Глава 2.20 (продолжение)
Выпускниц ускоренных снайперских курсов оказалось двенадцать, поэтому утром их разделили поровну, шесть во взвод Николаева и столько же Каримову. Молоденькие младшие лейтенанты на девушек впечатления не произвели, особенно когда они стали расспрашивать самые основы. За обедом девицы принялись шушукаться, обсуждая свое нынешнее бытие. Питание и условия жизни нравились, но ожидаемых былинных богатырей не нашлось, вместо них мальчишки какие-то. Услышавший их разговор сидевший рядом морпех с тремя треугольниками в петлицах усмехнулся, это не укрылось от младшего сержанта Лютиковой.
- А вы давно в бригаде, товарищ старший сержант?
- Главный старшина. Недавно бригада батальоном была, вот в нем я с самого начала, во всех рейдах участвовал.
- Нам про вас такого наговорили, воюете вы прямо по-стахановски!
- По-стахановски трудятся, а мы кареевцы! Про нас, чтобы вы знали, самому товарищу Сталину ежедневно докладывают, так он сам приказал!
Девушки переглянулись, потом самая молодая, Вера, надулась:
- Это вы над нами шутите. Думаете, если мы еще не воевали, так можно всякие небылицы рассказывать.
- И вовсе это не небылица, нам Член Военного Совета фронта об этом сказал.
На некоторое время воцарилось молчание, морпех успел доесть второе, когда Лютикова не утерпела:
- А эти два мальчика, что с нами занимались, давно воюют? Такие строгие.
Главный старшина хмыкнул:
- Это вы про Героя Советского Союза гвардии младшего лейтенанта Каримова и Героя Советского Союза гвардии младшего лейтенанта Николаева? Давно, еще с Одессы. Они с командиром с самого начала, с разведотряда. Про них уже тогда легенды ходили, я тоже там воевал, так что знаю, хотя лично знаком не был.
- А командир тоже Герой Советского Союза?
- Дважды Герой, таких на весь флот двое, Папанин и наш командир. А все, кто с ним в разведке служил, Герои Советского Союза. Эх, вы! Хоть бы поинтересовались, куда служить идете.
- Мы и сам не знали, - смущенно оправдывалась Лютикова. – Нас сначала хотели на Юго-Западный направить.
После обеда завозились немцы и стало не до новеньких, им поставили задачу обслужить оружие и подогнать форму, а снайперские подразделения Каримова и Николаева выдвинулись на передний край для отражения возможной вражеской атаки. Вечером прибыли обещанные подкрепления, те самые четыреста человек, поэтому начали формировать новые батальоны. Изучали личный состав, имеющийся опыт и навыки, и только после этого принимали решения, кого куда. Да, небыстро, но и торопиться некуда. Немцы притихли, хотя Кареев считал, что это показное, хотят усыпить бдительность, а сами копят силы. Разведка пока не подтверждала, но глубоко в тыл не ходили, для этого здесь место неудобное.
Поздно вечером 15 октября получилось так, что после ужина в кают-компании собрался весь разведотряд, Сабельников подошел, Шмелев с Уфимцевым, Дима Павлов со своей Надей, Мурлыко. Бекетов заговорщически подмигнул Борису Антоновичу, тот достал баян, Сладкий свою гитару, а Камиль вытащил мандолину, Тарас тоже поближе подсел. А дальше они выдали такое, что Кареев чуть чаем не подавился.
Вперед и с песней! –
Пусть бьется пыль из-под копыт.
Твоей невесте
На черта знать, что ты убит.
А медный крестик,
Что на прощанье даден был,
Твой медный крестик,
Небось, тебя не защитил.

А медный крестик,
Что на прощанье даден был,
Небось, тебя не защитил.

На переправах
Нам не расседлывать коней,
Пускай направо –
Клубит дорога, а за ней –
Родные хаты,
Где сеют хлеб и платья шьют,
Родные хаты,
Где нас давно уже не ждут.

Родные хаты,
Где сеют хлеб и платья шьют,
Где нас давно уже не ждут.

Походной рысью –
Все тише музыка подков
Кавалерийских
Погибших без вести полков.
Труба горниста
Нас отпоет за всех живых…
В небесных списках
Нет ни своих и ни чужих.

Труба горниста
Нас отпоет за всех живых…
В небесных списках
Нет ни своих и ни чужих. /Кавалерийский марш, Александр Щербина/
Камиль, вот змей, не забыл. Кареев тогда, при возвращении из Таганрога, намурлыкал себе под нос, тот услышал, пристал, как банный лист. Кирилл соврал, что песню слышал, когда маленький был, мол, один из товарищей отца пел, почему-то запомнил. Этот тоже запомнил, потом, видимо, на музыку положили, тут без Сабельникова не обошлось, он на баяне вполне профессионально играет. Капитан 3-го ранга настолько погрузился в свои мысли, слушая песню, что когда она закончилась, чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда из темного угла у двери выступил маршал Буденный собственной персоной и прочувственно сказал:
- Хорошо поете, хлопцы, и песня замечательная.
Кареев быстро сориентировался и скомандовал:
- Товарищи командиры!
Тут уж все вскочили.
- Товарищ Маршал Советского Союза, личный состав 1-й отдельной…
- Ладно-ладно, не надо рапорта, сам вижу. Присаживайтесь, и я с вами посижу немного. Еще чего знаете?
Спели «Черного ворона», потом «Землянку», Света с Надей на два голоса «Жди меня». Буденный улыбался, разглаживал усы, затем сказал:
- После войны можете музыкальный коллектив организовать, не хуже других будет.
Кирилл покачал головой:
- Лучше уж мы в свободное время для души споем. А после войны на службе останемся, на гражданку никто идти не собирается.
- Вам, ребятки, виднее. Может, оно и правильно, таких как вы со службы отпускать, себе дороже. А теперь слушайте!
Семен Михайлович торжественно объявил о награждении бойцов и командиров 13-го отдельного гвардейского механизированного батальона морской пехоты, поскольку решение было принято до преобразования его в бригаду. Мариупольский десант оказался гибельным, но на эффективности действий морпехов это никак не сказалось, поэтому ордена и медали получили все, кто участвовал в операции. Эти шагом высшее руководство прекратило всякие разговоры о том, что маневр Кареева к Таганрогу привел к уничтожению обороняющейся в городе группировки, поскольку лишил их поддержки и все такое. Все коллеги Кирилла по разведотряду получили ордена Красного Знамени, как и Уфимцев, Шмелев, Павлов, Савич, Царев, Маркелов, Сабельников, Звягин, ротные и целый ряд других командиров, а также наиболее отличившиеся бойцы. Немало морских пехотинцев удостоились орденов Красной Звезды и Отечественной войны, медали «За отвагу». Прочие также оказались не обижены, им полагалась медаль «За боевые заслуги». Свету тоже наградили орденом Красного Знамени, ведь она лично участвовала в пленении Рихтгофена и офицеров его штаба.
- Вы не услышали фамилию своего командира, но про него не забыли. Товарищ Сталин мне прямо передал, что Кареева наградят особо, такой хороший военачальник обижен не будет. Кроме того, это за Мариупольский рейд, а за оборону Ростова отличившихся отметят отдельно. Хотя, - маршал хитро усмехнулся, - подозреваю, что таких окажется много, вашими действиями в Ставке очень довольны.
Кирилл мысленно хмыкнул, военачальником он себя не ощущал, хотя командир бригады уже, наверное, военачальник, поскольку бригада это соединение. Церемонию награждения устроили на рассвете. Конечно, обстановка на зал для торжеств никак не походила, но, наверное, так и надо вручать боевые награды, среди закопченных развалин, когда невдалеке долбит своя и вражеская артиллерия, а люди стоят не в парадных мундирах, а в полевой форме и с оружием. И ордена и медали вручает и жмет руку легендарный маршал, а не просто чиновник, пусть и высшего ранга. Ростовцев потом разговаривал с людьми, на них это впечатление произвело, детям и внукам расскажут. Оставалось надеяться, что большинство доживет до этого светлого часа.
Буденный пробыл в Ростове до вечера, переправляться средь бела дня не стоило, риск слишком велик. За это время он облазал передовые позиции, оценил размещение артиллерии, поговорил с ранеными в медчасти, с интересом осмотрел баню и прочие объекты «инфраструктуры», снял пробы с пищи.
- Ну что я могу сказать, товарищ комбриг. Видна хозяйская рука! Бойцы сыты, помыты, экипированы, причем во многом за счет противника, что особенно ценно. Моральный дух крепок, пораженческих настроений нет. Но имей в виду, пауза эта неспроста. По данным фронтовой разведки копят они силы для еще одного, решающего штурма, по их же установкам, последнего. Если его выдержим, то, считай, город удержали. Пополнения еще будут, кое-какое вооружение подбросим, ПТРы, минометы, пушки дивизионные. С остальным пока туго, но и от вас большего никто не ждет. При первой возможности бригаду выведем на формирование, будешь готовиться к новому делу, какому, пока сказать не могу, ибо сам не знаю, думаем.
В эту же ночь переправили, наконец, гражданских женщин и детей, хотя уехали не все. Восемнадцать молодых женщин остались, теперь уже официально принятые на службу в хозяйственные подразделения бригады. У большинства из них детей не имелось, а некоторые отправили их со своими родственницами, но таких оказалось всего трое. На берегу Кареев увиделся с Маркеловым, который доложил, что отряд десантно-высадочных средств обзавелся еще один трофеем. По поручению командования Владимир Иванович сбегал на четырех раумботах до Севастополя, доставил какой-то важный груз и людей. Одним самолетом их было не увезти, но, почему-то, имелась необходимость сделать это одновременно. Все необходимое вполне размещалось на одном корабле, но Маркелов решил, что надежнее будет взять четыре, заодно и команды потренируются. Маршрут составлял около трехсот пятидесяти миль, с учетом дальности плавания в тысячу миль, на одной заправке реально сбегать туда и обратно. На траверзе Балаклавы, когда еще не начало светать, сигнальщик заметил мелькнувший огонек, капитан 3-го ранга уменьшил ход до минимума и связался с базой в Севастополе, которая подтвердила, что сейчас в этом районе наших надводных кораблей и подводных лодок нет. Шум ветра и плеск волн заглушили негромкое бурчание двигателей и через некоторое время советские моряки заметили в непосредственной близости немецкий торпедный катер без хода. Маркелов мгновенно сориентировался и дал самый полный, гансы не успели развернуть эрликоны, как с трех подскочивших катеров, два с бортов и один с кормы, к ним посыпались наши матросы с автоматами. Четвертый катер остался на подстраховке, но его помощь не понадобилась. Немцы увлеченно копались в одном из дизелей, уверенные, что в кромешной темноте их никто не увидит, времени до рассвета было достаточно. Если бы не случайно мелькнувший лучик света из открывшегося люка, раумботы спокойно прошли бы мимо. Шнелльбот притащили на буксире в Севастополь, вице-адмирал Дрозд обещал представить экипажи катеров к награде, за захват вражеского корабля полагается орден Отечественной войны 1 степени.
Обещанные командованием пополнения подходили в течение пяти дней. До полной штатной численности бригада пока не доукомплектовалась, но Карееву обещали, что после вывода на формирование восполнят до последнего человека. Антонов сдержал обещание и прислал артиллеристов, бывших студентов мехмата МГУ, целых пять, еще троих, учившихся на физматах пединститутов, остальные с десятилеткой. Существовало негласное, а может и вполне гласное, правило, в батальон, а теперь бригаду, направляли только имеющих боевой опыт. Впрочем, недостатка в желающих не имелось, как раз наоборот, так что пополнением командование бригады осталось довольно. С бронетехникой проблем оказалось побольше, ее убыло на четверть, артиллерии на треть, подавляющее количественное превосходство противника давало о себе знать, хотя все А-19, МЛ-20 и трофейные дальнобои остались в строю. Наибольшие потери понести 10,5 см гаубицы, их осталось только половина. Очень выручало большое количество пулеметов и насыщенность автоматическим и полуавтоматическим стрелковым оружием, а также умелое использование минометов. Благодаря тому, что морпехи имели только ППШ и СВТ, плотность огня была очень высокой, некоторые пленные считали, что советские бойцы поголовно вооружены ручными пулеметами. Важную роль играли снайперы, несколько десятков прекрасно подготовленных стрелков в городе могли остановить наступление целого батальона, а их у Кареева имелось целая сотня в двух взводах, кроме штатных.
Пока длилось затишье Керимов и Николаев занимались с девушками, те уже открыли счет, хотя большим количеством отстрелянных врагов похвастаться не могли. Их старались беречь, поэтому приписали к комендантскому взводу, последнему резерву командира бригады, охраняющему штаб. Им пока по-прежнему командовал Сладкий, но после вывода на переформирование он должен будет взять на себя водолазов. Три десятка тщательно отобранных парней сейчас проходили усиленную подготовку недалеко от Туапсе.
Хотя большой активности противник не проявлял, это не означало, что наступило полное затишье. И артиллерия с минометами работала, и авиация появлялась, хотя ничего подобного 23 августа 1942 года в Сталинграде той истории, конечно же, не происходило. Пехота также не сидела сложа руки, столкновения случались весьма ожесточенные, но не эпических масштабов. В отражении одной из таких атак Карееву пришлось поучаствовать лично, оказался на самом переднем крае, когда гансы решили свои позиции улучшить. Отбили, да еще и один дом захватили, очень выгодный в тактическом плане. Но в этом скоротечном бою смертельно ранили девушку-санинструктора, неожиданно выскочивший из развалин немец ударил ее штыком, когда она подбегала к одному из бойцов, поймавших осколок гранаты. Кирилл, находившийся в непосредственной близости, но чуть дальше, буквально через секунду срезал его очередью из своего ППШ, но было уже поздно. В своем батальоне, а девушка пришла еще в конце августа в третью роту, капитан 3-го ранга знал всех в лицо и большинство по фамилиям, ее звали Олесей, белоруска из Минска, лет двадцать, молоденькая совсем. Кареев подхватил ее на руки, понес-побежал в тыл, к медикам, а та держала его быстро слабеющими пальцами на край ватника и шептала заплетающимся уже языком:
- Кирюша, миленький, помоги, я жить хочу.
И видно было, что верит, поможет, он ведь может все!
Когда Кареев добежал до передового перевязочного пункта, минута, не больше, и положил девушку перед подскочившим фельдшером, тот склонился над ней, потом поднял глаза на командира и молча отрицательно покачал головой. Кап-три добела сжал кулаки и ринулся обратно, но там уже заканчивали зачистку здания. Догадаться, почему у командира глаза бешеные ни для кого труда не составило, все прекрасно знали, что за своих он всегда очень переживает, а тут Олеся, получается, у него прямо на руках умерла. Если бы приказал пленных кончить, исполнили бы не задумываясь, но Кирилл уже взял себя в руки и семь фрицев получили шанс на дальнейшую жизнь.
- Надо было сразу всех, - со злостью сказал взводный, ненавидящим взглядом провожая уводимых в тыл вражеских солдат.
- Так они оружие бросили и руки подняли, - смущенно оправдываясь, произнес стоящий рядом боец. – Пленных не брать команда не поступала.
Младший лейтенант махнул рукой:
- Ладно, чего теперь.