Глава шестая. Неотвратимые обстоятельства или глас свыше.

     Петр Семко.

     ***
     Ночью почувствовал, что кто-то слегка трясет меня за плечо.
     Открыл глаза и по очертаниям неясной тени понял, что это Левон.
      Натянул штаны и постарался тихо закрыть за собой скрипучую дверь в спальню.
     Как-то неуловимо изменившийся конюх ожидал меня в гостиной, сидя за обеденным столом, над которым ярко горела керосиновая лампа.
- Присаживайтесь Оттон Осипович. Разговор есть, - улыбнулся мне незнакомец, в которого превратился простой и понятный Левон.

     Хорошо, что ещё толком не проснулся. А то даже не знаю, как бы реагировал на подобное преображение своего работника. А так, слегка удивившись, плюхнулся на стул и постарался сосредоточиться на разговоре.
- У вас осталось десять дней, а потом назад.

     От такой новости я мгновенно лишился остатков сна.
- А Яня?
- Честно говоря мы рассчитывали, что, за отведенный срок, вы только и успеете, что прийти в себя и приступить к адаптации. А вы решили расстроить все наши планы, развив бурную деятельность. Так и до вмешательства в исторический процесс дело дойти может. А вот это уже совершенно непредсказуемо и потому неприемлемо.
- А Яня?
- Что Яня?
- Она входила в ваши планы?
- Нет конечно, - вздохнул собеседник, - но теперь придётся учесть и этот фактор.
- Каким образом?
- Я бы на вашем месте, Оттон Осипович, со свадьбой не торопился.
- Тогда я с гарантией угроблю Яне жизнь.
- Она и сама бы её себе угробила в содержанках у известного вам жандармского ротмистра Александра. Алкоголь. Потом наркотики. Финиш в сорок. С вами она, по крайней мере, узнала счастье любви.
- Спасибо. Утешили.
- Не за что. Я вас предупредил – десять дней.
- А можно как-то продлить моё пребывание здесь?
- А смысл?
- Обеспечу будущее жены, подготовлю к появлению владельца тела.
- Не подготовите. Ваш предшественник покончил с собой. Потому эксперимент и стал возможен.
- Тело просто исчезнет?
- Кома.
- Значит моё там ...
- Совершенно верно. В реанимации. Дышит самостоятельно. Так что серьёзных проблем не предвидится. Но лучше не затягивать. Возможны сложности с возвращением.
- Через какое время удалось вернуться? Максимум.
- Шесть месяцев.
- Должен успеть.
- Вы не представляете, как рискуете. Повторная пересадка в чужое тело возможна только после восстановления в своём собственном. Мы предполагали повторно вернуть вас сюда на больший срок после предварительного тестирования и подготовки, но вы опередили события.
- А что изменилось? Сгоняю домой, восстановлюсь и назад.
- Здесь нет реанимаций и должного ухода. Да и были бы. Подготовка занимает годы. Предполагалась инкорпорация в иного реципиента.
- Остаться можно? Здесь. Насовсем.
- Не боитесь умереть от скуки?
- Пока проблемы противоположного свойства.
- Имейте ввиду. Вам нельзя будет вмешиваться в исторический процесс. Никакой сдачи делегатов первого съезда РСДРП жандармерии или там неких великих открытий. При попытке последует немедленная ликвидация вашего сознания.
- Если даже полгода не прошло?
- Не имеет значения.
- А зачем тогда я вам тут нужен?
- Для возможной коррекции отклонений исторического процесса от допустимых параметров.
- Но вы ведь могли бы и сами?
- Рациональнее использовать людей.
- Наверно я вас очень утомил своей тупостью и примитивизмом.
- Не ёрничайте. Ни тупым, ни примитивным вы не являетесь. Просто у нас с вами разный багаж знаний и навыков, значительно отличается представление о нравственности и у меня несоизмеримо больший жизненный опыт.
- Вы бог?
- Для вас – да.
- А молимся мы кому?
- Нам и молитесь. Разумеется, в рамках своих представлений. Иногда просьбы бывают достаточно убедительными. Приходится вмешиваться.
- Если возникнут вопросы, мне идти в церковь молиться?
- Вы пока синхронизированы с системой наблюдения, так что с просьбой можете обращаться из любого места. Услышим и поможем.
- Я что у вас в штате.
- Что-то типа того.
- А почему я?
- Вы регулярно бродили возле нашей базы, чем и привлекли внимание. Подошли по параметрам. Ну, мне пора. Проводите меня до жилья Левона. При освобождении личности могут быть непредсказуемые реакции организма. Возможно придётся убрать в помещении. Это в ваших интересах.

     Не замечал, что Левон выше меня на пол головы. Наверно потому, что он всё время сутулится.
     Вышли из дома и направились к хибаре конюха.  В полной темноте. Умудрился даже врезаться в спину Левона, когда тот резко остановился, открывая дверь.
     Керосиновая лампа на столе загорелась сама, когда мы только переступили порог помещения.
     Без лишних разговоров Левон снял верхнюю одежду и лёг в постель.
     Через пару минут у него по телу пробежали судороги, а после небольшой паузы он весь напрягся, словно потягиваясь после сна. Этим всё и ограничилось.
      Когда убедился, что Левон уже спит, слегка похрапывая во сне, дыхание глубокое ровное, пульс ритмичный, не частит, хорошего наполнения, то решил не изображать из себя сиделку и отправился спать.
   
………………………………………………………………………………………………………………………………………………….

     Очнулся от увиденного во сне кошмара (почему-то вполне мирная беседа вспоминалась, как кошмар) и какое-то время не мог уснуть. Удивительно яркий сон. Прямо фэнтези какое-то дурацкое. Можно подумать, что у бога есть время и возможность лично припереться к простому смертному. Приснится же такое!
      Думал теперь проворочаюсь до утра, но вскоре накатила дрёма, утащившая меня в страну сновидений.

       ***
     Утром проснулся с ощущением неясной тревоги, которое быстро сменилось смутными воспоминаниями о приснившемся общении с богом. Детали стёрлись из памяти, но срок в десять дней, отпущенный для моего пребывания здесь, вспомнился совершенно отчетливо. Как и некая гипотетическая возможность его продлить.
      Большие сомнения вызвали сложности, возникшие у бога в связи с этим проектом. Тут меня явно вводят в заблуждение. Когда летаешь в космос нет проблем с изготовлением лопат.
     Как-то странно всё. Не поинтересовавшись моим мнением, закинули в чужое тело, а теперь вдруг этот сеанс предупредительности.
     По любому надо шевелить фигурой и вести себя осмотрительно.
     Жаль, что это определённо был не сон. А то за всей этой суетой уже и забывать начал, как я здесь оказался. Впрочем, нельзя исключить, что вообще нахожусь в коме и всё это мои галлюцинации.

     Янина Александровна Шпилевич

     ***
     Оттоша с утра был какой-то рассеянный, что не помешало ему побудить меня нежным поцелуем и не только.
     После того, как Катя помогла мне привести себя в порядок, спустилась в столовую, где Оттон с аппетитом уплетал оладушки со сметаной. Вкусно Катя готовит, но уж больно опасная для фигуры еда у неё получается. Хотя дело тут не в качестве пищи, а в её количестве. Ограничилась тремя оладушками и чаем с ложкой малинового варенья.
     После еды Оттон отправился полоскать рот какой-то пенистой жидкостью. Оказалось, что это шалфей. Спросила почему не пользуется зубной щеткой и порошком и получила туманный ответ про какие-то «размножающиеся бактерии». Ничего не поняла, но уточнять не было времени.
    На крыльце Катерина всучила нам корзинки с обедом и пожелала доброго дня. Корзинки, пожалуй, стоит заменить на что-то более приемлемое. Особенно Оттону. Не солидно как-то.
     Во дворе дома несколько затрапезного вида личностей дружно копали траншею по направлению к задворкам участка.

     ***
     Ехали молча. Лично я пыталась строить планы на день. Но с планами было не очень.
     Домой не хотелось. На работу нельзя. А значит и пройтись по обувным лавкам не получится. Подруг у меня отродясь не было. Все молодые женщины, попадавшие в круг моего общения, опасаясь конкуренции, старались охранять своих мужчин на максимально возможном от меня расстоянии. А те, у кого мужчин не было, определенно тяготились ролью фона.
     Так что делать совершенно нечего.
     Пожалуй, займусь готовкой. У Кати уж больно простая и жирная пища. Ну, и почитаю что-будь, пока вернётся Оттон. Как раз домучаю «Палату №6» господина Чехова. С первого раза осилить не удалось. Невольно охватывало опасение самой стать пациенткой этой палаты.

     ***
     У подъезда моего дома Оттоша помог мне выйти, обнял и поцеловал в губы. Ощущения были не такими острыми, как в первый раз, но тоже из разряда ошеломляющих удовольствий.
     Долго смотрела вслед бричке, а потом вспомнила, что надо заглянуть в продуктовую лавку. Сразу полегчало. Какое ни какое, а дело.

          Петр Семко.

          ***
         Подвёз Яню домой и не спеша поехал в больницу. Пора уже сделать хоть что-то реальное по улучшению ситуации в местной медицине. Дело за малым: составить план и сделать. Вот только план совершенно не хочет складываться. Для серьёзных вещей нужны серьёзные деньги и время. Это при моей то загрузке и проблемах в личной жизни?
     Но всё равно надо что-то придумать, а то и не замечу, как превращусь в Ионыча. И вот тогда действительно начнутся проблемы.

     ***
     Так ничего и не решив, сдал транспортное средство и направился к себе в кабинет.
     В кабинете обнаружился смущенный Силыч, напомнивший мне, что за всеми нашими страстями мы так и не получили жалование.
- Сегодня, Оттон Осипович, грыжесечение и, как вы в прошлый раз изволили выразиться, «мелочевка». Так что можем прямо сейчас заглянуть в бухгалтерию. Время позволяет.

     Определённо надо следить за языком. И раз позволяет, почему не заглянуть?
- Раз позволяет, почему не заглянуть?

     Чуть не добавил «велите Илья Силыч». Что-то с концентрацией не то.
     Поскольку понятия не имел, где у нас бухгалтерия, пропустил Силыча вперёд.

     ***
     Не знаю, что ожидал увидеть, но служба финансового учета больницы умилила киношными счетами, нарукавниками и атмосферой священнодействия.
     Мою подпись признали подлинной. Затем кассир отсчитал девяносто три рубля, в связи с вычетами за прогулы, а потом посмотрел так, что стало очевидно: меня здесь «более не смеют задерживать».

     ***
     На операционном столе нас ждал сюрприз. Грыжа оказалась не просто ущемлённой, но и без каких-либо шансов для выживания пациента. Не заправлять же в брюшную полость гангренозный участок кишки?
     Похоже таких смертников отсеивают при первичном осмотре и к нам на стол они не попадают. Но этот мужик выглядел на удивление хорошо. Вздутие живота маскировалось пузом впечатляющих размеров, да и перитонеальные симптомы сомнительные, что и привело к ошибке в диагностике.
     А нам куда деваться? Зашить операционную рану и отправить пациента умирать? Да пошло оно всё! Хуже не будет.   
     Под удивлённым взглядом Силыча удалил повреждённый участок кишки и наложил анастомоз.
    После выполнения грыжесечения, молча отошли с озадаченным ассистентом к окну, пока сестра накладывала повязку и санитары возили и перекладывали больных. Первым прервал молчание Силыч:
- Я слышал, Оттон Осипович, про подобные оперативные вмешательства, но вживую видеть не довелось. И все они имели плачевные последствия.
- Мне нечего, Илья Силыч, вам сказать по этому поводу. Считайте мой поступок импульсивным проявлением несогласия с нашей беспомощностью.
- У меня сложилось впечатление, Оттон Осипович, что вы делаете подобную операцию не в первый раз. Слишком сложная и отточенная техника для простой импровизации.
- Я эту операцию делал много раз. В основном в своём воображении. А в каждом элементе техники её исполнения ничего нового нет.
- Ну, и голова у вас, Оттон Осипович. Сказать, что я поражен, это ничего не сказать.

     Тут, к моему величайшему облегчению, поступил больной и стало возможно сделать вид, что не до разговоров.
     С нервами и головой определённо проблемы. Не все относятся ко мне с таким доверием и уважением, как Силыч.

      ***
     Когда пили у меня в кабинете чай, предпринял жалкую попытку как-то разрядить обстановку и, на сколько это возможно, оправдаться перед с интересом рассматривающим меня бородачом.
- Я, Илья Силыч, давно готовлюсь к чему-то подобному. Ещё во время учебы в Москве пробовал делать резекцию кишечника на трупах. А когда оказался в Минске, уже осознанно настраивал себя на эту операцию. Для оттачивания техники на трупе времени почти не было, но несколько раз это сделать удалось.
- А почему вы, Оттон Осипович, не использовали свои возможности в реальной практике? – явно повёлся на мои бредни собеседник.
- В наших условиях? Я потому и завёл речь о реализации концепции Великого Пирогова. Это заметно расширило бы наши возможности и улучшило результаты.
- А в данном случае?
- Это всё равно покойник. Но так хоть какой-то, пусть призрачный, шанс есть. Пациент же с разлитым перитонитом до сих пор жив и даже вселяет некоторые надежды.
- Меня тоже поразил этот случай, - задумчиво почесал бороду забывший о приличиях Силыч и отхлебнул чая, – Не могу сказать, что риск всегда уместен, но когда ситуация безвыходная …

     Мы ещё некоторое время чаёвничали молча, а потом Силыч спохватился, что у него дела и откланялся. А я провел ревизию Катиной корзинки и усомнился в способности всё это съесть. Решил ограничиться котлетой с ложкой каши и компотом с половиной выделенного мне куска пирога.
     Уже совсем собрался идти на обход, но тут вспомнил, что не провел обыск своего кабинета.
     Вроде и искать негде. Письменный стол без выдвижных ящиков. Два стула. Что-то вроде дивана. Неразъёмное. Пациенту прилечь сгодится, а более ни для чего и не нужен.
     Отодвинул диван и стол от стены. Ничего.
     Огляделся по сторонам. Больше и искать негде. Только ведь я точно знаю, что что-то есть. Ещё раз огляделся и даже поднял взгляд на потолок. Лампа простая. Без абажура. Тут ничего не спрячешь. Стены голые. Только небольшая икона в толстой рамке и выключатель у входа.
     Икона простенькая, явный новодел. А рамка солидная. Наверно стоит дороже иконы. Снял икону со стены – за ней ровная стена. На всякий случай проперкутировал стену. Стена как стена. Никаких признаков тайника.
      Собрался повесить икону на место, но меня что-то удерживало от этого шага. Странная какая-то икона. Уж больно толстая. Её что на доске нарисовали? Да нет. Бумага. Потряс и что-то зашуршало внутри.
     Ещё минут десять разбирался, как открыть тайник не ломая конструкцию.
     На свет божий был извлечён мой диплом об окончании московского университета, несколько фотографий незнакомых мне людей и письмо от некого стряпчего Невилюева Арнольда Григорьевича, уведомившего меня, что четыре тысячи рублей помещены на именной счет в Минском коммерческом банке. Воспользоваться половиной этой суммы я могу при предъявлении диплома об окончании высшего учебного заведения. Вторая половина предоставлялась после заключения мною брака. Похоже деньги на переустройство операционного блока больницы искать не придётся. Ещё один повод поскорее жениться.
     В конце послания была приписка, что моя семья на этом считает свои обязательства передо мной выполненными и не находит причин для дальнейшего общения.
     Это чем же им моё тело так насолило, что пользуюсь репутацией прокаженного? Впрочем, так даже и лучше. Меньше поводов для неловких встреч.
      Ещё раз пересмотрел фотографии. Никого знакомого. Разве что женщина с букетом в руках вызвала смутные позитивные эмоции. Скорее всего это мама бывшего владельца тела.
     Сложил документы и фотографии на прежнее место и повесил икону на стену. Вполне себе надёжный тайник. Так что не будем изобретать велосипед.

     ***
     Во время обхода обнаружил, что мужик с перитонитом высоко температурит и губы синие. Похоже чудес не бывает. Пошевелил дренажи, после чего по левому вытекло пол лотка гноя. Может причина и в этом. По любому, шансы нулевые.
     Пациент после резекции кишечника спал. Тут страсти начнутся завтра-послезавтра, когда заработает кишечник. В лучшем случае. В худшем – предыдущий вариант.
     Всё остальное было рутиной, отнявшей время и силы. Одно порадовало – солидная женщина после удаления гигантской пупочной грыжи неспешно прогуливалась по палате.
     Дама с дренированным острым холециститом ещё температурила, но тут определённо есть шанс. Хотя и на желчный свищ.
               Устал, как собака, но всё же решил заглянуть в банк и убедиться, что бумага стряпчего не розыгрыш. Тем более, что в бумажнике при первичном осмотре обнаружилась гербовая бумага, озаглавленная «паспорт», на которой подробно было расписано кто я и стояли подписи и печати. Есть чем удостоверить свою личность.

     Янина Александровна Шпилевич
     
     ***
     В подъезде своего дома нос к носу столкнулась с Александром. Вот уж с кем общаться мне хотелось в последнюю очередь. Но пришлось соблюсти приличия и пригласить в гости.
     Саша был в гражданском и какой-то странный. Словно не мог решиться на что-то. Я тоже не очень понимала, о чем мне вести беседу с незваным гостем. Поэтому какое-то время пили чай молча. Потом мой бывший любовник вздохнул, поставил чашку на блюдце и посмотрел на меня тяжелым пристальным взглядом. Никогда не замечала за ним такого.
- Это ошибка, Яня. Ты можешь быть счастлива только со мной, - изрек совершенно не знакомый мне мужчина.
- Откуда, Саша, такая уверенность?
- Я могу предложить тебе нечто большее, чем это захолустье.
- Предлагаешь быть твоей содержанкой? У тебя же невеста есть и от этого брака, без потери наследства тебе не отвертеться.
- Я признаю наших детей. На титул они смогут претендовать в последнюю очередь, но будут обеспечены и хорошо устроены в жизни. Гораздо лучше, чем это возможно в случае твоего брака с этим доктором.
- Почему ты решил, что я соглашусь на твоё предложение? – зачем-то спросила я, хотя давно надо было закончить этот разговор.
- Почему по-твоему я служу в этом захолустье? Сам себя не узнаю. Две недели не решался к тебе подойти, а тут этот …
- Мы ведь всё решили ещё в Питере. У каждого из нас своя жизнь.
- А если я не могу тебя забыть? Можешь мне не верить, но с момента нашего расставания у меня не было женщин. Рядом с тобой они все тупые уродины.

     Господи, Саша! Сказал бы ты мне это пару лет назад и я пошла бы за тобой на край света. Не задумываясь. Даже неделю назад у тебя был бы шанс. А теперь …
- Мне жаль, но через неделю я выхожу замуж. Не думаю, что нам имеет смысл продолжать этот разговор.

     Александр явно хотел ещё что-то сказать, но встал из-за стола, поклонился и почти бегом покинул квартиру. А я долго сидела, не понимая охвативших меня чувств и сомнений. Ни готовить, читать совершенно не хотелось.

     Петр Семко

     ***
     Язык до Киева доведёт, а уж до банка …
     Предупредительный молодой человек, выслушав по какому я делу, проводил меня в кабинет солидного господина, величественно восседавшего за монументальным столом, на котором громоздились папки и просто стопки бумаг.
     Ознакомившись с документами, господин признал дело «копеечным» и переправил меня в большой зал, заставленный столами десятка сотрудников рангом пониже.
    Через полчаса хождения между этой публикой я всё-таки получил справку о том, что да действительно такой счет имел место быть, но ныне закрыт по причине снятия с него всей находившейся на нем денежной суммы.
    Получив этим известием, как оглоблей, по голове, я на автопилоте вышел на улицу и, усевшись в бричку, тупо уставился в пространство.
    Это что же получается? Я женат!!!