Когда Анеса добралась до небольшого вольера, вызвавшего всеобщий интерес, за этой самой перегородкой раздалось шипение сжатого воздуха вместе с шумом сливаемой воды, и прижимаясь к полу, совсем по звериному, оттуда выпрыгнуло голое синекожее существо.
   Влажные на выкате глаза глубокого болотного цвета, возможно, когда-то смотревшие уверенно и дерзко, сейчас, испуганно метались по набившимся в комнату посетителям. На пол лица крупный рот с блестящими губами, считался, наверное, красивым у местных жителей. Анеса-Корана заметила, как выглянул из-за спин астронавтов зашедший вместе с ними охранник-переводчик Жунжун. И взгляд пленницы неожиданно застыл, словно остекленел.
–Это ребёнок?
   Анеса не сразу смогла оценить маленькую фигурку. Но когда пленница поднялась, все сомнения в поле и возрасте стразу исчезли. Массивные литые бёдра, и провисшие под собственной тяжестью молочные железы, недвусмысленно намекали о давно созревшей способности к самовоспроизведению.
   Если бы не ссохшиеся «куриные» голени и похожие на плети, будто обезвоженные от локтей руки, её можно было без всяких натяжек назвать красавицей. В лице, пусть и с грубыми чертами несвойственными разумным расам, было что-то чуждое, но вызывающе красивое. Действительно, какой-то совсем новый вид человекообразных существ. Если от таких действительно удастся получить потомство… У Анесы от близости научного открытия задрожали руки. Но одной самки для такого мало, нужно с племенем выходить на договор о научном сотрудничестве... Интересно насколько она разумна?
Переводчик за спиной кому-то объяснял:
–Мы дат главный ынструкцый и дэлат кормит Маюнлу… На база всэго нужного эст.
   Тем временем Сарра-Нория попыталась коснуться роговых наростов на гребне головы и едва не поплатилась за это. Руки у чужой девушки оказались необычайно сильными и оскалившиеся остренькие зубы, вслед за тем как она схватила рукав форменного комбинезона, выглядели не менее убедительно. Сарра испуганно замерла, боясь спровоцировать настоящее нападение.
   Первым пришёл в себя и шагнул вперёд наёмник. Анеса узнала в нём старшего из землян – капитана Васильева. Мягко отстранив ксенолога, он ухватил туземку за когтистый локоть. Сжатый кулак в жёсткой контактной перчатке на мгновение замер. Но силового воздействия не потребовалось. Испуганно сверкнув глазами, пленница всхлипнула, неожиданно выскользнула из захвата и опустившись на колени недвусмысленно прогнулась, выставляя зад и пытаясь отвести в сторону купированный обрубок толстого хвоста. Десяток пар глаз ошарашено уставились на неё.
   Больше не хватаясь за скользкие наросты, наёмник зацепил дикарку под скулы и не без усилий выпрямил сопротивляющееся тело. Фиолетовый рот искривился в болезненной гримасе.
   Крикам, на каком-то гортанном птичьем наречии, мешал плотный охват шеи, и пальцы девушки взлетели следом, сразу потеряв силу. Удерживая замершую дикарку на вытянутой руке, офицер рассматривал большую красивой формы грудь, выдавшую своё напряжение набухшими тёмными сосками. Взгляд опустился на покрывшийся испариной живот и выпуклый безволосый лобок под ним.
–Интересно! А хвост… совершенно очевидное хрящевидное продолжение крайнего, неатрофированного позвонка, – Сарра быстро отошла от первоначального испуга, с благодарностью взглянула на офицера и даже пригнулась, чтобы лучше рассмотреть изуродованную конечность. – Вот только зачем его ампутировать?
–Это смотря какие эксперименты проводить… Мешал, наверное, – равнодушно пожал плечами капитан наёмников. И возмущённая Анеса-Карана, словно ожидавшая этого неэтичного намёка, тут же набросилась на него.   
–Что ты себе позволяешь?! Отпусти немедленно. Ты сам рассуждаешь как дикарь, потому что не далеко ушёл по развитию от этой… – она неожиданно для себя презрительно покосилась в сторону обнажённой пленницы – что ты можешь понимать в серьёзной научной работе? Ты хотя бы раз ставил исследовательский эксперимент?
Землянин послушно разжал пальцы, но Прокуратора Службы Безопасности уже несло…
–Свои гнусные намёки впредь предлагаю держать при себе, если не хочешь быть отстранённым от обязанностей… Это понятно?
Она пыталась возмущённым взглядом добраться до глаз провинившегося подчинённого, но землянин хмуро уставился в пол.
–Да, госпожа прокуратор.
–Не, слышу!
Взгляд наёмника всё же проскользил по раскрасневшемуся от гнева лицу, и невольно принимая строевую стойку, он повторил ответ уже громко и чётко:
–Так точно, госпожа Прокуратор!
   Освобождённая пленница шарахнулась в угол. Сбитая бутыль покатилась по полу и в ожидании наказания синяя девушка сжалась в комок. На сумрачных лицах мужчин появились улыбки. Сведённые плотно ноги закрывали лишь грудь и лицо, оставляя на обозрение всё остальное, вместе с обрубком теперь бесполезного хвоста. Анеса покраснела ещё больше, развернулась и первой направилась к выходу из лаборатории.
–Господин Старший прокуратор, нам нужно осмотреть радиорубку с архивными материалами.
За ней, негромко переговариваясь, потянулись остальные.
–Эти местные уроды, её под кайфом держат. Точно говорю. А девка хороша, разве что синюшная немного.
–Да ладно, после хорошего допинга, наоборот в жилу пойдет. Хвост идиоты отрезали, его бы здорово, так, на кулак намотать.
Один из беседующих быстро оглянулся.
–Тише ты! Анеска услышит, она тебе намотает... Видал, как земного отделала?
–За что только? Может не правильно поняла?
Стеклянная бронированная дверь сзади, тихо стукнулась в пазы.
–Да что тут неправильно можно понять? Ну да, парни даром время не теряли. По четыре года жить одной семьёй, с тоски завоешь. Я на таком стационаре вахту тянул. Да я рассказывал...

* * *

   Только ночью Прокуратору по безопасности Анесе-Каране удалось разобраться со всеми делами. И по большому счёту, можно было признать, что ничего нового выяснить так и не удалось. Просмотр входящей и исходящей корреспонденции, тоже, мало что дал. Только подтвердил уже услышанное от «разговорчивого» охранника. Шесть человек, полный состав научной бригады, двое из которых женщины, ушли на опорный лабораторно-исследовательский дальний пост, год назад оборвавший связь с митрополией. Оставленное сообщение о выходе, было последним на лазерном носителе.
   Что это означало? Скорее всего то, что научная группа уходящая на дальний исследовательский терминал в штатном режиме научных работ, не придавала этому выходу никакого особенного значения. Если бы разворачивающиеся события подразумевали что-то необычное, руководитель станции Слан-Лаатор обязательно оставил бы более подробное сообщение.
   Она знала раньше этого весёлого бородача, несмотря на кажущуюся внешнюю несерьёзность, специалистом он был прекрасным и очень ответственным. Уж он обязательно сообщил бы о любых подозрениях на нечто неординарное, ожидающее группу на выходе. Но раз ничего нет, значит и явной опасности никакой не было. Так в чём же дело?..
   Непонятный шум донёсся в коридоре из-за неплотно прикрытой двери, и Анеса-Карана не раздумывая, открыла её. Местного переводчика Жунжуна с разбитым в кровь лицом, жмущегося к стене возле двери, она заметила не сразу. Её поразила совсем другая картина – голая, сидящая на коленях у капитана Васильева синекожая Маюнлу. Дикарка не обернулась на стук открываемой двери. Лицо её зарылось в распахнутый на груди комбинезон капитана, и тело мелко дрожало от возбуждения.
   По крайней мере, именно так показалось ошеломлённой таким бесстыдством Анесе. Несколько секунд длилось молчание и первым, как это не показалось странным, среагировал Жунжун. Прикрывая опухшие от удара губы он испуганно поклонился госпоже Прокуратору, и не дожидаясь разрешения, выскочил из комнаты. Анеса проводила его изумлённым взглядом и только потом уставилась в лицо капитану.
   В служебном кабинете второго дежурного радиста, кроме стола со спутниковой аппаратурой и двух мягких, но не глубоких кресел, размещалась и расстеленная кровать… Собственно, на полу перед которой и была сброшена одежда синекожей Маюнлу.
   Рука наёмника, утешая дрожащую девушку, легла на костистый затылок и Анесса непроизвольно поморщилась. Ей, как опытному специалисту ксенологу доводилась встречать разные формы жизни, но от подобного неприкрытого сексуального влечения к ним, её коробило всегда. Она постаралась, чтобы голос, и на этот раз, не выдал её истинные чувства.
–Можешь ли ты объяснить мне, что здесь происходит? Ты всё же решил провести научный эксперимент, над чем совсем недавно глумился, – она не удержалась от язвительной ухмылки, – заодно избил нашего единственного переводчика.
Капитан нахмурившись молчал, лишь рука его всё сильнее прижимала к груди затихшую девушку. Бёдра её расслабились и уже не вздрагивали и обрубок хвоста больше ничего не прикрывал. Под синей кожей виднелись ярко розовые, почти красные под потолочным светом складки…
–Ладно. Я и сама вижу, что сказать тебе нечего и похоже некогда. Завтра жду докладную записку о случившемся. И по окончании миссии я буду вынуждена сообщить в Центр планирования научных экспедиций о твоём неподобающем поведении. Думаю, на этом, наши дороги разойдутся раз и навсегда – ещё выше вздёрнув подбородок, она в последней раз коснулась взглядом женских сокровенностей, выставленных наружу уже совсем открыто. В ответ на грозные слова разгневанного Прокуратора, грудь и плечи синекожей девушки лишь сильнее вжались в живое укрытие, недавно казавшееся таким надёжным.
–Да, и ещё одно, – Анеса резко остановилась у самой двери, стараясь смотреть выше голов обоих «любовников»  – через пять минут, чтобы… э-э-э… госпожа Маюнлу, находилась в отведённых для неё апартаментах. Я обязательно пришлю дежурного это проверить.

* * *

   Утренний подъём, как и ожидалось после второй подряд бессонной ночи, был тяжёлым, а рассвет холодным и неприветливым. Морщась от не отступающей ночной прохлады, Прокуратор по Безопасности Анеса-Карана обходила парковую территорию, где двое суток готовились к дальней дороге вездеходы, и сейчас уже шёл прогрев двигателей. Последние тесты рабочих графиков изменения давлений и температур, подтверждающих готовность техники, беспрерывно дублировался на её личный терминал-коммуникатор. Главный техник группы Зер-Пааф времени даром не терял, и Анесса была довольна.
   Утренняя роса уже испарилась с металлокерамических кожухов противорадиационной брони, и от стоящих в ряд тяжёлых машин веяло ощутимым теплом. Ей захотелось задержаться здесь подольше. Лёгкий комплект, который вопреки здравому смыслу она решила одеть на выезд, этим холодным утром согревал не очень здорово. Согревало другое.
   Обходя выстроившиеся на развод вспомогательные подразделения местных работников, техников корпорации и охранников, она намеренно задержалась возле торопливо выравнивающихся бойцов-наёмников. От рапорта провинившегося прошедшей ночью командира она брезгливо отмахнулась, и только скопировала ему на рабочий планшет уточнённые инструкции и формуляры на случай возникновения внештатных ситуаций при движении.

   Оранжевый, в обтяжку комбинезон, казалось ничего не скрывал и даже наоборот… земляне старательно отводили глаза, и Анеса мысленно усмехалась. Она была уверена, отвернись хоть на секунду и глаза наёмника капитана тут же окажутся ниже её талии. Это было странное и непривычное чувство. Среди соплеменников столь откровенный интерес к фигурам противоположного пола пропал сотни лет назад. Да такое было бы и смешно.
   С самого детства они видели друг друга и в более откровенных нарядах, а то и вовсе без них. И она боялась признаться себе, как задел её женское самолюбие всеобщий интерес, проявленный к уродливой синекожей дикарке.
Сегодня был её маленький триумф. Она купалась в мужском внимании, оказываемым уже ей, а не маленькой и невзрачной какой-то Маянлу… Упивалась ощущением собственной красоты и власти над этими хмурыми и опасными людьми. А в душе разгоралось тревожное чувство.
   Вчера она прочитала рапорт Васильева и он категорически не понравился ей. Нежелание наёмника вести пленницу назад в родное поселение необходимо было пресечь на месте. Слишком много он попытался взять на себя, аналитик доморощенный. И нужно действительно озадачить их куда-нибудь. Отморозят чего, со своей непосредственностью. Вон как смотрят…
–Наберут, по объявлению! – неожиданно слетела с губ недавно подслушанная поговорка самого капитана. Она не совсем понимала, почему это плохо, и как вообще можно найти будущего сотрудника, не выставляя в профессиональную сеть объявлений о найме. Но сочащаяся злобой и презрительностью, фраза на чужом языке, ей понравилась сразу. И всё же, это какая-то дурость... но, сейчас, ей было явно не до сантиментов, и усмешка не смогла спрятать недовольства. 
   Рядом, лязгнул провисшими траками и закачался массивным корпусом первый вездеход. Прокуратора безопасности обдало жаром выхлопа и разогретого металла, и она на секунду закашлялась. Но марку нужно было держать, не хватало чтобы эти дикари увидели её слабость.
–Так, команда на погрузку! Тара-Нория, ведите в машину Маюнлу. Её, в первую очередь. Девушка может испугаться тесноты и грохота – она с вызовом повернулась к группе землян – вы, со своим военным барахлом, грузитесь в последнюю транспортную машину.
–Но госпожа Прокуратор, по охранному регламенту каждая пулемётная пара должна находиться…
–Не нужно со мной спорить, капитан. Вы не нужны, здесь, со своими дурацкими железяками. У нас научная экспедиция, а не десантно-штурмовая.

   Из бортового окна вездехода на них несмело выглянуло синее лицо, подсвеченное внутренними светодиодами. Пленница с тоской смотрела на осунувшегося наёмника, и продолжавшую размахивать руками Анесу. Маюнлу боялась её, интуитивно она ощущала льющееся недоверие и нежелание разобраться в её непростой судьбе. Не успела она всего рассказать и большому воину, но вовсе не злому, хотя и увешанному странными штуками несущими смерть. Она смотрела на спор двух белых людей и уже ни на что не надеялась…
   История её падения началась в тот день, когда мама, странно оступившись на сухом и совсем не скользком камне, сорвалась с крутого обрыва в горную реку. С пробитой о прибрежные камни головой, она утонула сразу. А следующий день после похорон, стал днём торжества её старшего брата. Общим у них был отец, главный шаман их народа – старый, но ещё очень сильный веглозг – знающийся с горными духами. Неразговорчивый нелюдимый мужчина.
–Кончилось влияние твоей хитрой матери Сархайноэ на моего отца. Теперь и ты ничего не сможешь против меня. То что моя мать Илтынноэ была чужеземкой для нашего народа, больше ничего не значит. А ты сама подчинишься мне прямо этой ночью.
   Он медленно распустил боевой пояс и предстал перед ней голый. Синяя кожа на животе переливалась фиолетовой радугой и она поняла его желание обладать женщиной. Но лишь бессильно мотала головой, отходя внутрь просторного шатра, где на второй половине ещё вчера был слышен громкий и уверенный голос мамы, старшей женщины их рода Сархай.
   Ноги стали вялыми и слабыми, как у старухи, а толстый короткий хвост, главный союзник и защитник любой целомудренной и уверенной в себе лозгийской девушки болтался теперь между ног, как обрезанный лоскут кожи… Слишком поздно поняла она, что именно подмешала в её вечернее питьё Веренейлу, преданная служанка и любимая подруга детства.

   Первую свою женскую боль, в ту ночь, она помнила плохо. Всё происходящее было как в беспамятстве, лишь к обеду, брошенная братцем на разодранных окровавленных одеялах, она смогла встать. Первым желанием было броситься в ноги к отцу, рассказать всё и покаяться… стать его магической наследницей она больше не могла.
   Но расчёт её брата был выверен до конца. Главный шаман заперся в шатре на сорок лун траура. Лишь обновлялись два сосуда, полный туда и полный оттуда, через закрытый от чужих глаз чёрный выход. А на следующую луну брат Арханмал пришёл снова…
   Сломленная и униженная Маюнлу больше не думала сопротивляться. И жаловаться было поздно. Вопрос с насилием можно было подать в первый день на общее собрание старейших мужей народа, но стоять раздетой перед всеми мужчинами племени, послушно принимая указанные позы, демонстрировать побои и синяки она не решилась. Без отца она не была уверена в успехе. И они отвернулись от неё, остались только слёзы.
   О светлокожих рослых пришельцах Маюнлу слышала и раньше. Но случайная встреча с ними на дальней тропе у Мёртвых скал предопределила её судьбу. Каждый день она забиралась всё дальше и дальше в горы, и что-то нехорошее появлялось тогда в голове... Натолкнувшись на лагерь неизвестных людей, девушка была так поражена, что все недавние горести, показавшсь вдруг мелкими и незначительными, отступили и ушли назад в тёмные и мрачные пещеры охотничьих угодьев предков.
   Чужаки не высказали удивления и даже попытались разговорить напуганную девушку. Их переводчик, невысокого роста человечек из степного народа, сначала не показался опасным. К тому же он не плохо знал родной язык горных лозгов и Маюнлу прониклась к нему доверием. Мысли оставить родной дом появились у неё с тех пор как родной брат превратил её в ночную рабыню. И вот такой случай представился.
   Она теперь приходила в условное место, где работали чужеземцы, каждый день. Никому из родных больше не было до неё дела, все ждали лишь окончания затворничества Великого шамана, что узаконить её новое положение. Зато с чужими ей было легко и свободно. Большие белые мужчины находили для неё время, и она с нетерпением ждала, когда наступали часы их отдыха. Закрыв глаза, Маюнлу слушала удивительные рассказы о дальних странах, о больших чёрных и пустых пространствах между ними, где не было ничего, даже воздуха, о полётах подобных птичьим… и дикое желание увидеть всё это наполняло её.
   Когда она поняла, что большой светлокожий имеющий бороду – настоящую, а не клеёную из толстых кожистых водорослей, как у шаманов – обрадовался такому её желанию, она и сама поверила в то, что у неё всё получится.
   Чувствуя всё большее отвращение Арханмала, когда-то боготворившего её красоту, она надеялась, что удастся уйти с миром, не вызвав на себя родового проклятия. Степной человечек помог ей. Они долго шептались с братом, изредка поглядывая на неё, пока цена за разрешение уходить не была оговорена. На следующий день сам бородатый с друзьями посетил шатёр старейшин, оставив там два больших железных сундука, и Маюнлу впервые за последние луны ощутила себя свободной.
   Всё что с ней происходило дальше казалось счастливым сном. Бескрайние просторы, через которые они ехали в самоходном железном ящике произвели на молодую девушку неизгладимое впечатление. А что стоили новые дома из невиданных материалов, в которых жили красивые белые люди? Не утомляли даже частые выкачивания крови, к тому же маленькие и безболезненные.
   То что ей пришлось делить кровать не только с любимым бородачём, а с его товарищами, она согласилась считать работой. Это стало приносить удовольствие и женская красота благодарного тела расцвела ещё сильнее. Но сказка закончилась. Белые люди уехали и не вернулись. Через сорок лун, вернулся степной человечек с другом.
   Её силой взяли этим же вечером. Кричащую, ничего не понимающую от боли, с кровоточащим обрубком хвоста, на скорую руку перемотанным и прижженным биокислотой. Большие боевые когти на ногах сточили сразу после этого, а руки так и оставили связанными.
   Первым и последним, в эту жуткую ночь, стал тот самый невзрачный человечек степей – Жунжун. Более мерзкого окончания своей свободной жизни она не могла тогда представить. Теперь Жунжун вёл себя как большой и сильный воин. И она поняла, что настоящие хозяева этого волшебного дворца, изучающего весь мир, никогда больше не вернуться.
   Очень быстро ей дали понять что жизнь теперь зависит от её покладистости и умения доставить удовольствие новым хозяевам. То что эти степные утырки, стали её господами было особенно больно и унизительно. Вряд ли в недалёком прошлом, они даже осмелились бы поднять глаза на женщину лозгов. А теперь лишённая главного женского достоинства она потеряла волю и силу гордой лозгий-ноэ, и если бы не строгая вера предков, Маюнлу давно решилась бы попробовать на вкус жёлто-зелёную воду, странно называемую «кисло-отой».
   Особенно она была близка к этому, когда объявившиеся новые белые хозяева, подстрекаемые подлым Жунжуном приняли решение вернуть её на Родину. И даже большой и сильный белый человек, похожий на её бородатого друга, не смог ничего сделать. Маюнлу долго и отчаянно говорила, рассказывала ему, как плохо жилось ей после смерти матери, но к своему ужасу понимала, что слова её звучали в голове белого воина совсем не так, как хотелось бы. Он не знал языка лозгов. Хитрый степной человечек Жунжун, их всех подчинил своей воле и власти.

   Мягкое удобное сидение дёрнулось и тихий гул донёсся до ушных раковин синекожей девушки. Остальные машины с ещё бегающими вокруг людьми стали медленно удаляться и Маюнлу поняла, что долгий и страшный путь домой начался.
   Девушка смахнула с коротких жёстких ресниц каплю напоминающую человеческую слезу. Поджатые губы приобрели сине-фиолетовый оттенок, а сжавшиеся кулачки ощетинились маленькими роговыми пластинами. Так просто она не дастся, главное добраться до отца, упасть в ноги… и пусть он тогда поднимет её на руки и пригреет ласковым дыханием, как когда-то в детстве, поглаживая дневные ссадины и ушибы. И всё тогда будет хорошо.
   Маюнлу вдруг улыбнулась и холодную синеву на губах сменили розовеющие нити и глаза закрылись сами. В такт мерному покачиванию вездехода мысли её успокоились и улеглись рядом. Не зря видно говорят, что на Земле и в открытом космосе, и даже на далёких чужих планетах, сон лечит любые болезни и любые беды…
   Через час, выкатив на пустынную территорию, сравнимую с бескрайними земными океанами, механики-водители включили автопилоты и у штурвалов никого не осталось. Измученные тяжёлой дорогой и сборами научный персонал, а следом и обслуживающий, заняли спальные места. Только у перископов осталась дежурная смена. Четыре дальних научно-исследовательских вездехода, тускло отсвечивая противорадиационной бронёй, встали в колонну, и электронная автоматика с точностью до сантиметров вычислила безопасный интервал.

   Капитан Васильев запрыгнул в подвешенную гравитационную койку последним. Настроение было отвратительным. Напуганное лицо синекожей девушки продолжало стоять перед глазами. Сентиментальность давно распрощалась с ним, и жалость к себе подобным перестала тревожить ночами, но сегодня был особый случай. Аборигенка не была врагом. Синие, ещё совсем девичьи, тонкие и мягкие шипы на голове и спинных позвонках, смотрелись скорее по-игрушечному красиво, чем угрожающе. Тихая улыбка и жаркая чувственность необычно фиолетовых губ, и жалкий обрубок крайнего позвонка, едва залеченный тонко растянутой кожей... 
   То что из несчастного бездомного существа сделали рабыню-нимфоманку, коробило. Он с удовольствием вышиб бы мозги подонку Жунжуну. Сбивчивый непонятный рассказ на гортанном птичьем языке зацепил в огрубевшей душе солдата, что-то давно забытое и потому тревожное. Странное чувство, что он везёт на бойню доверевшееся ему милое ласковое животное, не покидало. Он с трудом душил в себе волны ненависти и злобы к творящемуся преступлению. Вряд ли он смог бы работать ксенологом. 
   Лишь перед самой погрузкой капитан перехватил взгляд синекожей девушки Маюнлу, взгляд прощающегося с жизнью разумного существа. Несправедливость происходящего крошила от напряжения зубы – он так не нервничал под пулями горных Непальских снайперов.
Это заставляло искать выход, и он специально задержал выезд, но сделать ничего так и не смог. Только ещё больше осложнил собственное положение. Руководитель группы по Безопасности Прокуратор Анеса-Корана осталась непреклонной – пленница, или гостья (кто она там на самом деле?) должна вернуться домой. И долго ещё, измученными от постоянных недосыпов глазами, всматривался человек с Земли в серые неровности стального потолка.

* * *

   До опорного пункта в Голубых горах, самого малоизученного района материка и самого дальнего научно-исследовательского объекта, добрались почти без приключений. Под гусеничными траками лежали пусть и не страшные радиоактивные пески мёртвой пустыни, но бесконечные каменистые плато тоже не могли похвастать разнообразием живого мира.
   Один из вездеходов, прокрутив вхолостую гусеницей по какому-то мыльному камню, пошёл юзом и едва не сорвался в расщелину. Скорость колонны после этого случая пришлось сбросить, но в намеченные двенадцать суток всё же уложились...

   Неожиданно стало тихо и Анеса отстегнула ремень безопасности. Неужели добрались? Прекратилось и лёгкое дрожание корпуса, оба двигателя были остановлены и эта тишина ватной глухотой заполнила жилые отсеки вездехода. Относительно бесшумный гравитационный привод для таких тяжёлых машин всегда оказывался в эксплуатации несоизмеримо дороже, поэтому использовался только на боевой армейской технике.

   С помощью всё того же «разговорчивого» Жунжуна, включённого в группу как главного переводчика, выяснилось что огороженная территория с одиноким оставленным вездеходом, является лишь стоянкой, а дальше предстоит однодневный маршрут пешком. Перевалы, пусть и небольшие по перепаду высот, густо заросли лесом. Везде огромные глыбы ещё ледникового периода. На заре истории отколотые от скальных выступов они были стянуты вниз, словно разбушевавшимся горным великаном.
   Анеса уже знала, что строили заброшенный в горах комплекс, используя орбитальную технику прямого спуска, висевшую месяцами на орбите в ожидании окна в бушующих аномалиях. Строители тогда совершили настоящий подвиг и никто не позволит отказаться от результатов их труда. Никто не позволит заморозить станцию и придётся найти объяснение обрыву связи.

   Без сомнения с учёными что-то произошло. Поиски возможно окажутся непростыми и заручиться поддержкой в колонии местных гуманоидов не помешает. С этой целью они и везли с собой пленницу. Чтобы не произошло тут ранее, после чего попала она на исследовательскую базу, её возвращение покажет их дружеские намерения. Поможет наладить контакт. Добрые дела никогда не остаются незамеченными.
   Несмотря на продолжавшееся несогласие «силовиков», Анесе и Сарре-Нории легко удалось убедить Прокуратора группы Олана-Форра. Он тоже рассчитывал на помощь туземных проводников и, после долгой и обстоятельной беседы с переводчиком Жунжуном, они все вместе подготовили переносной контейнер подарков – в основном обычных предметов быта на долгоиграющих магнитных приводах. Даже без возвращённой пленницы выглядело всё очень неплохо, и приподнятое настроение у Анесы, как, впрочем, и у остальной научной группы, было вполне естественным.   

   Эта крайняя точка их пути, куда можно было добраться на гусеницах – а по своей технической сути, обычная стоянка для транспорта – пребывала не в лучшем виде. Огороженная низким полимерным заборчиком территория с единственным оставленным предыдущей группой вездеходом, была наполовину заметена красным песком, и завалена обломленными ветвями растущих неподалёку деревьев. Вездеход, оставленный на случай самостоятельного выхода пропавшей группы, также выглядел неважно. Хотя видимых повреждений корпуса не было заметно, весь его вид казался каким-то серым и пыльным.
   Штатный техник Зер-Пааф бросившийся первым делом к ступицам ведущих колёс и мостовому редуктору, через полчаса растерянно пожал плечами. Уровень масла снизился заметно ниже допустимой нормы. Это говорило о том что даже самых необходимых работ перед зимней постановкой на обязательную консервацию, для неработающей техники, выполнено не было.
   Теперь он зло поглядывал на Прокуратора по безопасности Анесу-Карану и Старшего Прокуратора Олана-Форра, на то, как уважительно разговаривают они с прибывшими вместе со всеми местными техниками, обученными не только вождению, но и всем необходимым азам эксплуатации доверенных им вездеходов. Именно на них лежала ответственность за пришедшую в негодность машину. Не дождавшись год назад научную группу, они перед убытием должны были обеспечить и сохранность оставляемой техники. Но устраивать разборки было не лучшее время, слишком многое сейчас зависело от этих аборигенов, по совместительству – проводников и переводчиков.
   Но Зер-Пааф не был бы лучшим техником корпорации, если бы бросил всё как есть. Через час оба его помощника миниатюрными домкратами и гравитационными лебёдками уже снимали вторую пришкварившуюся за целый год ступицу…
   Нашлась работа и для русских наёмников. Разбив подшефную территорию на сектора стрельбы и зоны сосредоточенного огня, они принялись за её расчистку. Васильев, как ни в чём не бывало громко раздавал приказы и голос его разносился по всей площадке. На броне, возле смонтированной турели крупнокалиберного пулемёта, он пробивал дальномером освободившиеся от ветвистого мусора директрисы, диктовал помощнику необходимые ориентиры для секторов обстрела.
   Анеса старалась не смотреть в их сторону, но недавнее радостное возбуждение от приезда медленно сменялась раздражением. То что эти бравым воякам лучше остаться здесь на охране стоянки, сомнений у неё больше не было. А убедить в этом Олана-Форра, как всегда труда не составило. 

   И конечно, перед выходом случился новый скандал. И зачинщиком опять стал командир наёмников, не желавший отделяться от основной группы. В предутренней темноте в свете прожекторов лицо его казалось каменным, но и Анеса твёрдо решила стоять на своём.
–У меня чёткие инструкции обеспечить безопасность экспедиции. И в первую очередь её сотрудников, а не снаряжения.
–Вот и обеспечивайте. Без передвижной техники, мы все останемся здесь… А зимы в этих краях тяжёлые.
–Но, госпожа Прокуратор, я обязан…
–Ты обязан, прежде всего, выполнять мои распоряжения. Это ясно?!
   Она чувствовала победу и уже не обращала внимания, как морщился и отворачивался Гиран-Стэл, оставляющий здесь одного из бойцов, в качестве негласного контролёра за привлечёнными. А они уже успели как-то по особенному расставить вездеходы. Такие мелочи её не касалось, пусть делают, что угодно, лишь бы не мешали, не лезли на глаза со своими ужасными железяками.
На капитана было страшно смотреть.
–Но, госпожа Прокуратор, я не могу…
–Это больше не обсуждается. Скинуть на рабочий планшет письменное приказание?
Офицер понуро кивнул.
   То что его оставляли старшим на объекте и в Отзыве это обязательно будет отмечено, особо не радовало – даже то, что под его началом оставался один их охранников корпорации. Он не обольщался. Понимал, что это скорее наблюдатель, чем истинный помощник. То что служба безопасности оставляла здесь своего бойца, который мог им самим понадобится на самом сложном этапе похода, говорило лишь о недоверии к наёмникам и к нему лично. Двух местных бабуинов, которые вместе с одним из техников продолжат возню с угробленным вездеходом он, как возможное подкрепление вообще не рассматривал.
   Хотя кому нужно нападать на заброшенный лагерь, набитый к тому же вооружёнными людьми, он не представлял. Было ясно, что от них просто избавились, что в значительной мере может повлиять на окончательный денежный расчёт. В принципе, госпожа Прокуратор это ему и обещала. Не желая присутствовать на сборах, оставив за себя Трошина, он отправился делать обход прилегающей территории.
   А перед глазами всё кружились большие, обточенные под человеческие, когти Маюнлу, которые она сама старательно покрывала розовой синтетической краской… прямо как у земных женщин. И от этого на душе становилось ещё тоскливее и гаже.

* * *

Это если смотреть объективно, у вас впечатление не само сложилось, это я его вам сознательно сложил. Совершенно верно. Их и отдадут под суд, тех кто выживет. Персонала здесь два - один местный наёмный, которому всё это можно смело инкриминировать, а второй приезжий. Которого к этому времени уже здесь нет, без них папуасы и сорвались с цепи. Это всё подробно разжевано в тексте. Разве так не бывает? Посмотрите что негры в америке творят.

Тут могу только развести руками - всё придумано до нас. Изобрести что-то новое в сюжетных интригах крайне сложно. Я старался хотя бы не в общей линии, а в мелких сюжетных поворотиках создать какую-то неожиданность. Общая линия рассказа конечно легко угадывается.

Личная неприязнь к сожаления часто становится определяющим фактором в служебных отношениях. На чём она построена? На неприязни к земных гастербайтерам? Из-за чего? Из-за сестры

Ну конечно несколько притянуто к сюжету, но вполне реально мне кажется. Обжёгся на молоке - дуешь на воду. Разве так не может быть?

Для того чтобы снять все вопросы нужно рассказ расширять хотя бы до повести в 300-400 000 знаков. и то не уверен. Немного обо всём этом есть и в рассказе. Общая картина рисуется такая:
Ксенологическая кафедра это закрытая тусовка для своих. Там все друг друга знают. При распределении мест учитывается кто где был, когда был, личные отношения...
Особенность этой экспедиции в том что она совершенно безопасна. Планета давно освоена, местные племена не буйные, ведётся работа по ассимиляции. Промышленность уже план гонит...
Но в связи с пропажей группы учёных появилась возможность поднять статус до "опасной", а это денежные надбавки, всякие льготы за участие. И один из корефеев ксенологии впихивает совершенно хамским образом туда свою дочь, под видом племянницы.
Анеса пролетает... но все друг друга знают и находят компромисс. В связи с индексом "опасности" появляется новая должность зама старшего прокуратора по СБ.

И её туда впихивают. Она вполне адекватна, срывов не было.
Но в последний момент в группу добавляют подразделение наёмников. Своих охранников от корпорации не хватило. Ну там шахер-махер с этим индексом опасности и нужно соответствовать.

А если не будет сильной охраны - останется неизрасходованный бюджет. А лишняя прибыль всегда как красная тряпка для проверяющих.
И вот тут просто коса находит свой камень. Анессе обидно за себя, обидно за любимую сестру и её теперь трясёт от этих грубых гастербайтеров с Земли...
Кадровик такое мог вообще не проинтуичить. Охрана второстепенное значение имеет, а Анеса не дура чтобы кричать об этом и из-за этого упускать такую выгодную экспедицию.
А на месте сдерживаться особо нет причин и она начинает пресовать наёмников. Всё в рамках инстукций и своего служебного положения.

Форма рассказа не позволяет всё это сильно разжёвывать в тексте, но вкратце это всё присутствует.

Так все это понимают, поэтому и проводятся тесты на личностные отношения в группе

Как бы всё это подразумевается. Мне и так написали в отзывах, что я "хочу объять необъятное"

Понимаете, фантастика сейчас мало кого интересует. Писать просто для себя, чтобы окунуться в эту атмосферу хватает рассказа. Большой полноценный рассказ за 100 000 знаков, забирает 2 месяца. 1 месяц писать потом 1 месяц можно шлифовать. Этого хватает, чтобы самому пожить жизнью героев.
А так была мечта написать шпионский роман с экономическим обоснованием про чужое будущее. Ну может ещё несколько рассказов осилю. Хорошо писать для конкурса, дисциплинирует.
У меня за последнее время уже 3 таких рассказа, и писать роман, тем более цикл нет смысла. Это никому не нужно и мне в том числе. Но рассказ чем плох, там не раскроешь всей подоплёки придуманной истории.
А вводить например в книгу героя-поподанца, чтобы привлечь внимание, это наступить себе на одно место. Ну не понимаю я этого попадания. В чём смысл? Особенно в Великую Отечественную. Чему сегодняшний шкурник спекулянт может научить тех людей? Детский сад какой-то.
Вот будет одна и та же книга с героем который "попал" - будут читать взахлёб, а если в этой же книге герой просто приехал - она становится никому не интересной. Это выше моего понимания. Я про массового читателя, не про кого-то конкретного

Отредактировано КАРИАН (10-07-2020 16:10:01)