Глава 2.19 (продолжение)
«Не доверяют, - мысленно хмыкнул капитан 3-го ранга. – На своем транспорте я бы не хуже добрался.»
На левом берегу Кареева никто не встречал, из чего он заключил, что хватать-тащить-судить-расстреливать его никто не собирается, по крайней мере, сразу. Сели с сопровождающим в полуторку и спокойно приехали в штаб, где велели немного посидеть, ЧВС товарищ Запорожец сейчас освободится. Действительно, через десять минут пригласили в большую комнату, где, кроме армейского комиссара 1-го ранга, находились еще несколько генералов. Командарма-18 Камкова Кирилл знал, остальные, скорее всего, военачальники того же уровня.
- Ну и что прикажете с вами делать? – вместо приветствия спросил Александр Иванович и тут же сорвался на крик:
- Считаешь себя умнее всех, думаешь, можешь приказы командования игнорировать?
- Какие приказы, товарищ Член Военного Совета? Я никаких приказов не получал.
- Ваньку не валяй! Тебе несказанно повезло, что немцы не прорвались за Дон, иначе сидел бы сейчас в окружении. Всех бы погубил, мальчишка!
Говорить о том, что имеющийся отряд десантно-высадочных средств способен провести эвакуацию обороняющихся в Ростове войск даже без привлечения Азовской флотилии Кирилл не стал, спорить бессмысленно, да и спор между людьми в столь разнокалиберных званиях ни к чему хорошему не приведет. Поэтому комбат сказал то, что уже говорил своим подчиненным:
- Возможности обороны не исчерпаны. Немцы на пределе, выстоим еще немного и они сломаются.
- Стратег-молокосос! Сломаются, немцы! Вон, прут и прут!
Запорожец ткнул пальцем в карту, потом в сердцах бросил на стол карандаш, только куски полетели.
- За Доном для нас земли нет! – отрезал Кареев, постоянное напоминание о возрасте было неприятно, тем более, что комиссар прав, несолиден он даже для командира батальона.
- Ты словами красивыми не прикрывайся, демагогию не разводи! Гомоненко!
Вошел высокий полный капитан, козырнул.
- Арестовать! Посиди, голубь сизый, подумай! Как раз к заседанию суда военного трибунала можешь деятельное раскаяние изобразить.
По мере того, как Кирилл выкладывал стреляющее-колющее-режущее круглое лицо капитана становилось все более вытянутым. Потом Кареева препроводили в сарай, где валялось достаточно сена, чтобы можно было с комфортом расположиться. Молодой человек так и поступил, думал, что теперь-то можно спокойно поспать, но не тут-то было. Сон не шел, в голове зашевелились мысли.
«Что-то здесь не так. Запорожец мужик резкий, а тут покричал, под замок посадил и все. Значит, списать меня сразу опасается. Он не вредитель и не дурак, просто мыслит категориями Гражданской войны, да еще через призму партноменклатурщика высокого ранга. Строевым командиром никогда не был, всегда по партийной линии и с мыслью, что без его комиссарского надзора любой командир и шагу ступить не должен. Ладно, поживем-увидим. Я-то знаю, что прав, будет ли меня трибунал слушать, вот в чем вопрос. Думаю, что без Буденного никто меня судить не рискнет, а Семен Михайлович во всем разберется.»
На этой благой ноте мысли перескочили на дела батальона.
«Рощин командир опытный, образованный, берегущий людей, но твердый и решительный. Раз сказал, что не отступит, значит, так и будет. А в штабе армии тоже хитрецы сидят, сейчас свой приказ дублировать они не станут, за это с них спросят, а не с меня. Нет, все нормально идет, Николай Николаевич никуда не уйдет и позиции удержит, а там и подкрепление подкинут.»
Дальше мысли перескочили на рыжеволосую спутницу жизни.
«Вот поганка! Не сидится ей в штабе! За мной она побежала! Можно подумать, я на вечеринку с гулящими девками отправился. Поговорил с ней, вроде жестко, а что толку? По глазам видно, не прониклась. Как ей объяснить, что мне некогда все время на нее оглядываться, а я вынужден, потому что люблю ее больше жизни. Хорошо еще, что она про приказ не знает, думает, что меня обычным порядком в штаб вызвали. Вот ведь какой поворот судьбы, там, в прошлом-будущем, не встретил никого, кто даже близко на нее походил. Не внешностью, а всем своим существом. Неужели мы доживем до конца войны, у нас будут дети, потом внуки, мы тихо состаримся, по-прежнему живя друг для друга. Впрочем, что удивительного, вон, когда деда не стало, для бабушки жизнь кончилась, полгода без него прожила. Эх, не о том думаю, какая старость, какие внуки, фантазер-мечтатель!»
За этими неспешно текущими мыслями Кареев не заметил, как заснул. Вечером сводили в туалет, к жидкому чаю и куску хлеба один из караульных как-то воровски сунул кусок колбасы, остальные сделали вид, что ничего не заметили. Кирилл укрепился в мысли, что простой передачей дела в трибунал, похоже, не пахнет. Следующим утром, после гигиенических процедур и тарелки пшенной каши на воде и без намека на масло, появился сухощавый военюрист 2-го ранга с забавной лысиной на яйцеобразной голове, она сильно смахивала на тонзуру и делала его похожим на монаха-аскета, если бы не форма. Голос у него был скрипучий, а взгляд какой-то стеклянный, будто не от мира сего. Служитель закона долго и нудно выспрашивал у Кирилла события той ночи, когда родился достопамятный приказ. Для чего кому-то знать, кто где сидел и в какой позе, было решительно непонятно, но Кареев терпеливо и максимально полно отвечал на вопросы следователя и еще неизвестно, кто чье терпение испытывал. Потом молодому человеку это прискучило, немудрено, валандались уже четыре часа кряду, толкли воду в ступе. Капитан 3-го ранга сообщил, что у него есть просьба. Юрист-монах оживился, но Кареев попечалился, что у него отобрали бритвенные принадлежности и он скоро совершенно неприлично зарастет, стыдно будет предстать перед высоким судом, форменный басмач. На лице следователя промелькнуло разочарование, но он ничего не ответил, попрощался и ушел. Обедом не покормили, а ужин напоминал завтрак, с той лишь разницей, что каша оказалась гречневой. Спал Кареев плохо, снилась такая хрень, что открыв глаза, Кирилл некоторое время всматривался в сумрак сарая, сначала соображая, где находится, потом успокаивая бешено бьющееся сердце. Света, в одних туфлях и обсыпанная блестками танцевала на улице самбу в окружении потных мускулистых негров. Молодой человек вытер взмокший лоб и подумал, что напряжение, по всей видимости, все-таки сказывается, вот и лезет в голову не пойми что. Только должны, вроде бы, сниться всякие кровавые кошмары, но тут почище будет! Сон окончательно пропал, часы, которые не удосужились отобрать, показывали половину седьмого утра, в это время Кареев обычно уже давно не спал. К тому же вот-вот поведут в туалет и умываться, так что разлеживаться нет смысла, капитан 3-го ранга поднялся и принялся за небольшую разминку. В сарае было довольно холодно, немного разогреться не помешает.
7 октября в десять утра жизнь вновь переменилась, появился капитан Гомоненко, причем один, без конвоя, буркнул что-то вроде «следуйте за мной», привел в штаб, отдал все вещи, подождал, пока Кирилл экипируется и проводил его в комнату, где капитан 3-го ранга обнаружил маршала Буденного собственной персоной. Командующий фронтом распушил свои легендарные усы и хмыкнул:
- Ну, заходи, молодец-удалец. Приказы, значит, игнорируешь. Так-так. На-ка вот, прочти для начала.
На листе бумаги оказался напечатан приказ Наркома обороны № 333 от 6 октября 1942 года. Кареев не помнил дословно известный в прошлой жизни документ под номером 227, в просторечии «Ни шагу назад», а этот, конечно, не повторял его дословно, но очень походил по смыслу.
- Понимаешь теперь?
- Пока не очень, товарищ маршал.
- Генерал-майор Цыганов освобожден от должности командующего 56-й армией, на его место назначен генерал-майор Рыжов, - проговорил сидящий у окна Антонов.
- Товарищ Запорожец тоже переведен на другую должность, - добавил комфронта и снова хмыкнул:
- После такого приказа судить тебя за отказ отступать ну никак невозможно. Генеральный штаб имеет сходную с твоей оценку ситуации, там тоже считают, что противник выдыхается. Верховный каждый день требует докладывать ему о действиях батальона. Впрочем, уже не батальона, 1-ой отдельной гвардейской механизированной бригады морской пехоты! Алексей Иннокентьевич, пополнения готовы?
- Пока четыреста человек. Мы с Кириллом Валерьевичем все обсудим немного позже.
- Вот и ладно. Ну, бывай, комбриг! Удачи тебе!
Маршал и Антонов пожали Карееву руку, капитан 3-го ранга, улыбаясь своим мыслям, вышел из комнаты и, ведомый капитаном Гомоненко, направился в столовую, подкрепиться после нескольких дней вынужденного поста вовсе не лишнее. Впрочем, набивать живот как барабан Кирилл тоже не стал, привычка, как говорят, вторая натура. Борщ с кусочками мяса, гречневая каша опять же с мясом, свежевыпеченный хлеб и компот (вспомнился бессмертный персонаж по имени Федя в исполнении Алексея Макаровича Смирнова с его «а компот?!»), жизнь стала существенно лучше! Все тот же Гомоненко препроводил новоиспеченного командира бригады в небольшую комнату, где его принял начальник штаба фронта генерал-лейтенант Антонов. С Алексеем Иннокентьевичем обсудили штат нового подразделения. Вообще-то, свои мысли по этому поводу Кареев уже излагал, осталось уточнить некоторые детали.
- Товарищ генерал-лейтенант, хотелось бы, прежде всего, уточнить, в чем командование видит назначение бригады. Сидение в глухой обороне для высокомобильного соединения не лучший способ реализовать свои преимущества перед обычной стрелковой частью.
Антонов невозмутимо кивнул:
- Разумеется. Я надеюсь, что в недалеком будущем у нас будет возможность вывести бригаду в тыл на переформирование и обучение. То, что вы писали в своих докладных записках ранее, я целиком разделяю, но сейчас такой возможности нет, пока нет.
- Это я понимаю.
Далее начальник штаба фронта просветил Кареева насчет техники, которой будет комплектоваться бригада. Танки все те же Т-50, от добра добра не ищут, бронезащита вполне на уровне, огневая мощь тоже, высокая скорость и очень приличный запас хода. При этом очень легкий, по сравнению с Т-34 и, особенно, КВ, а пушка та же! В штурмовой артиллерии некоторые изменения, СУ-76 теперь пойдет с дизелем, лицензионный «Гайберсон» в полтора раза мощнее спарки ГАЗ и, при этом, экономичнее. Противотанковая СУ-57 с ЗиС-2 вместо ЗиС-3 на СУ-76 и СУ-85 на базе Т-34 появятся позднее, в серию скорее всего пойдут в начале следующего года. Американцы оказались разворотливы, вскоре ожидается САУ-122 с гаубицей М-30 на базе среднего М4А2 Sherman с дизельным двигателем, максимально унифицированная с М7 Priest. Ведутся работы и над более мощными самоходными орудиями на основе того же Шермана, 122 мм пушки А-19 и 152 мм гаубицы-пушки МЛ-20. Как понял Кирилл, получается что-то вроде еще не созданной здесь М40. Идея насчет тяжелых БТРов «Кенгуру» на основе легких и средних танков также нашла отклик, хотя о массовых поставках речи нет, по крайней мере, сейчас, но несколько десятков машин для укомплектования 1-й ОГМБрМП (любят сейчас аббревиатуры, хотя повторят такое – язык сломаешь) сделают. Антонов также сказал, что скоро часть трофейной автотехники придется отдать, бригаде выделят ленд-лизовскую, Дожди3/4 и Студебеккеры. Танковый батальон, штурмовой инженерно-саперный и два обычных, самоходная артиллерия и минометы и все прочее, про взвод водолазов-диверсантов тоже не забыли, в общем, работать и работать.
В неплохом настроении Кирилл вышел от Антонова и направился разыскивать Гомоненко, надо решать вопрос, как добираться к себе, но войдя в комнату, где обычно сидели дежурные командиры для поручений, обнаружил там супругу. Замурзанная Света, в фуфаечке, перемазанной в глине, с потерянным видом сидела в углу на табурете, в глазах слезы, не иначе узнала про арест. Кареев шагнул к жене, та заметила, вскочила, с грохотом уронив каску, бросилась к мужу, обхватила за шею, прижалась.
- Ну что ты, все хорошо, просто ошибка произошла, - шептал Кирилл, гладя Свету по голове. – Все, успокойся, поехали домой, в бригаду.
- Какую бригаду? – всхлипнула молодая женщина.
- В нашу, 1-ю отдельную гвардейскую механизированную. Ты здесь откуда?
- Привезла документы, тут и узнала про твой арест. Мы же не знали ничего, из штаба армии сообщили, что ты поехал сюда и задерживаешься.
- А почему такая грязная?
- Сначала под артобстрел попала, потом еще два раза под авианалет, выпачкалась, бриджи порвала, сплошное расстройство. А как узнала, что ты арестован, совсем растерялась. Я и так за тебя боюсь, а тут такое.
Гомоненко нашелся быстро, еще быстрее все организовал, машину до реки, бронекатер Азовской флотилии до другого берега, а там и до своего штаба недалеко. В полуторке Света еще держалась, но когда плыли не выдержала, разревелась, Кирилл с трудом успокоил. Жена, гвардии старший лейтенант, дважды орденоносец, а по сути девчонка еще, рано повзрослевшая на войне.