с которого снимают броню водолазного костюма; пузатые бочонки, внутри которых свинцовые колбы с запаянными в них картинами; несколько академиков, нежно обнимающих тарелки из коллекции мейсенского фарфора... Несколько наособицу крупное фото Его императорского высочества Владимира Александровича, задумчиво созерцающего ровные шеренги золотых статуэток и явно прикидывающего, как бы они смотрелись в гостиной его дворца. Великий князь помимо всех прочих постов занимал и должность президента Императорской академии художеств, так что возможности для обновления домашних интерьеров у него определенно были. Вот только желать еще не значит получить — оттого и хмурилось благородное чело августейшего ценителя прекрасной старины, предчувствуя неизбежные препоны на пути своих высоких устремлений.
Чуть ниже грустного главнокомандующего войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа, с очередной черно-серо-белой картинки растерянно улыбался престарелый директор императорского Эрмитажа Сергей Трубецкой. Вот уж кто имел все основания жаловаться на злой рок: стоило бедному князю ненадолго покинуть милую сердцу Италию (надо же иногда и на службе показываться) — и на тебе, куча хлопот и забот!.. Ну и самым последним отобразили довольно большой кусок обшивки с названием корабля — холодная балтийская водица прекрасно сохранила темные дубовые доски двухмачтового флейта, как впрочем, и белую краску надписи, некогда украшавшей его нос:
Vrouw Maria .
На десерт сытинские репортеры подали кучу статей на тему судьбы поднятых со дна Балтики сокровищ: с одной стороны, их приобретала для Эрмитажа сама императрица Екатерина Великая, так что иных мнений вроде бы и быть не могло? С другой же стороны, одним из учредителей и владельцев «Общества морской археологии» был член августейшей семьи Его императорское высочество Михаил Александрович — а это сулило некие, скажем так, коллизии. Младший брат государя-императора наверняка имел свое мнение на дальнейшую судьбу нежданного наследства от давно почившей пра-пра-прабабки, вдобавок был известен довольно сложным характером, так что... Ценителям художественных редкостей оставалось уповать лишь на то, что доселе молодой Великий князь в собирательстве картин или старинного фарфора замечен не был.
— Еще колбы с картинами не вскрыли, а уже делят, что и кому. Может там давно уже все сгнило?
Собирая небрежно раскиданные газеты обратно в стопку, она невольно глянула в окно — тут же наморщив носик при виде свинцовых туч, наплывающих на поезд со стороны уже близкой Рязани. Щелкнула крышечка небольших дамских часов, не без успеха притворяющихся всего лишь изящным золотым браслетиком...
— М-дям! Солнышко, через полчаса прибываем.
— Угум. Мне совсем немножко осталось!
Потянувшись словно большая кошка, Уля не удержалась и полюбопытствовала, тут же расплываясь в улыбке. Буквицы, конечно, исключительно печатные, ошибка на ошибке и строчки вкривь да вкось — но какое упорство, какая усидчивость?! Исписать в таком возрасте почти целый лист, это дорогого стоит! Подобные наклонности определенно стоило поощрять, поэтому она поцеловала светловолосую макушку и тихонечко ушла, не мешая мукам юного творчества. Меж тем вагон начал замедлять свой ход, ненадолго остановился, содрогнулся, как-то нехотя покатил опять... К тому времени, когда шедевр эпистолярного жанра наконец-то был завершен, вагон уже десять минут как стоял внутри одного из лабазов рязанского транзитно-перевалочного складского комплекса Русской аграрной компании.
— ... за это и madame Панченко ругала. А мама говорит, что я просто увлекающаяся натура!
— Ничего страшного, милая, мы никуда не торопимся.
Успокаивая переволновавшуюся сестру, девушка добавила к отмеченным ранее качествам еще и сообразительность. Начинающая грамотейка вполне сознательно «чуточку припоздала», не без основания рассчитывая на определенную снисходительность — зато теперь им ничего не мешало заехать на телеграф и отправить Очень важную депешу. Представив, сколько еще посланий нарисует скучающий по родительнице ребенок, Ульяна с трудом удержалась от ехидной улыбочки.
— Знаешь... Наверное, тебе стоит почаще писать матушке — она очень переживает, как ты проводишь каникулы.
Чудное видение Софьи Михайловны в обнимку с мешком телеграмм едва не помешало ей обнять подозрительно зашмыгавшую носиком сестренку:
— Ну все, хватит разводить сырость: умываемся, переодеваемся, и выезжаем в поместье к бабушке. Бе-егом!
Всего четверть часа, и кузины наконец-то покинули свой вагон. Честно говоря, если бы девочка не знала, что они в другом месте... Все те же штабеля ящиков и бочек, знакомые холмы из плотно набитых мешков и стены из коробок — и знакомые мурашки по спине от гулкой темноты и чьих-то далеких шагов. Впрочем, одно отличие все же нашлось.
— Сюда, юная хозяйка.
Вместо нагретого солнцем и попахивающего лаком фаэтона с извозчиком на облучке, перед вагоном стоял и урчал мотором большой черный мобиль. Надо сказать, что юная дворянка Волошина-Томанова небезосновательно считала себя большим специалистом по автомобилям, ведь у ее семьи уже давно был свой самоходный экипаж — она даже не могла вот так сразу вспомнить и сосчитать, сколько раз ее возили на семейной «Волге». Пять? Да нет, скорее уж все десять разов!.. Так что Александра спокойно уселась на указанное место, быстро огляделась, и вдруг отчего-то обиделась за свой... Ну ладно, за папин-мамин автомобиль. Пусть тот явно уступал этому, зато был — ихним!
— Ой, смотри, Уля! Это такой замок, как мы видели на фотокарточке, да?
Стоило лимузину немного проехаться под лениво моросящим дождем, как все обиды девочки моментально оказались забыты — ведь прямо перед ее глазами проплывал самый настоящий средневековый замок. Мощные громадины четырех многогранных башен с зубчиками на самом верху; прямоугольный центральный донжон с узкими окошками-бойницами, чья остроконечная крыша чуть ли не касалась близких туч; и длинная череда груженых мешками телег у подножия серых исполинов...
— Нет, Солнышко, это просто очень большое зернохранилище. Отсюда не видно, но за ним еще должна быть мельница, макаронная фабрика, хлебный заводик и что-то там еще. По правде говоря, я в это никогда особо и не вникала.
Поправив чуть съехавшую вперед шляпку, задумавшаяся о чем-то Ульяна выдала что-то совсем уж непонятное:
— Геннадий этих хранилищ штук десять отстроил. Или уже больше? Он пока в каждом крупном городе по элеватору не воткнет, точно не успокоится... Хотя, наверное, тогда в уездных городках строить начнет?
Подождав минутку, Саша осторожно подергала сестренку за рукав.
— Почему они такие серые?
— Так из бетона же... А вообще, ты права: эта серость только тоску навевает. Вновь выждав несколько минут, Александра понятливо вздохнула и отвернулась к окошку — взрослые ужасно не любят, когда вмешиваются в их непонятные (и ужасно скучные) разговоры, или вот как сейчас, отвлекают от мыслей. Впрочем, ей было чем себя занять: дорога плавно повернула, позволяя юной пассажирке рассмотреть серый замок с другой стороны. И сразу же выяснилось, что башни у него были сдвоенными (что, впрочем, делало его только красивее) причем со стороны города их уже до половины окрасили в цвет благородного темно-красного гранита! А машина все ехала и ехала — мимо еще нескольких маленьких замков и новых верениц пустых и груженых подвод; обгоняя время от времени редкие экипажи с нахохлившимися извозчиками; плескаясь лужами на палисадники вросших в землю приземистых домиков...
Би-ип!
Обогнав небольшой караван телег, спешащих за мешками с зерном нового урожая, лимузин ощутимо наддал — отчего пейзажи за окном начали сливаться в одну пестро-зеленую ленту. Диван в салоне был удивительно удобен, а «Волга» катила сквозь моросящий дождик столь плавно и легко, что Саша против желания задремала. Ну то есть как-то так длинно моргнула, что раз — и перед глазами уже крыльцо незнакомого поместья, по ступенькам которого спускается grand-mère Татьяна Львовна.
— Наше Солнышко приехало!!! Ой, а вытянулась-то как, а как исхудала!..
Расцелованная в обе щечки девочка поймала себя на том, что глупо улыбается — любовь бабушки ощущалась чем-то теплым и приятным, укутывающим ее с ног до головы... Слабо удивившись виду школьного чемоданчика, который опять куда-то нес уже немного знакомый мужчина, гостья проследовала в поместье, вежливо отнекиваясь от предложения немного отдохнуть с дороги, или там — перекусить чем бог послал, пока готовят нормальный обед. Надо сказать что последнее, учитывая недавнее «похудела как!», прозвучало довольно-таки угрожающе.
— Да мы и так почти сутки бока отлеживали, куда уж еще отдыхать?..
Стоя на пороге своей комнаты, старшая из сестер демонстративно прижала руки к тому самому месту, которое особенно утомилось от постоянного сидения.
— Ульянка, негодница этакая!..
Легонько хлопнув бумажным веером по ладоням взрослой девицы, позволяющей себе такие неприличные жесты, вдовствующая помещица Лыкова одним только взглядом указала названной внучке на ее неподобающее поведение.
— Зато не вруша.
— Так!
— Молчу-молчу.
Противореча самой себе, отлежавшая все бока и попу страдалица с разбегу плюхнулась на большую кровать с толстой пуховой периной, разметав в стороны аккуратную пирамидку из трех белоснежных подушек. Комната Сашеньки располагалась чуть дальше: просторная, светлая, с большим окошком и небольшой кроваткой, отчего-то напоминающей уютное гнездышко, она...
— Нравится?
— Да. Очень!
Зацепившись взглядом за цветочные горшочки на широком подоконнике, девочка подошла поближе и восхищенно вздохнула, разглядев бутончики удивительной красоты — насыщенно-фиолетовые с золотистыми крапинками, словно ясная звездная ночь.
— У меня на заднем дворе разбита небольшая оранжерея, там таких цветочков много. Обед через час, так что если хочешь?
К сожалению, близкому знакомству с цветочным царством помешал пруд с зеркальными карпами, лениво плавающими возле обманчиво-близкого дна — а еще служанка Дуня, коварно подсунувшая хозяйке миску с кукурузным зерном. После увлекательной кормежки рыбок Сашеньке вдруг захотелось пройтись по прибрежному песочку голыми ногами, потом она заметила в удивительно прозрачной воде розовый камушек в виде сердечка, затем ракушку... Зато с каким аппетитом она потом накинулась на суп и нелюбимое прежде овощное рагу!
— Что у нас на десерт?
Ухватив свежую выпечку, Ульяна запустила зубки в румяный бочок:
— С крыжовником? М-мм, нет, не хочу. Яблоко?.. О, с ревенем — Солнышко, твои любимые! А с вишней есть?
Пододвинув широкое блюдо поближе к внучкам, Татьяна Львовна ностальгически вздохнула:
— Александр в нежном возрасте тоже обожал угощаться пирожками с ревенем...
Дальнейшая беседа увяла как-то сама собой. Слегка осоловев от неожиданно вкусной трапезы, Сашенька вернулась в свою комнату и забралась с ногами в пухлое кресло, собираясь совсем немножко отдохнуть — а потом все-таки добраться до оранжереи. Полюбовавшись стоящими на подоконнике горшочками с петуниями и сурфиниями (бабушка охотно подсказала ей названия цветов), взгляд девочки скользнул с живых соцветий на одну из картин, белеющую пышным букетом нарисованных ромашек. Впрочем, масляная живопись довольно быстро проиграла большой акварели на морскую тематику — разглядывая закатные волны и белое пятнышко далекого парусника, юная блондиночка зажмурилась и представила себя одной из птичек, реющих над безбрежной равниной Черного моря. Или это Средиземное? Задумавшись и припомнив, куда обычно ездят на лечение мама и папа, она решила остановиться именно на Средиземном море.
— Не спишь?
Старшая сестра быстро пересекла комнату и уселась на спинку кресла. Наклонилась поближе и с заговорщицкой улыбкой прошептала:
— Пошли в пруду купаться? Я тебя поучу плавать и нырять, потом замки из песка будем делать...
Загоревшись столь богатой идеей, Саша почти сразу же и потухла, застеснявшись:
— Голенькими?
— Зачем?
— А у меня купального костюма нету?..
— Не говори ерунды. Конечно же, он у тебя есть!
Покинув кресло, Ульяна подошла к одной из стенок и легонько надавила, откатывая в сторону дверь скрытого гардероба.
— Вот. И вот! Давай переодевайся и жди меня на крылечке.
Наверное, впервые в жизни Александра училась чему-то новому с таким большим и неподдельным удовольствием. Ногами бултыхала, с надувным утенком в обнимку плавала, руками плескала и у самого бережка ныряла, песочные замки-куличики строила, зеркальных карпов счастливыми визгами-писками контузила... А нет, последнее вышло как-то само по себе. В любом случае, послеобеденные водные процедуры определенно удались, и обратно кузины возвращались изрядно усталые, немного чумазые и безмерно довольные.
— Чур я первая в душ!
Из чувства противоречия увязавшись за сестренкой, девочка застыла на пороге купальни — узрев в глубине помещения настоящего бронзового монстра, не без успеха притворявшегося обычной ванной. Прямо совсем-совсем обычной, просто на пять-шесть купальщиц разом.
— Ого!!!
Обернувшись на невольный возглас, девушка понимающе улыбнулась:
— Успеешь еще в ней поплескаться. А пока кыш!
Своей очереди долго ждать не пришлось, но вот покинуть купальню так же быстро как сестренка у девочки не получилось: приятно усталые руки и ноги как-то не располагали к торопливости. Если бы не помощь служанки с волосами, она вообще могла бы опоздать к ужину — а так почти успела.
— ... так быстро закончили разговор, что я не успела расспросить Сашу! Вы же мне рассказывали, что устроили из этой «Фрау Марии» своеобразный подарок на свадьбу Долгиным — а нынче теперь в газетах пишут про целую компанию, которая займется морским кладоискательством. Что, Григорию Дмитриевичу мало одного корабля, и он решил поставить дело на широкую ногу?
Услышав свое имя, Александра невольно замедлила шаги возле дверей в столовую комнату. Взрослые обычно прогоняли ее, чтобы не мешала обсуждать им свои дела, а послушать про поиски кладов было очень интересно. Впрочем, нежелание расстраивать бабушку и кузину своей невоспитанностью почти сразу же пересилило врожденное любопытство — и видимо в награду за хорошие манеры ЭТИ взрослые свою беседу не прекратили. Собственно, все продолжалось так, как будто бы она и не приходила, разве что grand-mère Татьяна Львовна небрежным жестом распорядилась подавать на стол.
— Нет, бабуль, все абсолютно не так!
— А как?
— Вообще, все началось с опытовых работ с магнитомером... Это такой прибор, с помощью которого очень удобно искать разные металлические штуки. Так вот: года два назад дядя Саша предложил главе Морского ведомства Великому князю Александру Михайловичу создать компанию, которая занималась бы расчисткой припортовых акваторий и фарватеров и подъемом утонувших судов. В мирное время всяких там рудовозов и барж, ну а если не дай бог война, то крейсеров-броненосцев. Это ведь какие деньги можно для казны сэкономить... Что?
Мотнув головой, помещица Лыкова дотянулась и ласково погладила ладонь названной внучки:
— Просто удивительно, какая ты у меня умница выросла.
Порозовев, Ульяна смущенно кашлянула.
— В общем... Пока испытывали и настраивали магнитомер для работы под водой, сначала нечаянно нашли ту самую «Марию», затем обломки какого-то новгородского ушкуя с грудой серебряных слитков и бочонком драгоценных камней, потом галиот «Святой Михаил» с кучей сокровищ, купленных для русского императорского двора. Представляешь, у него в трюме даже золоченый резной кабриолет императрицы Елизаветы Петровны обнаружился — целехонький, словно только вчера выделали!
Александра сидела и слушала тихо-тихо, словно мышка. Пусть она понимала не все, все равно слушать было очень интересно!..
— Когда испытания магнитометра на Балтийском море уже почти закончились, у острова Мулан нашелся еще один корабль. Вернее сказать, сначала подняли церковный колокол временен царя Бориса Годунова, затем мятую кирасу, а потом несколько бочек монет и много мушкетов, пистолей и пороховниц... Ай!
Стоило рассказчице потянуть руку за маленькой булочкой, как немедленно наступила расплата в лице (и тяжелой длани) Татьяны Львовны:
— Выпечку не трогать! Нечего аппетит перебивать.
— Я голодная как не знаю кто!.. Ну бабуля?
— Разбаловала я тебя, ой разбаловала.
— У-уу!!! В общем, дядя Саша с дядей Гришей подумали, и решили учредить акционерную компанию по поиску морских кладов — так что будут теперь как бы находить по кораблю в месяц-два, пока у них все акции по высокой цене не раскупят...
Появление исходящей паром супницы прервало высокоинтеллектуальную беседу на самом взлете — зато стали ограниченно доступны те самые булочки, которые так неудачно вожделела мадемуазель Вожина.
— Что же.
К тому времени, когда на стол подали чай и липовый мед в сотах, среди присутствующих царило полнейшее умиротворение и довольство жизнью.
— Сашенька.
— М?..
— Пока вы с Улей пугали моих бедных несчастных карпов, мне телефонировал твой крестный отец Александр Яковлевич. Есть пара важных вопросов, в разрешении которых необходимо твое участие, и...
Женщина запнулась, подбирая как можно более простые слова:
— В этом году ты окончила подготовительный класс хорошей частной школы, и ежели тебе в ней нравится, то можно и дальше продолжать обучение?
Сделав паузу, grand-mère понимающе улыбнулась при взгляде на насупившуюся внучку:
— Есть возможность твоего устройства в Харьковский институт благородных девиц — учеба длится семь лет на полном пансионе, каникулы в августе.
Несмотря на малые лета, термин «полный пансион» девочке был прекрасно знаком и не вызывал у нее ни малейшего вдохновения.
— Хорошо. Тогда тебя с радостью примут в Харьковской Мариинской женской гимназии. Все те же семь лет обучения, да и предметы такие же, как у институток — кроме усиленного изучения иностранных языков. Этим летом все места пансионерок уже заняты, остались только полупансионерки и приходящие?..
Сашенька поняла, что от нее ждут ответа, но не поняла, какой выбор она должна сделать. К счастью, она всегда могла обратиться за советом к старшей умной сестре:
— Полупансион, Солнышко, это когда на все выходные ученицы отбывают к себе дома. Приходящие — учениц каждый будний день приводят и забирают родители.
— А что бы выбрала ты?
Старшая кузина предпочла по своему понять довольно простой вопрос:
— Уж точно не какой-нибудь Институт благородных девиц!
Терпеливо молчавшая Татьяна Львовна немедля возмутилась:
— Эт-то еще почему?!? Сашуля заслуживает самого лучшего!!!
Фыркнув и тут же льстиво улыбнувшись сурово поджавшей губы бабуле, бывшая и счастливо не состоявшаяся институтка примирительным тоном пояснила:
— В Харьковском институте девочки посещают баню всего раз в две недели, в остальное же время — обтирания смоченным в холодной воде полотенцем с утра и перед сном .
Представив, кем может вырасти ребенок с таким отношением к личной гигиене, старшая из родственниц немедля передумала отдавать свою беляночку в питомник благородных грязнуль.
— И вообще, зачем Саше нужен этот самый пансион? Она прекрасно может жить весь учебный год в своих городских апартаментах, на занятия же ее будут привозить и увозить. У Лики Долгиной как раз на примете есть хорошая кандидатка в гувернантки... Свободно читает, пишет и разговаривает на пяти языках!
Помня о конфузе с купальным костюмчиком, спрашивать о том, откуда у нее взялась городская квартира, девочка не стала. Тем более, ее занимал куда более важный вопрос:
— Гувернантка? А как же Дуня?
Уловив переглядывания взрослых, Саша упрямо повторила:
— Она хорошая!
— У Дуни хватает своих очень важных обязанностей, и она, в первую очередь, твоя личная служанка. К слову, попозже я представлю тебе ее подругу и помощницу, тоже очень хорошую девушку. А гувернантка?.. Сегодня она есть, завтра ее уже нет.
Осторожно кашлянув, любящая бабушка довольно подытожила:
— Значит, решено.
Просиявшая счастливой улыбкой девочка отчаянно закивала головой, едва не упав со своего стула — благо что Ульяна вовремя ее поддержала, прижав к себе. Поцеловав непоседу в макушку, девушка как бы промежду прочим «припомнила»
— Солнышко, совсем забыла рассказать: дня через три должна приехать в гости моя сокурсница по Женскому медицинскому институту Оленька Герт. С ней будет ее младшая сестричка Дашенька, и еще одна девочка, Машенька Саввишна Морозова — они обе твои погодки. Думаю, вы подружитесь...
После новости о том, что ей не придется возвращаться в нелюбимую школу, Саша готова была подружиться даже с карпами из бабушкиного пруда — а уж к Даше и Маше уже прямо сейчас заочно испытывала легкое любопытство и дружелюбие.
— Что же, юная мадемуазель: целуемся, обнимаемся, а потом отправляемся в постельку. Завтра у нас будет до-олгий день!
— Ой, я хотела маме письмо написать?
— Дуне надиктуешь, она прямо с утра и отправит. Баю-бай шагом марш!..
Хихикнув и выполнив все предписанные ей действия, восьмилетняя писательница вприпрыжку отправилась спать. Чуть позже, обняв пахнущую свежестью подушку и соскальзывая в сладкий сон, Сашенька удивительно четко подумала — как же хорошо, что летом дни такие длинные-длинные!!! Хорошо...
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
