***
Погоня не затянулась. Шестеро казаков во главе с урядником быстро отыскали место приземления, а вот дальше получилось в точности, как предсказал начальник экспедиции: на земле беглеца поджидал многочисленный отряд. Хорошо хоть, казаки заметили из издали, перевалив через гребень невысокой гряды и не столкнулись нос к носу с противником, превосходящим их по численности, самое малое, впятеро.
Оставив лошадей под прикрытием скалы, казаки заняли позиции за грудами камней, усеивавшими гребень. Расчет был на то, что внезапным огнём удастся заставить неприятеля отойти, спешиться для атаки  – ни один всадник не рискнёт переломать ноги  коню на россыпях острых камней. Обходного манёвра опасаться не приходилось -  справа и слева высились утёсы, которые не преодолел бы и опытный скалолаз. К тому же, Ташлыкову и его людям не требовалось держать здесь долговременную оборону – попридержать неизвестных всадников до прибытия основных сил во главе штабс-капитаном. А уж там, трём дюжинам разбойников - а неизвестные всадники и были, судя по всему,  сущими бандитами - не устоять в стычке с равным по численности отрядом казаков!
Так оно и получилось. Казаки подпустили конников на полторы сотни шагов и встретили беглым огнём. Трое бандитов полетели с сёдел, заржали подстреленные лошади, и конная масса остановилась, качнулась назад  - и ринулась обратно, в лощину.
Казаки немедленно прекратили стрельбу – следовало беречь патроны. Ташлыков извлёк из ножен кинжал-каму (он, единственный из всех, успел  повоевать на Кавказе) пристроил его так, чтобы тот был под рукой, и принялся заряжать «Смит-Вессон». Остальные последовали его примеру – не было сомнений, что дело идёт к рукопашной схватке.
То ли бандиты замешкались, то ли неохота им было карабкаться в лоб под пулями по крутой осыпи, но они провозились не меньше получаса, прежде чем пошли в атаку. И не успели подняться и до середины склона, как за их спиной раздался пронзительный свист и слитный залп из винтовок – казачья лава, в которой мелькали тюрбаны сикхов, отрезала им путь к отступлению!
На этом бой закончился, и  началась резня. Пограничным войнам вообще не свойственен излишний гуманизм -  пощады здесь никто не ждал  и давать не собирался.  Особо жестоко действовали телохранители Раджита Сингха – ставили пленников на колени и одним движением перехватывали горло своими острыми, как бритва, кинжалами-кипранами. Мерзликин выхватил револьвер и трижды выстрелил в воздух, стремясь остановить кровавую расправу, но Раджит Сингх удержал его:  «Не стоит сагиб, если бы победили они – с нас бы кожу с живых содрали! К тому же, что прикажете делать с пленниками? У нас недостаточно людей для конвоя, да и конвоировать их некуда…»
Мерзликин, однако, не внял его доводам: уцелевших разбойников согнали в кучу, повязали их же кушаками, и усадили на землю под присмотров полудюжины казаков с карабинами. Сикхи-телохранители голодными волками бродили вокруг, мрачно разглядывая упущенные жертвы; под их взглядами несчастные ёжились, прятали глаза и жались друг к другу. 
Никто так и не понял, откуда появился давешний беглец. Возможно, он прятался среди мёртвых тел; может быть, скрылся в суматохе за камнем, или подстреленной лошадью.  Оттуда он и выскочил прямо перед Раджитом СИнгхом, одетый в желто-бордовую монашескую хламиду. В руке мнимого монаха холодно сверкнула сталь меча. 
Сикх отреагировал незамедлительно – сабля свистнула, вылетая из ножен. Она относилась к типу «тальва́р», повсеместно распространенному в Индии и  напоминало польские сабли «карабелла», отличаясь от них навершием в виде массивного металлического диска.  Противник сикха вооружился длинным прямым мечом, чье лезвие расширялось от рукояти к острию, украшенному вырезами, образующими зловещего вида шипы.
Жаль, жаль, что Юбер не мог видеть сейчас  своего недавнего попутчика. Куда подевался лощёный выпускник Тринити-колледжа, встречавший его в англезированном кабинете родового имения? В полном соответствии с канонами древнего искусства «гатка», издревле практикуемого воинами его народа, сикх танцевал традиционный боевой танец – высоко подпрыгивал, вскидывая колени, одновременно выписывая тальваром сложные дуги и восьмерки - сплетал вокруг себя смертоносное кружево, отсвечивающее синеватой сталью, той, что издревле ценится на Востоке намного дороже золота…
Противник наоборот, застыл как изваяние  - на одной ноге, высоко подняв другую, согнутую в колене. Он походил на танцующего журавля: руки–крылья расправлены, левая ладонь развернута к противнику, в правой, отведенной назад, сверкает сталь.  Обычный человек не простоял бы в такой противоестественной позе и минуты, но только не странный монах – он не шелохнулся,  пока сикх выплясывал перед ним свой боевой танец.
Если свидетели этого поединка ожидали, что противники сойдутся в схватке, примутся осыпать друг друга градом ударов, демонстрируя искусные защиты, уклонения, сложные атаки по всем правилам восточных воинских искусств, то их ждало жестокое разочарование. Некоторое время Раджит Сингх кружил вокруг недвижного "монаха": тот, казалось, вовсе не замечал его, погрузившись в подобие транса.
Один из казаков потянул из-за спины винтовку, но стоявший рядом сикх схватил его за руку и что-то грозно прошипел. Забайкалец пожал плечами - не хотите, мод не надо, я хотел как лучше..."
Наконец, сикх и с гортанным воплем прыгнул вперёд, но "монах" словно того и ждал. Неуловимым движением, как текучая ртуть, он скользнул в сторону и  наотмашь рубанул перед собой. Шипы распороли предплечье сикха – тот вскрикнул и выронил саблю. Следующий удар рассек кожаные ремни амуниции и пробороздил на груди глубокую черту, сразу набухшую тёмной кровью. Раджит Сингх попятился, споткнулся и упал на спину; монах издал победный клич и занёс меч для смертельного удара.
- А ну, погодь, нехристь!
"Монах" обернулся – и увидал урядника Ташлыкова. Казак сидел на лошади, в непринуждённой позе, перекинув ногу через седло, и с неподдельным интересом наблюдал за поединком двух восточных воинов. Встретившись глазами с "монахом", он широко ухмыльнулся,  спрыгнул с лошади, сделал два шага  и встал, подбоченившись. Шашка и кинжал-кама оставались в ножнах.
"Монах" взмахнул мечом  и двинулся к уряднику, высоко вскидывая ноги и пританцовывая по-журавлиному.
Ташлыков раздосадовано крякнул и сплюнул под ноги.
- И неймётся де тебе, басурману! Ну, значицца, не обессудь, сам напросился…
Извлечённый из-под полы бешмета револьвер хлопнул, выбросив облачко дыма. "Монах" на мгновение замер и медленно повалился навзничь – из отверстия над  переносицей толчком выплеснулась чёрная кровь.
…когда уже стемнело и  свободные от караулов казаки разлеглись после ужина на кошмах у костра и закурили трубки, урядник Ташлыков,  на правах самого бывалого, произвёл детальный разбор поединка:
- Энтот сикха-то, даром, что нехристь, а  саблей играть мастак!  И ско́кчет, что твой зверь абезьян: и так, и эдак, да с проворотом, да с подвывертом! А  уж как коленками дрыгает и глаза пучит – залюбуешься, куды-ы там китаёзам!  Те ведь известные мастера ногами-руками да железяками мудрёными махать и выть не по-людски. 
Только, вот что я вам скажу, соколики: дурак он, сикх энтот, как есть дурак, хоть и превзошёл, говорят, науки аж в самой  Англии!  Когда на кону буйна головушка, не время лихостью фасонить, воевать надоть! Леворверт - он супротив любых прыжков, хошь с шашкой, хошь с ножиком, хошь с гольными пятками, завсегда брать будет. А потому, накрепко запомните, жеребцы стоялые: ежели кому из вас попадётся любитель посига́ть да повыть - стрели его, поганца, и вся недолга! Иисусом Христом, Спасителем нашим клянусь: ежели кто вздумает на шашках али ножиках с энтими ско́кальщиками тягаться – самолично зубы выбью, и не посмотрю, что земляки! Потому как планида моя такая: должон я вас живыми возвернуть к мамкам, жёнкам да малым детушкам, дурни вы стоеросовые…

Отредактировано Ромей (08-01-2019 00:21:20)