VII

Королевство Бельгия,
Антверпен.
июль 1888 г.
Виктор с трудом разлепил глаза. Тело ломило – неудивительно, ведь он уснул, сидя за столом и пристроив голову вместо подушки на скрещённые руки. Эта ломота, как и водяные часы мочевого пузыря подсказывали, что спал он относительно долго. Они – и серый ранний рассвет, разливающийся над черепичными крышами.
Он встал и заторопился, было, в уборную – и тут же вспомнил, что удобства здесь заменяет фаянсовый ночной горшок с ручкой и дурацкими голубенькими цветочками на боку. Ночная ваза, чтоб её…. А куда денешься?  Жалкая дыра в далеко не самом престижном из районов города, на съём которой едва хватило последних оставшихся у беглецов немецких марок, голландских гульденов и бельгийских франков.
Справив кое-как нужду, он зажёг свечу (возиться с газовыми рожками не хотелось совершенно) и тут-то обнаружил, что в жилище никого, кроме него самого, нет. Судя по всему, напарник, как ушёл вчера вечером, так с тех пор и не появлялся. Во всяком случае, его постель, как и постель самого Виктора, стояла неразобранной.
Часы показывали  около пяти пополуночи. Во сколько он заснул – Виктор припомнить не мог. Помнил только, что решил дождаться Геннадия, пытался, чтобы убить время, листать принесённые Геннадием газеты, и не заметил, как провалился в забытьё. Но даже такой тяжёлый, без сновидений, сон  был благом – нервотрёпка последних дней выпила его до донышка. Нервотрёпка, так же хроническая неопределённость, судорожные прыжки с парохода на поезд, потом снова на пароход; глухой ужас, испытанный при пересечении границы Второго Рейха и Голландии  - и, наконец, громадное облегчение, когда усатый немецкий капрал в каске-пикельхаубе и серо-голубом мундире равнодушно скользнул взглядом по паспортам и протянул их владельцам: «битте!»
Строго говоря, для подобных волнений у него не было особых оснований. Неприятности, упорно преследовавшие беглецов с самого Петербурга, словно отступили от них на лесистом финском островке Хирвенсало. Несмотря на разгоравшееся за спиной зарево от подожжённого «Густавсберга», по дороге их никто так и не заметил – хотя пару раз приходилось прятаться в кустах от возбуждённых кучек людей, торопящихся к месту происшествия. Видимо, почти всё население рыбацких деревушек сбежалось в ту ночь на огонь, как мотыльки летят на свет свечи, потому что, добравшись до противоположного края острова, они без труда нашли гребную лодку, пересекли неширокий пролив и к утру вышли на просёлочную дорогу, ведущую в сторону Або.
Там они провели больше недели. И опять им повезло: удалось найти надёжное убежище, а потом покинуть город, не наследив и не вызвав ничьих подозрений. Геннадий приобрёл билеты на пароход шведской судоходной компании, совершающей регулярные рейсы между Финляндией и немецким Гамбургом. Оттуда по железной дороге они через Бремен добрались до Роттердама, где сменили железнодорожный вагон третьего класса (на что-то поприличнее денег уже не оставалось) на местный «чартер» – плоскодонную, парусную посудину, смахивающую на калошу, оснащённую единственной мачтой и нелепыми подъёмными дощатыми килями по обоим бортам, которая именовалась «кофтьялк». Она и доставила беглецов в Антверпен, потратив на этот короткий переход бесконечные двое с половиной суток. На настойчивые расспросы Виктора – за каким, собственно, рожном, им понадобилось изводить себя этим отнюдь не романтическим плаванием, и вообще, что они забыли в Антверпене, - Геннадий ответил, что плаванье на каботажном корыте – самый безопасный вариант, поскольку паспортов у пассажиров кофтьялка никто не спрашивает; что же касается Антверпена, то у него в городе есть кое-какие знакомые, способные помочь с деньгами и документами. Какие именно, он не уточнил, да Виктор не особо и настаивал. Путешествие истощило запасы его душевных и физических сил, и когда они оказались в съёмной комнатёнке на третьем этаже дешёвого пансиона, он мечтал только об одном – повалиться на узкую, укрытую жёстким матрацем постель и спать, спать, спать...
Геннадий, злой, издёрганный,  каждый вечер куда-то пропадал, не забывая запереть Виктора на ключ. Возвращался он за полночь, раздражённый пуще прежнего и, едва раздевшись и наскоро перекусив, отправлялся в постель. Виктор же сполна наслаждался вынужденным бездельем: он почти двое суток не вставал с постели, а встав – отдавал должное местному «олл инклюзив» в виде куска сыра, хлеба, луковицы  и большой фаянсовой кружки с кофе.  Это продолжалось все пять  дней, проведённые в Антверпене – он спал, ел, пытался даже читать тетради со своими записями, и ни разу не вышел на воздух, на узкую, зажатую между домами и набережной Шельды улочку под окнами их временного пристанища. 
Хлопнула входная дверь. Геннадий вошёл в гостиную, и Виктор сразу обратил внимание, что сегодня его спутник какой-то другой: возбуждённо потирал руки, довольно улыбался. Он скинул макинтош, поставил на стол небольшую корзинку, источающую аппетитные запахи – в таких, каких Виктор уже знал это, местные заведения общепита отпускали еду на вынос - добавил к ней большой, запечатанный винного цвета сургучом, кувшин с пивом, и сделал приглашающий жест.
- Вижу, ты уже проснулся? Вот и хорошо: сейчас в темпе перекусим, и собираемся. На всё про всё у нас не больше полутора часов – если не хотим поиметь на свои задницы ворох проблем, к обеду нас должен и след простыть в этом городе!

Отредактировано Ромей (20-12-2021 15:08:47)

- Мы опять куда-то едем? – осведомился Виктор, накладывая себе в тарелку большую порцию мясного рагу с овощами. Пахло оно… одуряюще.  – А на какие шиши, позволь спросить?
Вопрос был далеко не праздным. Бумажники беглецов (точнее, бумажник Геннадия, у которого находились все их деньги) опасно похудели ещё по пути из Гамбурга в Антверпен. Хорошо известно, что есть две стадии безденежья: «денег нет» и «днег нет ваще». Последнюю неделю они находились на первой стадии, но на горизонте уже угрожающе маячила вторая.
- Всё путём. – отозвался Геннадий. – Денег нам хватит… на какое-то время. Я ведь не просто так шатался вечерами по городу. Покойник Дробязгин сообщил, что его здешние контрагенты приготовили для нас кое-что, если понадобится срочно валить в Европу из России. Несколько квартир в разных городах со всем необходимым в непредвиденных обстоятельствах: кой какие шмотки на разные случаи жизни, бланки документов, даже оружие. Бабки тоже имеются, в британских фунтах и франках. Не то, чтобы до хрена - но на месяц-другой хватит, если   не слишком шиковать. Одна из таких квартир как раз здесь, в Антверпене. Ключи от неё были в номерной ячейке одного местного банка, я их в первый же день забрал…
- Зачем тогда мы тогда торчим в этой дыре? – удивился Виктор. – Могли бы сразу и отправиться на эту квартиру!
Необходимость пользоваться горшком вместо нормального ватерклозета, которыми (он точно это знал) оборудованы многие приличные европейские дома, производило на Виктора особо гнетущее впечатление.
- А ты уверен, что  нас там не ждали бы? Не забывай, на нас кровь подданных королевства Швеция, и тамошняя полиция вполне могла учинить розыск и обратиться для этого к бельгийским коллегам. Или, того хуже -  агенты Д.О.П.а.  Нехорошо говорить плохо о покойниках – но Дробязгин, земля ему стекловатой, был в плане конспирации полнейшим идиотом.
- Дробязгин? Но ведь он убит. Ты сам его и застрелил, разве нет?
- Ну, застрелил. – согласился Геннадий. - Так и что с того? Не удивлюсь, если этот недоумок  записывал сведения о предстоящем побеге в блокнотик и хранил его в своём кабинете, в ящике стола. Кроме того, нельзя исключать, что люди Корфа могли добраться до европейских кураторов опекал Дробязгина – и вытрясли из них всё, что нужно.
- И поэтому ты…
- …и поэтому я сперва присмотрелся к этой хазе на предмет слежки. Она, кстати, тут, недалеко – квартала четыре вдоль по набережной.
- Ну и как?
- Пасут, суки драные. - Геннадий сплюнул сквозь зубы. – Не то, чтобы плотно обложили, но пара человечков постоянно ошивается там, по очереди. Один – чернявый тип, смахивает на турка. Второй – не такой приметный, эдакий пухлый коротышка…
Виктор едва не подавился куском говядины.
– Пасут, говоришь?  А как ты тогда достал деньги… и всё это?
Он ткнул вилкой в тарелки с едой.
- Как-как… каком кверху.  – огрызнулся Геннадий. – В смысле – буквально, кверху… то есть, сверху. Эти уроды наблюдали за домом снаружи, а я вошёл через соседнее здание, по крыше. Забрался в слуховое окошко чердака,  спустился по лестнице, открыл квартиру – ключ я взял в камере хранения, на вокзале, и взял всё, что нужно.  Ушёл тем же путём. Темно было, хоть глаз выколи - надеюсь, тот чернявый придурок меня с улицы  не заметил.
- А ключ ты, значит, взял из банковской ячейки… -  Виктор задумался. – Хм… если следовать твоей логике – те, кто за нами охотится, могли и о ней знать. Скажем, этот твой Дробязгин и о ключе в свой блокнотик записал… Тогда что?
- А ничто. – Геннадий плеснул себе из бутылки пива – чёрного, с запахом корицы. В банке слежки быть не могло, тут с этим строго – тайна вкладов, понимаешь… И вообще – сдаётся мне,  у Д.О.П.а здесь мало подготовленных агентов. Те двое, скажу я тебе, в наружке лохи, я бы от таких на раз-два-три ушёл...
Виктор поморщился. Самоуверенность спутника слегка его коробила, но вместе с тем нельзя было не признать – до сих пор им удавалось выбираться из всех неприятностей. Может, и сейчас как-нибудь пронесёт?
- Ладно, поговорили – и будет.  - Геннадий встал, вытер лоснящиеся от жира губы салфеткой. – Ты как, сыт? Тогда валим отсюда, что-то мы засиделись.
- Погоди… - Виктор не двинулся с места. – Так мы, значит, едем в Париж? Ты толком объясни, а то надоело за тобой мотаться, как собачонка на поводке. Я понимать хочу!
Геннадий посмотрел на собеседника с интересом. До сих пор тот не позволял себе подобной настойчивости.
- Каждый солдат должен знать свой маневр – так, что ли… Витя?
Вопрос прозвучал издевательски, однако Виктор проглотил обиду. Он уже жалел, что затеял этот разговор. В конце концов – куда ему податься, в одиночку, без проверенного, хотя и отмороженного спутника?
Геннадий, против ожидания, снизошёл до объяснений.
- Всё просто, как шлагбаум. Помнится, ты говорил, что не можешь обойтись без компьютера?
- Ну да. Ты же сам сетовал, что у тебя масса ценных данных на флешках, забыл? Я тоже, когда мы из Д.О.П.а драпали, успел кое-что прихватить, но без ноута от этого всего ноль толку. 
- Да помню я, помню. – собеседник поморщился.  - Вот как раз за компом мы туда  и едем.
Брови у Виктора полезли вверх.
- За компьютером? В Париж? Но… откуда он там?
- От верблюда. Веронику Клеймёнову помнишь?
- Которая лифчиками торговала, а потом сбежала с этой сволочью Стрейкером?
- Её самую. К твоему сведению, сбежала она как раз в Париж, и открыла там нехилый бизнес - женское бельё, новые модели одежды, выкройки которых позаимствованы… угадай откуда?
Виктор поперхнулся – и хлопнул себя по лбу.
- Ну, я и болван! У неё же наверняка с собой комп с архивами разных модных журналов!
- А я о чём? - ухмыльнулся Геннадий. – так что, давай собираться. Через полтора часа с Центрального вокзала  отходит экспресс Антверпен-Брюссель-Париж. Хотелось бы на него успеть.
- Погоди… - Виктор озадаченно потёр лоб. -  Ну хорошо, допустим, есть у Вероники ноутбук. Но с чего ты взял, что она согласится его отдать?
- А мы очень сильно попросим.

Отредактировано Ромей (20-12-2021 20:16:47)