Жанр. Фэнтези
Форма рассказ. Был. Перерос в повесть. Чем станет в итоге - еще не знаю.)))
Молодой семихвостый лис по имени Дорни, после проигранного поединка отправляется в излюбленное потайное место, дабы привести в порядок расстроенные чувства. Однако, он совсем не предполагал, что это посещение заветной поляны кардинально изменит всю его жизнь.

Петля.

Дорни плелся по дороге в сторону леса, прочь из родной деревни. Его пушистый длинный хвост волочился в пыли, оставляя за собой размазанный, извилистый след. Остальные шесть, заплетенные в замысловатую конструкцию, были плотно прижаты к спине, прикрывая его от ударов, согревая и защищая. Собственно, седьмой хвост тоже был частью этого своеобразного доспеха, но сейчас, после проигранного им поединка, жалко болтался позади.

Дорни вытер навернувшуюся на глаза слезу, шмыгнул носом и прибавил шаг. Вон он, Лес, осталось лишь перейти мосток над неширокой речушкой, да пересечь небольшое поле, а там уже и рукой подать до заповедного места. Вернее, заповедным оно было лишь для него, Дорни, остальные жители деревни предпочитали туда не соваться и вообще сторонились Леса. Поговаривали, что там водится всякая нечисть, но Дорни никогда не замечал ничего подобного. Наоборот, только там он чувствовал себя уютно, словно в объятиях мамы, но матушка умерла, когда ему исполнилось десять вёсен, и Лес остался единственным заступником и утешителем. Казалось, он обнимал осиротевшего, одинокого  малыша, успокаивал. И учил. Учил быть ловким, сильным, внимательным. Именно здесь Дорни научился слушать легкое, едва-заметное дыхание ветра и слышать в нем одному ему понятные слова. Именно здесь он научился читать в танце теней и переплетенных ветвей подсказки, на которые так щедра природа, надо лишь уметь увидеть.

Очутившись под сводами Леса, Дорни глубоко вдохнул пряный, пахнущий нагретой смолой и багульником воздух. На душе сразу стало легче, будто кто-то невидимый ласково прикоснулся к его сердцу, убирая оттуда грустные мысли. Парень радостно улыбнулся Лесу и быстро шагнул на одному ему заметную тропу, петлявшую меж деревьев и уводившую в самую чащу. Еще немного, и Дорни оказался на залитом закатным солнцем пригорке, посреди которого возвышался старый, толстый дуб. Немного полюбовавшись этим красавцем, Дорни поклонился величественному дереву и легко взобрался по склонившейся к самой земле узловатой ветке.

Прислонившись спиной к толстому, шершавому стволу, он, наконец, с облегчением вздохнул и, распустив шесть белоснежных хвостов, позволил себе расслабиться. Однако, его спокойствие длилось недолго. Дорни встрепенулся и похлопал себя по карманам плотного кожаного жилета. Великий Шоарри! Как же он мог забыть! Он же покинул деревню сразу после Битвы охотников и все его пожитки остались там, дома. Ладно, не беда. Вечером, когда стемнеет, он вернется в деревню. В конце-концов, его никто не прогонял, он всего лишь проиграл поединок. Первый в своей жизни серьезный поединок.

***
Деревня, где вырос Дорни, была не очень большой. Всего-то шестьдесят семь дворов. Жили, как правило, небольшими семьями, по трое-четверо, но в некоторых домах было особенно многолюдно. То есть, многолисно.

Как и в любой сельской местности, жизнь в деревне текла своим чередом, неспешно, размеренно. Женщины вели хозяйство и ткали ковры на продажу, да такие, что на соседних ярмарках раскупались а мгновение ока.

Мужчины же женских занятий сторонились, предпочитая охоту, да иные, более приличиствующие мужчинам занятия. Мальчиков с малолетства приучали к ремеслу и уже к пятнадцати годам некоторые из них поступали в подчинение к Старшему охотнику, для совершенствования мастерства.

Дорни в этом плане не повезло. Отца своего он не знал, а матушка не могла обучить его охотничьим премудростям, да и умерла она рано, так что ему приходилось справляться самому. Впрочем, это у него очень неплохо получалось, и, впоследствии, находясь под началом прежнего Старшего, белый лис настолько поднаторел в искусстве, что к своим двадцати веснам был одним из главных претендентов на заветный титул.

По традиции, любой юноша, достигший двадцати весен и хорошо зарекомендовавший себя на охотничьем поприще, имел право участвовать в битвах за титул Старшего охотника. Каждый молодой охотник стремился попробовать свои силы, и, чем Великий Шоарри не шутит, глядишь, выпадет честь в течение пяти следующих весен быть наставником для новичков. Посему, каждую пятую весну, в честь этого события в деревне устраивали настоящий праздник, с ярмаркой, на которой местные умельцы торговали своими изделиями, музыкой и танцами, и, - как же без этого-то? - красочным фейерверком, который так любила детвора. На праздник съезжались поглазеть приятели и родственники, жившие в соседних деревнях. Порой среди гостей появлялись желающие принять участие в поединках. Их с радостью принимали в ряды соискателей, здраво рассуждая, что чем больше народа, тем веселее. Да и для деревни польза. Так что чужим поединщикам всегда были рады.

В бою запрещалось использовать оиужие, но можно было пользоваться любыми приемами. Было одно непреложное правило - бой должен быть честным, без подлянок. За этим следили старейшины.

Рыжий Макур, был старше прочих претендентов и уже трижды принимал участие в поединках, но каждый раз находился кто-то более сильный и ловкий, побеждавший рыжего бойца, что неизменно раздражало его. Наверное, ему до чертиков надоело проигрывать тем, кто был младше, и в этот раз он решил подстраховаться. Уж как он этого добился, - подговорил ли шпану, или приятелей, или еще как, - неизвестно, но помост, на котором восседали старейшины, вдруг с треском обрушился. К счастью, возвышение было невысоким, чисто символическим, так что никто не пострадал, но происшествие произвело переполох в рядах зрителей и привлекло всеобщее внимание как раз в тот момент, когда Дорни уже почти одержал победу.

Оказавшиеся на земле старейшины, разумеется, тоже отвлеклись от ринга, но, не желая прерывать последний поединок, который, как им казалось, вот-вот закончится очередным поражением рыжего бойца, предпочли отряхнуться и досматривать бой стоя. Это заняло всего несколько мгновений, но Макуру их хватило с лихвой, чтобы бросить в лицо зазевавшемуся противнику пригоршню пыли и, пока тот протирал глаза, повалить его на землю. Когда старейшины вновь повернулись к поединщикам, все было уже кончено. Макур крепко прижимал поверженного противника к земле, а его семь хвостов победно вздымались в вечернее небо.

Естественно, победу присудили рыжему, и доказывать, что заработал он ее нечестным путем, было бессмысленно. Никто бы не поверил. Поэтому Дорни просто ушел с праздника и, как и всегда, когда его что-то огорчало, направился в Лес. Единственное, о чем он сейчас жалел, так это об оставленной дома поясной сумке. Там, помимо прочих, необходимых в лесу мелочей, ранилась главная его ценность. Маленькое круглое зеркальце. Прежде оно принадлежало его матери, но, после ее смерти он всегда носил его с собой как напоминание, как талисман и теперь чувствовал себя очень неуютно. Будто лишился чего-то очень важного.

Внизу что-то блеснуло, привлекая внимание Дорни. Не меняя позы, он чуть скосил глаза. Легкая улыбка тронула губы парня. Один из последних лучиков солнца подобрался к маленькому бочажку и теперь плескался в воде, многократно отражаясь и разбрасывая повсюду яркие блики. Дорни протянул ладонь, словно желая погладить прохладную, сверкающую поверхность, но вдруг одернул руку и широко распахнул глаза. Ему показалось, что спокойная всегда вода неожиданно поднялась вверх, навстречу ему. Даже почудился легкий холодок, будто что-то влажное коснулось незащищённой мехом кожи. Он поднес руку к глазам.

Точно. В самом центре ладони виднеется влажный след, словно лизнул кто-то. Дорни попытался стереть непонятно каким образом появившуюся влагу, но она лишь еще сильнее размазалась по коже, застывая, и приобретая зеркальный блеск. Парень поскреб ладонь когтем, но ничего не произошло. Он похлопал себя по карманам, в поисках чего-нибудь, чем можно было бы проткнуть эту непонятную субстанцию, однако все мало-мальски острые предметы остались дома. Правда, в одном из карманов оказался небольшой камешек. Вероятно, попал туда в конце поединка, когда Дорни оказался прижат к земле. Что ж, раз ничего другого под руками нет... Дорни с силой ткнул острым концом камешка в центр покрытой блестящей пленкой ладони и взвыл от боли, но на чертовом зеркале не появилось даже крохотной царапины.

Сердце парня учащенно забилось, стало очень страшно. Никогда прежде он не сталкивался ни с чем подобным. Тем более в таком знакомом, исхоженном вдоль и поперек Лесу. Что делать? Куда бежать? Мысли лихорадочно метались в голове, но ничего путного на ум не приходило. И вдруг накатило какое-то странное равнодушие, граничащее с любопытством. Дорни принялся сосредоточенно рассматривать ладошку. Вернее, то, во что она превратилась.

Из зеркальной глади на него смотрел, настороженно поводя аккуратными ушками, белый лис. Дорни дернулся, было, но потом сообразил, что это он сам, его отражение, выглядывает из невесть откуда взявшегося зеркала. Что ж, раз уж выдалась возможность, надо привести себя в порядок. Он принялся разглядывать отражение.

Да уж, белым его сейчас можно было назвать с большой натяжкой. Под глазами темные круги и грязные серые разводы, - последствия попавшей в глаза и растертой в тщетной попытке избавиться от нее, пыли. Поперек морды тянется большая багровая полоса, - след от когтя Макура. Хорошо, что не распорол шкуру, иначе остался бы уродливый шрам, а так, через пару недель все безследно исчезнет.

Дорни фыркнул и мягко соскользнул на землю. Опустился на колени около того самого бочажка. Припал к самой воде и настороженно повел носом. Обычная болотная вода, никаких странных или посторонних запахов. Он осторожно коснулся пальцем спокойной темной поверхности и тут же отдернул руку. Однако, ничего не произошло, и Дорни уже спокойно зачерпнул в пригоршню воды и принялся сосредоточенно тереть морду, смывая с нее пыль и кровь. Не забывал он и поглядывать в импровизированное зеркальце, в которое превратилась его собственная ладонь. Через некоторое время он удовлетворенно хмыкнул, вглядываясь в свое посвежевшее отражение. Шерсть его снова была белоснежной и лишь багровая полоса, так и оставшаяся на морде, напоминала о минувшем дне. Да еще это непонятное зеркало, в которое превратилась его ладонь.

Ему вдруг снова стало страшно. А что, если он вот так и останется? Его ж засмеют в деревне! Виданное ли дело, - охотник - с зеркалом?

Он снова уставился на свою конечность. В сгущавшихся сумерках блестящая поверхность выглядела жутковато. Он вертел ладонь и так и этак, в попытке понять, можно ли за что-нибудь зацепиться и сорвать эту блестящую пленку.

- Ну?  - услышал он вдруг до боли знакомый голос. - И долго ты собираешься махать руками и таращиться так, будто привидение увидал?

Отредактировано Крылатая Кицюня (16-10-2019 09:29:35)