VI

Восточная Африка,
окрестности Обока.

Ледьюк заметил мейстера Вриза на окраине Обока. Капитан был мрачен. Он получил из Франции не слишком приятные известия и решил для успокоения нервов прогуляться по окрестностям – и вот, такая встреча! Собственно, не встреча даже – так, случайность. Трансваалец ехал верхом во главе небольшой процессии, и Ледьюка не заметил, что не помешало тому остановиться и внимательнейшим образом осмотреть встречных.
Трансваалец оседлал невысокого конька; он был в неизменной своей широкополой шляпе и суконной куртке. Ледьюк подивился -  как это он ухитряется переносить абиссинский климат, будучи одетым столь неподходяще?  Хотя - кто их разберёт, этих буров? Они живут в климате, мало отличающемся от здешнего и, надо полагать, давно привыкли переносить и палящий зной, и ночной холод, который здесь тоже не редкость. На побережье-то ещё ничего, а вот стоит углубиться подальше, и перепады температуры становятся поистине невыносимыми - для цивилизованного европейца, разумеется. Но это хоть не похоже на выматывающую, влажную, душную  жару, от которой, помнится,  не было спасения в Индокитае.
А они солидно вооружились, подумал капитан. Поверх куртки Вриз нацепил патронташи-бандольеры, у седла висел чехол, из которого выглядывал приклад штуцера. Сопровождал его широколицый, бородатый то ли слуга, то ли телохранитель – по внешности, несомненный бур, в такой же точно суконной куртке, широкополой шляпе и с бандольером через плечо, он был вооружён американским карабином со скобой Генри для перезарядки. Кроме того, у обоих на затянутых поверх курток поясах висели кобуры с длинными американскими револьверами, и Ледьюк машинально отметил, что оба явно разбираются в огнестрельном оружии. Впрочем – удивительно, будь оно иначе – недаром про буров говорят, что они ложаться спать в обнимку со своими винтовками…
Позади верховых трое афаров  вели в поводу низеньких местных лошадёнок, навьюченных тюками и объёмистыми седельными сумками. В одном из них, вооружённом копьём-ассегаем,  Ледьюк опознал проводника; двое других видимо были наняты в качестве погонщиков и прислуги. Судя по обилию багажа, мейстер Вриз собирался отсутствовать не меньше недели, однако не было похоже, что он собирается вести торговлю с чернокожими аборигенами – в этом случае, караван был бы куда длиннее, а поклажи во вьюках не в пример больше. Может, мейстер Вриз решил на досуге подстрелить, скажем, льва? Что ж, дело его, подумал Ледьюк – сам то он ещё ни разу не удалялся от Обока  дальше, чем на пару миль, хотя офицеры местного гарнизона не раз приглашали его  поохотиться.  более, что прибыл с пароходом из Франции долгожданный гребной винт, и теперь требовалось затевать непростую операцию по его замене. Но самое скверное было в адресованном ему официальном пакете, и именно его содержимое вынудило капитана Ледьюка предпринять прогулку для успокоения нервов.
Крейсеру «Вольта» предписывалось оставаться в распоряжении адмирала Ольри в Обоке до получения новых распоряжений. Ремонт в Тулоне вместе с отдыхом во Франции откладывались таким образом на неопределённое время, и хоть берега залива Таджура были капитану Ледьюку не столь отвратительны, как берега Тонкинского залива, радости в этом было немного. Может, подумал капитан, провожая взглядом процессию, возглавляемую мейстером Вризом, напроситься в следующий раз к нему в попутчики? Это там, в Аннаме, ему  в дурном сне не приснилось бы высунуть нос за пределы города. Здесь же, вроде, спокойно, а если хорошенько подготовиться к подобной прогулке – так может быть даже и любопытно. Проветрится, поохотится, отдохнёт от портовой суеты… Когда-то, ещё зелёным мичманом, Ледьюк пописывал занимательные статейки в один из парижских журналов – так может и теперь главный редактор издания, с которым он был знаком ещё Сорбонне, не откажется взять несколько путевых заметок, вышедших из-под пера старинного знакомца? Флотское начальство поощрительно относилось к упражнениям офицеров как в области географии и этнографии, так и на ниве журналистики – так почему же лишний раз не попасться им на глаза именно в таком качестве? Это будет полезно для карьеры, да и деньги не будут лишними – в последнее время он испытывает некоторые затруднения (карты и рулетка в офицерском казино в Сайгоне, ничего не поделаешь!), а издание, в котором работает его сорбоннский приятель, славится весьма приличными гонорарами…

Отредактировано Ромей (10-08-2023 10:25:10)

- Следы пропавших гонцов мы отыскали довольно быстро. – рассказывал меж тем Остелецкий,  - спасибо следопытам-афарам, без них точно ничего бы не получилось. А так – дошли, словно по дорожке из хлебных крошек из сказки. Читали, надеюсь?
Матвей кивнул. Сказки братьев Гримм он прочитал ещё в сопливом детстве и, конечно, запомнил, как Гензель сумел отметить лесную тропу.
- Тела были спрятаны в небольшой балке. Их успели разыскать гиены и грифы, да и жара, сами понимаете… Всё же трупы доставили в Новую Москву и наш друг Тимофей как раз занимается ими. Честно говоря – не завидую, занятие малоприятное…
Матвей представил себе мёртвые тела – посиневшие, раздутые, обглоданные падальщиками – и его передёрнуло.
- Однако же, кое-что он установить сумел. – продолжал штабс-капитан.  – по меньшей мере один из гонцов был убит не стрелой, не афарским ассегаем, а вот этим.
И он выложил на стол две пули – тёмно-серые, с тупым, обрезанным кончиком, и глубоко отпечатавшимися следами винтовых нарезов.
- Американские, калибр .44-40. – заявил землемер Егор, повертев смертоносные кусочки свинца в пальцах -  Сильные патрончики, такие подходят и к револьверам, и к винтовкам-магазинкам Винчестера со скобой Генри.  Гильзы искать не пробовали?
Матвей, неплохо изучивший своего напарника по дальним вылазкам в саванну, едва сдержал усмешку - землемер случая козырнуть своими знаниями в области  огнестрельного железа.  Хотя – вопрос насчёт Гильз показался ему толковым. Сыщики из романов с продолжением, печатавшимся время от времени в «Ниве», обычно начинали свои расследования с обследования места происшествия – и подчас обнаруживал какую-нибудь важную улику. Ту же гильзу, хотя бы…
Видимо, Остелецкому пришло в голову то же самое.
- Вы многовато от нас хотите, молодой человек. Убийство произошло не в гостиной и даже не на городской улице, а в саванне. Судя по найденным следам, мёртвые тела везли к этой балочке на лошадях. Мы, конечно, попытались пройти по следам копыт, чтобы отыскать то место, где этих бедняг подстрелили – но куда там!
- А остальные? – спросил Матвей. - Остальные убитые – их тоже застрелили?
- Тимофей говорит, пока непонятно. А может, и вовсе не будет понятно – если в других телах и были такие вот пульки, сейчас они, может статься, в желудке какой-нибудь гиены, и мы так ничего на этот счёт и не узнаем. Но и этих двух довольно, чтобы понять – дело тут неладно. Много вы видели у Афаров современных винтовок?
- Что об этом думает Ашинов? – спросил землемер. – Вы ведь наверняка уже с ним потолковали, обсудили?..
- Обсудил, а как же... – кивнул штабс-капитан. – Собственно, о результатах поисков он от меня и узнал, после чего ударился в панику: то кричал, что убийцы были посланы за ним персонально, то принимался бормотать о каких-то своих недоброжелателях, нанявших в Европе головорезов для нападения на Новую Москву.  А когда справился с паникой – немедленно объявил всеобщую мобилизацию. Так что вам, молодые люди, не стоит расставаться пока с оружием – мало ли, как дело обернётся?
Матвей кивнул. Вот, оказывается, зачем Остелецкий собрал возле «штабной хижины» свою личную свиту – готовится к неприятностям. Что ж, вполне разумно…
- В-общем, посмотрим, как оно сложится дальше. – подвёл итог штабс-капитан. – Винтовочки вы, конечно, держите под рукой, но и всё прочее забрасывать не стоит. А я пока попробую кое-что разузнать….
И поднялся с плетёного из тростника табурета (продукция местных умельцев, приобретённая на новомосковском рынке) давая понять, что беседа закончена.

Отредактировано Ромей (10-08-2023 23:34:52)

- Собственно, это я и имел в виду, ваше превосходительство… - трансваалец обозначил поклон в сторону адмирала с губернатором, не поднимаясь со стула. – Я раньше не знал, что местные жители доверились покровительству Франции и надеются на её защиту. А раз так – любые компромиссы и, не побоюсь этого слова, полумеры в этом вопросе приведут лишь к подрыву вашего авторитета в их глазах!
На лице губернатора было ясно написано, в какое именно место он предпочёл бы засунуть надежды афаров, а заодно и прочих обитателей берегов залива Таджура – но сказать об этом вслух он, конечно, не мог.
- Мы до последнего времени надеялись, что мсье Ашинофф с его les cosaques покинут побережье и двинутся вглубь материка, в коренную, так сказать, Абиссинию. Однако теперь их намерения стали ясны всем – как и те безобразия, которые они творят по отношению к чернокожему населению.
Ещё один полупоклон, и снова не отрывая седалища от стула.
- Вы предвосхитили мою мысль, ваше превосходительство! Я как раз недавно вернулся из поездки по окрестным афарским селениям и немало наслушался о насилиях, чинимых этими самыми казаками. А в одной деревне я оказался, когда там хоронили убитых – представьте, русские бандиты напали на пастухов, угнали скот и убили несколько человек! Конечно, ни о какой торговле речи быть не могло; я дал семьям погибших немного денег, чтобы как-то поддержать в постигшем их несчастье, а когда собирался назад – вождь собирал всех мужчин, способных носить оружие.
- Вот как? – теперь в голосе губернатора прорезалось беспокойство. – Если эти черномазы… эти несправедливо обиженные бедняги в ответ нападут на русское поселение, я не смогу их за это винить. Но беда в том, что они только прольют свою кровь понапрасну – казаки прекрасные бойцы, их много, и все с ружьями и револьверами. Положительно, наш долг – предотвратить эту бессмысленную бойню. Благодарю вас, мсье Вриз, что поставили меня в известность.
Он повернулся к сидящему ему рядом майору иностранного Легиона, который, насколько было известно Ледьюку, командовал двумя ротами, составлявшими гарнизон Обока.
- Мсье Обервиль, вы можете послать офицера с десятком верховых солдат, чтобы убедить вождя отказаться от его замыслов? И учтите, это надо сделать мирно, не прибегая к насилию - я не хочу портить отношений с афарами!
- Простите, что вмешиваюсь, ваше превосходительство… - снова заговорил трансваалец. – Я уверен, что ваши легионеры неплохо ездят верхом, только вот догнать воинов-афаров в саванне не удавалось ещё никому. А если учесть, что они отправились в путь не меньше десяти часов назад – ваш отряд рискует прибыть на место как раз к тому моменту, когда надо будет уже не убеждать кого-то, а собирать трупы!
Губернатор задумался.
- Пожалуй, вы правы, мсье Вриз. Но сделать что-то всё же необходимо!
- Можно послать «Пэнгвэн»  – предложил адмирал Ольри. Он, похоже, был раздосадован тем, что столь важный вопрос обсуждается без его участия. – Авизо доставит вашего посланника в Сагалло достаточно быстро, чтобы ваш офицер смог вмешаться и предотвратить бойню. А флаг Франции под гафелем военного судна, надеюсь, придаст его словам не меньше убедительности, чем винтовки ваших легионеров!
- Отличная мысль, мсье! – кажется, машинально отметил Ледьюк, губернатор пришёл в восторг от предложения адмирала. – Только вот… авизо, если я не ошибаюсь, самый маленький из ваших кораблей?
- Так и есть. Но не стоит сомневаться, его команда отлично справится с поставленной задачей! Великое дело – припугнуть жалкую кучку казаков и прочего русского сброда, у которых и пушек-то нет!
Прозвучало это браво, и кое-кто из сидящих за столом даже изобразил кончиками пальцев аплодисменты. Неудивительно, подумал Ледьюк, ведь карьера адмирала начиналась ещё во времена Восточной кампании 1854-55 годов, когда безусый гардемарин Жан-Батист Ольри служил на линейном корабле «Фридланд» и вместе с ним принимал участие в бомбардировке русского порта Одесса и блокаде Севастополя,  и русских он с тех пор на дух не переносил – несмотря на то, что те стали до некоторой степени союзниками Франции в недавней войне с англичанами.
Однако, губернатора не оставляли сомнения.
- И всё же, мне было бы спокойнее, если бы вы отрядили для этой миссии корабль помощнее. Скажем, ваш крейсер, мсье…э-э-э… Ледьюк, я не ошибся?
- Нисколько, ваше превосходительство. – почтительно отозвался капитан, несколько задетый «забывчивостью» сухопутного начальства. - Пьер-Жорж Ледьюк к вашим услугам. Но, боюсь, выполнить этот приказ я не смогу – на «Вольту» надо ставить новый винт взамен поломанного,  а это процесс небыстрый.
- В конце концов, эскадрой командую я! – адмирал наконец вышел из себя. – И если я говорю, что Пэнгвэна» достаточно, значит так оно и есть! Мсье Вернлен, - обратился он к лейтенанту, командиру авизо, - мне неприятно вырывать вас из-за этого замечательного стола, но увы, долг не ждёт. Отправляйтесь на свой корабль и готовьтесь, как только посланник мсье губернатора, прибудет на борт, сразу же сниматься с якоря!
Лейтенант, почти юноша, не старше лет двадцати, с готовностью вскочил, едва не опрокинув свой стул. Лакей кинулся на помощь, уронив при этом поднос; осколки хрусталя со звоном разлетелись по мраморному полу, и никто, ни один из сидящих за столом – кроме капитана второго ранга Пьера-Жоржа Ледьюка – не заметил удовлетворённой улыбки, на миг озарившей мрачную физиономию мейстера ван дер Вриза.

Отредактировано Ромей (11-08-2023 22:38:09)

- Позвольте доложить, вашсокобродие?
На пороге стоял Осадчий. Физиономия у бравого унтера, как отметил Матвей была самая, что ни на есть, озадаченная.
- Тут вот какое дело… - начал он, получив от склонившегося над столом Остелецкого разрешительный кивок.  -  Обокрали нас, вашсокобродие! Какая-то паскуда ночью забралась в оружейную палатку и спёрла десять двухфунтовых динамитных шашек из нашего запаса.
- Как это – спёр? – штабс-капитан выпрямился. – А часового что, не было?
- Был, как не быть…. Унтер виновато потупился. -  Никита Струев стоял. Я, значить,  его расспросил – так говорит, не видел и не слышал ничегошеньки! Я Никитке-то в зубы дал, чтобы знал, как ворон считать на посту, да что проку от того… Он, вашсокобродь, не виноватый, злыдень в палатку сзаду пролез, под полог, со стороны стены – вот Никитка и не заметил..
- Моя вина. – Остелецкий слал кулак, и Матвей увидел, как у него побелели костяшки. – Надо было оружейный шатёр на отшибе ставить, так, чтобы со всех сторон обзор был. Из второго часового, у задней стенки, что ли…
Он умолк – секунды на две-три, не больше.
- Огнепроводный шнур тоже пропал?
- Никак нет, вашсокобродь! – Осадчий истово замотал головой. – Он у меня в ящике железном, вместе с запалами, под крепким замком. На шару не взломать, тут отмычка нужна и навык…
- Что ж, мы хотя бы знаем, что вор – не профессиональный взломщик, из числа наших одесских… м-м-м… спутников. – Остелецкий покачал головой. - Больше ничего не украли? Оружие, патроны…
- Никак нет, вашсокобродь! Я винтовочкам и револьверам сквозь скобы цепочки пропустил и на замки висячие закрыл. Цепочка тонкая, конечно, но зачнёшь пилить – часовой непременно услышит. А патроны в заколоченных ящиках, тяжеленных – без шума их не вытащить. Есть правда, кое-что, но это так, ерунда…
Что именно? – штабс-капитан смотрел пристально, пальцы его крутили карандаш.
- Да у задней стенки стойка стоит, на ей снаряжение для подводного плавания развешено – маски кожаные со стеклянными глазами, трубки, чтоб дышать, лапы лягушачьи с перепонками, всё по комплектам… Я сразу-то не заметил, а когда обшаривать стал – оказалось, одного-то и нету. И зачем он вражине тому только понадобился – крабов что ли, ловить? Так их и у берега полно, нырять на глубину без надобности…
- Может, наш воришка решил податься в ловцы жемчуга? – ухмыльнулся медик. – Я слышал, в Красном море его полно.
- А динамитные шашки – акул разгонять? - Остелецкий в раздражении швырнул карандаш на стол, тот покатился и остановился только у самого края. – Не говорите ерунды, Тимофей Семёныч. Взято специально, с определённым умыслом… понять бы ещё – с каким?
-Хорошо хоть огнепроводного шнура и запалов у него нет. – добавил Тимофей. – Без них динамит – просто опасная игрушка, подорваться самому – раз плюнуть, а вот толковую бомбу не сделаешь, как ни старайся…
Недоучившийся медик недурно разбирался в химии,ьа потому – неплохо представлял, о чём говорит.
Матвей едва не закричал: «Есть у него, запалы, есть, и получше, чем всякие там шнуры!» В самом деле - молчать дальше в подобной ситуации будет не просто глупостью и трусостью, а прямым преступлением, это он ясно понял. Что ж, сколь верёвочка не вейся… пора пить горькую чашу ответственности за собственное безрассудство. 
- Позвольте, Вениамин Палыч? – он поднял руку, словно сидел за партой, в классе родной московской гимназии. – Я… наверное, надо было сразу сказать, только мне показалось…
- Прекратите жевать сопли, Анисимов и говорите по делу. – голос у Остелецкого сделался сухим, неприятно-отрывистым.- У вас тоже что-то пропало? В фотолаборатории.
Матвей торопливо закивал.
- Понимаете, когда мы уезжали из Москвы, я кое-что с собой прихватил…

На объяснения ушло минут пять. К тому моменту, когда Матвей умолк, глаза у землемера Егора сделались круглыми – он смотрел на товарища та, словно не мог поверить своим ушам. Медик же, дослушав гимназиста до конца, постучал себя согнутым пальцем по лбу – жест, не требующий дополнительных объяснений, но от того не менее обидный.
- Ну, спасибо, Анисимов, удружили… - голос у Остелецкого сделался теперь тихим и каким-то безнадёжно-усталым.  – Что ж вы раньше-то молчали… гимназист!  Выпороть бы вас, да возиться неохота…
- А вы Осадчему прикажите! – посоветовал землемер Егор. – Уж он-то справится!
Унтер поглядел на потенциальную жертву… оценивающе. От этого взгляда у Матвея сразу зачесалось седалище – память о розгах, которые его как-то, ещё в третьем классе, попотчевал гимназический тутор за разбитое  стекло. А потом ещё от отца, дома досталось – но уже форменным кожаным ремнём…
- Матвей хмуро глянул на товарища, но не сказал. ни слова Да и что тут скажешь?
- Ладно, разбирательство и экзекуцию оставим на потом. – вынес вердикт штабс-капитан. – он обернулся к Осадчему, - поднимайте своих людей по тревоге. Оружие, патроны раздать, лошадей заседлайте, всё, как положено. И чтоб ни шагу из расположения!  А вы, Анисимов, – опишите как можно подробнее вашего воришку, Анисимов. И постарайтесь вспомнить любую мелочь, нам сейчас всякое лыко в строку.
Тут у Матвея было что сказать. Он не осмелился сообщить о происшествии в «фотографической» палатке, но решил самостоятельно отыскать злодея - и для этого несколько дней шнырял среди поселенцев, внимательно приглядываясь к каждому, что хотя бы примерно походил на вора. И, вроде, даже обнаружил – по крайней мере, ему так казалось, - и даже выяснил кто он такой. Аверкий Гордасевич, сын петербургского полицейского чиновника. Отец проворовался и попал на каторгу, семья впала в нищету – вот и сынок (на самом деле, детина двадцати пяти лет) и кинулся искать лучшей доли за морем…
Но дальше надо было задерживать подозреваемого, допрашивать, производить обыск с целью вернуть похищенное… а как это сделать в одиночку? Матвей разрывался между чувством долга и пугающей необходимостью рассказать всё Остелецкому - и теперь выкладывал подробности своего «расследования», ощущая, как с каждым словом с души сваливается толика гнетущей его тяжести.
- Аверкий Годасевич, говорите? – Остелецкий недобро прищурился. - Вот что, унтер: возьмите двух человек и вместе с гимназистом ступайте, поищите этого типа.
- А если это не он? – робко спросил Матвей. – Я же говорю – лицо у вора было закрыто платком, я не уверен…
- Вот и выясним. – отрезал Остелецкий. – Выполняйте, юноша, пока этот тип не сбежал. Впрочем… - он покачал головой, - боюсь, мы уже опоздали. Не дурак же он совсем, чтобы сидеть и ждать, когда мы за ним явимся!

Отредактировано Ромей (13-08-2023 15:24:26)