Глава 3.1 (окончание)
Справа и слева сосредотачивались конно-механизированные группы, которым предстояло сыграть важную роль в освобождении Шахт от немецких захватчиков, с их командованием Кирилл плотно взаимодействовал. Для этого приходилось ездить по округе, иногда забираясь за несколько десятков километров. Серьезно относящееся к соблюдению секретности начальство, по мнению некоторых даже слишком, продолжало по мере возможности скрывать сосредоточение ударных подразделений, поэтому морпехи изображали пополнение стрелковой дивизии, различных тыловиков, строителей и прочий очень важный, но не слишком боевой люд. Сам Кареев в поездках изображал младшего лейтенанта Кирилла Александрова, работника фронтовой газеты «Красная Армия». Все необходимые документы за подписью ответственного редактора старшего батальонного комиссара Льва Израилевича Троскунова, определяющие его принадлежность печатному органу, у капитана 2-го ранга имелись. Охрана при этом маскировалась под случайных попутчиков. Кареев считал, что это уже перебор, детские хитрости, но спорить с начальством не стал. Впрочем, случались и забавные ситуации. Когда Кареев первый раз появился в расположении разведроты 315-й стрелковой дивизии, как бы для сбора материалов к очерку об их героических делах, его встретил старший лейтенант с лихим пшеничным чубом, важно представившийся Петром Степановичем. Вместе с командиром находился Камиль, изображавший его ординарца и вообще мастера на все руки, ибо корреспондент существо рассеянное и до неприличия наивное. Гостей сразу стали поить чаем, попутно заливая такие истории, что морпехам стоило героических усилий не ржать в голос. Кирилл с самым серьезным видом что-то корябал в своем блокноте, а Бекетов пару раз подавился чаем, пытаясь не пустить на лицо улыбку. Впрочем, местные разведчики тоже получили удовольствие, впаривая молоденькому журналисту откровенную лабуду.
В одном из поисков их группа просачивалась сквозь плотные боевые порядки неприятеля.
- Ну, яблоку негде упасть! – вдохновенно вещал старший лейтенант. – Под каждым кустом по вражескому отделению сидит. А мы ползем! Маскировка знатная, мне два раза чуть на руку не наступили, но так и не заметили!
Этого, Пете, видимо, показалось мало, и он усугубил тем, что отмахал в таком режиме расстояние, которое Кирилл оценил по карте в добрый десяток километров. Всего за час. Но особенно эпично выглядел эпизод, как бравый старшина Полищук, ныне якобы находящийся в госпитале, гранатой огромной разрушительной силы взорвал штаб румынской дивизии, а захваченного в плен ее командира тащил на спине целых сорок километров, умело уходя от погони в лице кавалерийского эскадрона. По размеру указанный образец карманной артиллерии напоминал легендарную палицу Ильи Муромца.
- У нас тактика стандартная, граната в дымовую трубу!
Бравый старшина птицей взлетел на крышу дома, но вышла осечка, граната в трубу не влезла, очень уж была велика.
- Ну, Кузьма Иванович ее в окно и пристроил. Здоровая дура, троих зашибла, пока на пол не упала. И рвануло знатно, вражины подумали, небось, что снаряд гаубичный сработал. Пока то, да се, кого не убило, оглушило, глядит старшина, из-под завала сапоги знатные торчат, офицер ихний жив остался, сучит ножками. Полковник оказался, командир дивизии! Вот его Полищук в качестве языка и захватил с собой, но тот после контузии, сами понимаете, идти не мог, пришлось Кузьме Ивановичу его на себе переть. Румыны, понятное дело, кинулись в погоню, но нашего старшину не догнали, ходок он знаменитый.
Воспоследовавшее описание марафона с пленником на плече изобиловало подробностями, которые подсказывали другие разведчики, обрадованные возможностью поучаствовать в розыгрыше. В конце повествования Кирилл поинтересовался, где находится на излечении герой рассказа, мол, очень хочется взять у него интервью. Старший лейтенант сделал скорбное лицо:
- Нет пока весточки от нашего Кузьмы Ивановича, не знаем, куда его увезли, рана-то тяжкая у него.
- А вот слышал я, что у морских пехотинцев тоже разведчики хороши. Такие истории про них рассказывали! – влез Камиль. – Вот, например,…
- Брешут! – уверенно сказал старлей, не дослушав. – Нет, конечно, гвардейцы оне и все такое. Но, брешут! Выкрасть, к примеру, вражеского генерала, когда кругом охраны как мух над коровьей лепешкой, да так, чтобы никто ничего не заметил… Это сказки все!
Речь шла, видимо, о похищении фельдмаршала Листа. Бекетов хотел еще что-то спросить, но Кирилл наступил ему на ногу и татарин угомонился. Тут хлопнула дверь, вошел усатый старшина и брякнул на стол мешок:
- Вот, махорку получил! Чмошники зажать хотели, мол, сводки о потерях еще не было, дадим позже, но я им объяснил, что это для разведроты. Командир, скажи начштаба, распустились они вконец, все выбивать приходится!
- Это, часом, не Кузьма Иванович из госпиталя вернулся? – не удержался Кареев.
- Чего? – удивился старшина. – Из какого госпиталя?
Разведчики принялись делать страшные лица, мол, не мешай, Полищук, а это был наверняка он, пожал плечами и вышел. Петр Степанович имел на гимнастерке две Красные Звезды и красную нашивку за легкое ранение, остальные тоже были орлы хоть куда, поэтому морпехи нисколько не обиделись на них за эти невинные шутки. Кареев подумал, что если бы такой корреспондент появился у него в бригаде, тот же Бекетов разыграл бы его куда основательнее. Зато после пары дней таких поездок на командира бригады местные уже почти не обращали внимания и могли уверенно подтвердить кому угодно, что это разъезжает сотрудник фронтовой газеты, собирает материал.
Наконец, к вечеру 4 февраля все приготовления были закончены, ударные соединения сосредоточены на отведенных для них участках фронта. Накануне в штаб 315-й стрелковой дивизии прибыл представитель Ставки генерал-полковник Василевский, где и провел совещание с командующим 5-й ударной армией и его офицерами, Кареевым и командирами конно-механизированных групп. Подготовкой к операции Александр Михайлович остался доволен, секретность также удалось сохранить. Оборону здесь держали итальянцы, которые вообще воевали без особого энтузиазма, а уж зимой и вовсе теряли инициативу. Они давно поняли, максимум, что тут можно заработать, это два квадратных метра земли и деревянный крест, поэтому сидели смирно. Внезапного удара тут тоже никто не ожидал, поскольку ломить вперед, в надежде дойти до Индии, дураков нет ни среди немцев, ни среди их союзников. Как нет топлива, а пешком топать далековато. В общем, установилось взаимоприемлемое равновесие, рисковать жизнью и нарушать его никому не хотелось. Периодически добываемые языки рассказывали одно и то же, пополнений итальянцам взять неоткуда, немногочисленная бронетехника в массе своей давно потеряна, а та, что осталась, стоит с сухими баками, артиллерия иногда постреливает, но нечасто и неприцельно. 315-я стрелковая дивизия, которая держала оборону с нашей стороны, тоже была сильно потрепана и растянута, поэтому ни о каком наступлении в таких условиях командование даже не думало, и противнику это было хорошо известно. Однако, в самом ближайшем будущем его предстояло сильно разочаровать.
Цели даже в глубине обороны были неплохо разведаны, поэтому по артиллерийским батареям противника и выявленным позициям противотанкистов сначала отработала авиация, затем советские дивизионные пушки и гаубицы. Немногочисленные неподавленные огневые точки ожили совсем ненадолго, их расстреляли танки и САУ морских пехотинцев. Оставшиеся без поддержки пехотинцы попытались оттянуться в тыл, но не успели этого сделать и сдались в плен рванувшимся вперед морпехам и конникам. Возиться с ними у ударных подразделений времени не имелось, поэтому итальянцев передали подошедшим стрелкам и двинулись дальше. Как ни было соблазнительно рвануться вперед легкими и средними танками, планом операции это не предусматривалось. Через полсотни километров подразделения упрутся в прочную оборону, преодолеть которую сходу нечего и думать, поэтому бригада двигалась компактной группой, широко раскинув в стороны механизированные разведдозоры. Вероятность флангового контрудара исчезающе мала, но Кареев не привык надеяться на авось.
Капитан 2-го ранга двигался на тяжелом БТРе впереди штабной колонны, радиосвязь действовала отменно, он полностью владел ситуацией. Кириллом овладело радостное чувство собственной силы и уверенности в победе. Если раньше речь шла о том, чтобы притормозить вражеские войска, расстроить управление, задержать их, просто обороняться, не давая идти дальше вглубь страны, то сейчас ситуация была иной. Разгромить врага, уничтожить или пленить, освобождать города, поселки и деревни, гнать немцев и их союзников обратно на запад, туда, откуда пришли, а там окончательно добить, такая теперь задача. И это наполняло душу Кареева и его морпехов торжеством, даже холодный ветер, бивший в лицо, не казался таким уж злым. Приподнятое настроение хозяина передалось и доберману, но он, полностью утепленный, был посажен Кириллом в кунг к Свете, не лайка все-таки, к зиме плохо приспособлен.
- Хорошо идем, командир! – улыбнулся стоящий рядом Аристарх.
Зрелище открывалось и впрямь красивое. В свете разгорающегося дня танки, самоходки, БТРы и автомобили двигались, разбрасывая в стороны снежную пыль. Бригада шла тремя колоннами, на флангах, на удалении до двух километров, мотострелковые батальоны, остальные силы в центре. Конно-механизированные группы разбежались шире, одновременно наводя хаос в тылах противника и мешая нанести отсекающие удары или перебросить силы на угрожаемые участки. Крупных подразделений или серьезных опорных пунктов на пути следования к Шахтам не имелось, основные сложности пока были связаны с преодолением различных препятствий в виде оврагов и речек. Маршруты движения заранее спланировали так, чтобы пересекать их в наиболее удобных местах, но основную ставку Кирилл сделал на инженерное обеспечение. Танки-мостоукладчики, носители фашин, бульдозерных отвалов и прочая очень полезная техника поступила в бригаду согласно сделанным заявкам и сейчас работала в полную силу, позволяя поддерживать хороший темп движения и не всегда придерживаться дорог. Большинство мостов и мостиков на них немцы оперативно взорвали, не дожидаясь появления советских войск, как только получили информацию об ударе от Белой Калитвы. Командующий окруженными войсками генерал-полковник Модель, успевший вступить в должность перед самым образованием котла, терять солдат, устраивая небольшие заслоны на пути движения бригады, не стал. Быстро перебрасывать силы возможности нет, в воздухе господствует советская авиация, в этих условиях он решил сосредоточиться на обороне Шахт, максимально подготовленных и защищенных приличной системой ПВО. Насчет возможной победы Модель, будучи опытным военачальником и трезвым в оценках человеком, никаких иллюзий не питал, но был полон решимости показать рабоче-крестьянским оппонентам свое оперативное искусство.
Об амбициях вражеского командующего Кареев не знал, просто полагал, что легкой победы над окопавшимся и хорошо подготовившимся противником не будет. А вот некоторые советские генералы, похоже, всерьез считали, что немцы окончательно сдулись. Недавно произведенный в генерал-майоры командир правофланговой конно-механизированной группы Прокофий Прокофьевич Гарькавый, вдохновленный слабым сопротивлением неприятеля и двигающийся большей частью по дороге Каменск-Шахтинский-Шахты, на которую успешно вышел в самом начале рейда, решил «поднажать» и войти в город, не дожидаясь морпехов и левофланговой группы генерал-майора танковых войск Ивана Антоновича Вовченко. Последний также получил новое звание совсем недавно, но действовал грамотно и на эмоции не поддавался.
Как и следовало ожидать, корпусная группа генерала Гарькавого шла к Шахтам быстрее других и, когда остальные находились еще на полпути, добралась до поселка Аютинский, где находился серьезный опорный пункт неприятеля. Основу танковых подразделений конно-механизированных групп составляли легкие Т-70, тридцатьчетверок было немного, а из самоходок имелись только СУ-76, прочая артиллерия только буксируемая, хотя и на мехтяге. Желание отличиться пересилило здравый смысл, генерал направил танки в обход и дальше на Шахты, двинулся с ними сам, а своему заместителю поручил разобраться с немцами в Аютинском. Поставить в известность о своем маневре других участников операции Гарькавый посчитал излишним, к тому же связь у него работала неважно. В результате, когда морские пехотинцы и бойцы Вовченко подошли к городу, ситуация там складывалась тяжелая.
Немцы плотно заминировали подступы к Шахтам и поселку, недостатка в полевой артиллерии и снарядах к ней не испытывали, поэтому, когда подразделения Гарькавого наткнулись на минные поля и замешкались, накрыли их из своих гаубиц. Пытавшуюся наступать на Аютинский прямо по полю конницу проредили пулеметным и минометным огнем, после чего пришлось перегруппировывать силы и ожидать артиллерию. В это время Гарькавый, из пехоты имевший только небольшой десант прямо на броне, на своем опыте убедился, что штурмовать город одними танками очень плохая затея. Но на это проблемы конно-механизированной группы не закончились, поскольку противник нанес отсекающий удар со стороны Новошахтинска, и Гарькавому с большим трудом удалось отойти к своим основным силам, потеряв почти все танки. Вовченко, спокойно руководивший своей корпусной группой, узнав об инициативах соседа, от души выматерился прямо в эфире.
Впрочем, на действия Кареева это мало повлияло, задача перед морскими пехотинцами оставалась прежняя. По разведанным заранее вражеским позициям ударила дальнобойная артиллерия, накрыли в первую очередь батареи ПВО, поскольку дальше последовал удар штурмовой авиации. После артподготовки и авианалета наступила очередь бронетехники, тяжелые танки и новейшие Т-44 неплохо выдерживали огонь немногочисленных уцелевших противотанковых пушек, а шедшие за ними штурмовые самоходки расстреливали ожившие огневые точки. Бой в городе был хорошо знаком морпехам, инженерно-саперные подразделения вновь показали свою высокую эффективность. В это время Вовченко тоже пришлось отражать фланговый удар с юга, но ограниченные возможности противника и умело организованная оборона не позволили расстроить ряды его соединения, а вызванная авиация поставила точку на наступательном порыве немцев. Более того, генерал-майор танковых войск сманеврировал и перекрыл дорогу на Новочеркасск, по которой неприятель мог направить в Шахты подкрепление.
К наступлению темноты морпехи заглубились в городские кварталы примерно на километр, все-таки им противостояли значительные силы противника, занимавшие хорошо укрепленные позиции и не испытывавшие недостатка в боеприпасах. Коротко посовещавшись с заместителями и командирами батальонов и дивизионов, Кареев решил продолжать штурм ночью. Ставка делалась на огневое превосходство, к тому же подавленная ПВО давала возможность действовать ночникам на У-2. Люди устали, но капитан 2-го ранга устроил ротацию, заменяя подразделения и давая возможность отдохнуть. О том, что творили здесь оккупанты, морские пехотинцы хорошо знали, поэтому в плен почти никого не брали, репутация «бешеных морпехов Кареева» в рекламе не нуждалась и была противнику хорошо известна.
Под утро с Кириллом связался усталый, но довольный Вовченко.
- Доброе утро, Хорт! Как у тебя дела? Далеко продвинулся?
- И тебе доброе утро, товарищ Антонов! Подхожу к центру города. Михайлов еще вчера вечером направил подкрепления, они уже подходят, так что, думаю, сегодня все и завершим.
«Хорт» и «Антонов» были выбраны ими самими в качестве позывных, Гарькавый именовался «Степанов», он продолжал топтаться у Аютинского, но взятие этого сильно укрепленного поселка являлось делом максимум пары часов. Прокофий Прокофьевич сделался вдруг очень осторожен и события не торопил.
Продвижение штурмовых групп морпехов было неравномерным, но попытки противника их отсекать успеха не имели. Около 10 часов утра на связь с Кареевым вышел Бекетов:
- Командир, я вышел в район кладбища, с юго-востока наблюдаю движение, похоже, это бойцы Антонова. Одиннадцатый идет за мной, сопротивления почти не встречает. Дело такое, здание прямо перед тобой, похоже, штаб.
Одиннадцатым являлся командир первого мотострелкового батальона, он вскоре соединился с бойцами Вовченко и пресек попытку немцев пробиться на северо-запад, к дороге на Новошахтинск. В полдень Камиль вновь вышел на связь:
- Командир, я тут пленного разговорил. В подвале, получается, сам Модель сидит!
Здание, в котором располагался вражеский штаб, основательно развалили СУ-152, но в эфир оттуда по-прежнему шли приказы обороняющимся войскам, хотя отзывались те все реже. Когда связисты Норкина нашли волну, на которой вещал немецкий командующий, Кирилл сам связался с ним в телефонном режиме.
- Господин генерал-полковник, я командир бригады морской пехоты гвардии капитан 2-го ранга Кареев, от имени советского командования я предлагаю вам сложить оружие. Сопротивление бесполезно и приведет только к лишним жертвам, в основном, с вашей стороны.
После недолгого молчания ответил сам Модель:
- Я солдат и не боюсь смерти.
- Вы, да, но подумайте о ваших подчиненных. Это их последний шанс, когда начнется штурм, морские пехотинцы пленных брать не будут.
- Фрегаттен-капитан, дайте мне пять минут!
Эти минуты ничего не решали, Кирилл понимал состояние Моделя, поэтому решил не торопить события, уже догадываясь, что произойдет дальше. И действительно, через пять минут немцы выкинули белый флаг, генерал-полковник Вальтер Модель застрелился.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
