Глава 2
Войдя в здание института, Соколов кивнул охраннику, сидевшему за стойкой возле вертушки, Степанычу. Тот, такое впечатление, сидел тут ещё со времён постройки института, настолько его фигура была органично вписана в пространство проходной.

- Как настроение, Виктор Иванович? - охранник заметно обрадовался приходу Соколова. Они знали друг друга довольно давно и Степаныч откровенно сопереживал потере Виктора. - Вижу вы сегодня что-то не в духе.

- Не знаю, какие-то предчувствия нехорошие... - Меня терзают смутные сомнения, - попытался тот отшутиться. - Наверно погода...

- Ну возможно, - ответил Степаныч, - Кстати тут ваш шалопут с утра носится как электровеник, Артёмка, который. - Я ему говорил: "Посиди спокойно, не майся. Придёт Иваныч, никуда не денется..."

Соколов ухмыльнулся. Да уж, ассистент ещё тот малый, всё ему неймётся, но программист он от бога, за что его и ценит начальство. А уж какие у него амбиции... Виктор вспомнил себя в его годы: "Такой же амбициозный был, но вот поди ж ты, жизнь обтесала."

Пройдя вертушку, он столкнулся со сгустком живой энергии, который представлял собой его ассистента, Артёма Лебедева.

- Виктор Иваныч! - выдохнул Артём, - я тут с утра делаю прогоны наших рассчётов, дописал таки модуль сопряжения с пультом Уилсона.

Его глаза горели, он с гордостью смотрел на Соколова, словно пытаясь сказать: "Меня можно наградить доской почёта".

- Говори уже, не томи, - Соколов не любил когда Артём строил загадочный вид. И тут, принюхавшись, произнёс: - Ты, засранец, вчера где был? Ты что, забыл чем мы тут занимаемся? Да у нас работа ответственней, чем у персонала Шереметьево. А сегодня что? Эксперимент! Если бы это был не ты, давно бы отсюда вылетел как пробка.

- Защем ругаисся, нащальникэ? - Артёму, казалось, весь пафос Соколова был нипочём. - Ну посидели с друзьями немного, волнительно, понимаешь, перед таким ответственным экспериментом. Да и потом, не сильно то я и употребил, чесс слово, не сойти мне с этого места... Я же тоже понимаю, что значит наша работа.

- Волнительно ему, - проворчал Виктор, - я сегодня с утра место себе не нахожу. Пошли в лабораторию.

Артём вздохнул и поплёлся за Соколовым.

Идя по коридору к лаборатории, Артём не мог удержаться от рассказа о вчерашнем вечере, несмотря на недовольство научного руководителя.

- Виктор Иваныч, ну вы не думайте, что я безответственный. Просто понимаете... - он замялся, подбирая слова, - когда понимаешь, что завтра может всё изменится, хочется как-то отметить это.

- Отметить что? - буркнул Соколов, доставая пропуск для входа в седьмую лаборaтoрию.

- Ну как что! Мы же историю делаем! Завтра все учебники переписывать будут. "Соколов и Лебедев открыли способ управления пространственно-временным континуумом", - Артём театрально взмахнул руками. - Представляете? Нобелевская премия, мировая слава...

Виктор покачал головой. Вот она, молодость. Артём видел только блеск славы, а не груз ответственности. В свои двадцать восемь лет он всё ещё верил, что мир создан для его удовольствия.

- Ладно уж, рассказывай, где шлялся, - вздохнул Соколов, понимая, что Артём всё равно не успокоится, пока не выговорится.

Лицо ассистента просветлело:

- Да встретились мы, как обычно, на Воробьёвых. Знаете же мою тусовку - байкеры, программисты, пара художников. Серега на новом Kawasaki приехал, красавец такой, зелёный весь. Мы сначала покатались по набережной, потом в "Пилотаж" заехали...

- В "Пилотаж"? - Виктор знал эту забегаловку рядом с МГУ, где собиралась богемная молодёжь.

- Ага, там Катька была... - Артём замолчал, поняв, что слишком увлёкся.

- Какая ещё Катька?

- Да так, девушка одна... Из Бауманки, кстати, тоже техническая. Умная очень, про квантовую механику может часами говорить. И красивая, - он мечтательно улыбнулся. - Длинные чёрные волосы, глаза серые такие...

Артём на секунду погрузился в воспоминания о вчерашнем вечере. Они сидели в "Пилотаже", и разговор как-то сам собой перешёл на работу. Серега, как обычно, подначивал:

- Тёма, ну расскажи уже, чем вы там в своей секретной лаборатории занимаетесь? Бомбу атомную делаете?

- Круче, - загадочно ответил Артём, наслаждаясь вниманием. - Мы пространство-время изучаем.

- Это как? - заинтересовалась Катька, отложив свой коктейль.

- Ну... - Артём понизил голос, хотя в заведении и так играла громкая музыка, - скажем так, через пару лет ваш покорный слуга может оказаться в учебниках физики. Рядом с Эйнштейном и Хокингом.

- Серьёзно? - в её глазах появился неподдельный интерес.

- Более чем. Завтра у нас эксперимент, который... - он театральную паузу выдержал, - который может изменить представление человечества о природе времени.

- Блин, Тёма, - присвистнул Серега, - а я думал, ты просто в НИИ каком-то корпишь.

- Я не просто кто-то, - с гордостью сказал Артём, - я соавтор проекта. Когда об этом узнает весь мир, моя фамилия будет стоять рядом с фамилией Соколова во всех научных статьях.

Катька смотрела на него с восхищением, и это опьяняло больше алкоголя...

- Артём! - резкий голос Виктора вернул его в настоящее. - Ты меня слышишь вообще?

- А? Да, да, конечно слышу, - замотал головой ассистент.

- Ты понимаешь, что у нас сегодня не свидание, а эксперимент, который может либо принести революцию в науке, либо убить нас всех?

- Понимаю, понимаю! - замахал руками ассистент. - Просто я хотел сказать... Катька вчера спросила, не боюсь ли я. Ну, эксперимента этого. А я подумал - чего бояться? Мы же не дураки, всё просчитали. И потом, если не рискнуть, так и останемся никем.

Они остановились у двери лаборатории. Виктор посмотрел на своего ассистента внимательно. За внешней бравадой и показным легкомыслием угадывалось что-то ещё. Артём действительно волновался, просто скрывал это под маской балагура.

- Ты ведь понимаешь, - сказал Виктор тише, - что если что-то пойдёт не так, то твои Катьки и покатушки на байках могут закончиться раз и навсегда.

- Виктор Иваныч, - вдруг серьёзно ответил Артём, - а что такое жизнь без риска? Я вот смотрю на своих одногруппников - женились, ипотеку взяли, детей родили. Сидят в офисах, пишут корпоративные сайты за копейки. Через десять лет они все будут одинаковые - толстые, лысые, с кредитами по горло. А мы? Мы можем войти в историю!

- А можем и выйти из жизни, - заметил Соколов.

- Ну и что? - Артём пожал плечами с той наигранной бравадой, которая выдавала его молодость. - Лучше яркая короткая жизнь, чем долгое серое существование. Вы же сами когда-то были таким. Не могли же вы всегда быть таким... серьёзным.

Виктор усмехнулся. Артём был прав - когда-то он тоже горел амбициями, мечтал перевернуть мир. Правда, тогда рядом была Маша, которая умела остудить его пыл мудрыми советами.

- Хорошо, философ, - сказал он, прикладывая карточку к считывателю, - давай лучше проверим, готова ли наша машина времени покорить вселенную.

- Виктор Иваныч, а вы не думали, что если эксперимент удастся, то у вас появится шанс... ну, в смысле... - Артём запнулся, поняв, что лезет в болезненную тему.

- Что? - резко повернулся к нему Соколов.

- Ничего, ничего, - поспешно замахал руками ассистент. - Я не то хотел сказать.

Но Виктор понял. Артём намекал на возможность изменить прошлое, предотвратить смерть Маши. Эта мысль посещала его не раз за последние годы, но он всегда гнал её прочь. Наука ради личной мести или попытки исправить судьбу - это уже не наука, а одержимость.

- Слушай меня внимательно, - сказал он, глядя Артёму прямо в глаза. - Если ты думаешь, что я всё это затеял ради каких-то личных целей, то глубоко ошибаешься. Это чистая наука. Проверка теории. И никаких романтических фантазий о изменении прошлого.

- Конечно, конечно, - кивнул Артём, но в его глазах мелькнуло что-то вроде сочувствия.

Дверь лаборатории открылась с тихим шипением. За ней их ждала комната, заставленная сложным оборудованием, мониторами и проводами. В центре возвышалась конструкция, напоминающая что-то среднее между научным прибором и алтарём из фантастического фильма - генератор поля, плод трёх лет упорного труда.

- Ну что, Артём, - сказал Виктор, входя в лабораторию, - пора узнать, гении мы или самоубийцы.

Но едва переступив порог, он остановился как вкопанный. Что-то было не так. Генератор поля стоял на своём месте, мониторы светились привычным синим светом, но...

- Артём, - медленно произнёс Виктор, оглядывая помещение, - а почему дополнительный модуль стоит не там, где мы его установили?

- А? - Артём нервно сглотнул. - Какой модуль?

- Не строй из себя идиота. Блок калибровки полевых параметров. Мы его позавчера слева от основного генератора ставили, а сейчас он справа. И кабели по-другому проложены.

Сердце Артёма ухнуло вниз. Он надеялся, что Виктор не заметит его ночных экспериментов.

- Ну... это... - он замялся, подбирая слова.

- Это что, Артём? - голос Соколова стал опасно тихим. - Ты что-то от меня скрываешь?

- Да нет, что вы! Просто... - Артём нервно потёр затылок. - Позавчера я тут немного задержался после работы...

Он не мог признаться, что позавчера ночью, когда Виктор ушёл домой, он решил провести собственный тест. Не полноценный эксперимент, конечно, но хотел проверить одну теорию, которая не давала ему покоя.

Тогда, около одиннадцати вечера, лаборатория была погружена в полумрак, освещённая только аварийными лампами и мерцанием дежурных мониторов. Артём остался один, под предлогом того, что нужно доделать программный модуль.

- Соколов слишком осторожен, - бормотал он себе под нос, подключая дополнительные датчики к генератору. - Если мой расчёт верен, можно увеличить мощность процента на два-три без риска. А это значительно повысит точность измерений.

Он запустил диагностический режим, наблюдая за показаниями приборов. Всё шло штатно. Может быть, чуть-чуть увеличить нагрузку? Ради науки...

- Давай, давай, - шептал он, медленно поворачивая регулятор мощности. - Ещё немного...

Внезапно один из мониторов вспыхнул предупреждающим красным светом. Энергетический баланс системы начал колебаться. Артём испугался и быстро вернул все настройки в исходное положение, но было уже поздно - генератор дал короткий импульс, и в воздухе на секунду появилось что-то вроде ряби.

- Чёрт, чёрт, чёрт! - он лихорадочно проверял показания, молясь, чтобы не осталось следов его эксперимента. К счастью, все параметры вернулись к норме, но для маскировки ему пришлось перенести часть оборудования.

- И что ты там делал до полуночи? - настаивал Виктор.

- Дописывал модуль сопряжения с пультом, - соврал Артём. - Хотел всё довести до идеала к сегодняшнему дню.

- Модуль сопряжения пишется в компьютере, а не требует перестановки оборудования.

- Ну... понимаете... - Артём чувствовал, как краснеет, - мне нужно было проверить некоторые соединения...

- Артём, - Виктор подошёл к нему вплотную, - ты проводил несанкционированные тесты?

- Нет! То есть... не совсем... - ассистент понял, что попался. - Виктор Иваныч, я просто хотел убедиться, что всё работает как надо!

- Какого чёрта ты творишь?! - взорвался Соколов. - Ты понимаешь, что могло произойти? Мы три года к этому готовились, всё просчитывали, а ты решил поиграть в одиночку!

- Да ничего серьёзного не было! - оправдывался Артём. - Я просто проверил несколько параметров на малой мощности. Думал, может быть, удастся оптимизировать настройки...

- На малой мощности? - Виктор посмотрел на приборы. - А почему тогда энергетический датчик показывает остаточное излучение?

Артём понял, что его окончательно раскрыли. Виктор знал своё оборудование как свои пять пальцев.

- Остаточное излучение, - повторил Виктор, качая головой. - Ты понимаешь, что если майор Петров об этом узнает, нам всем конец?

Артём побледнел. Майор Петров из ФСБ - это была та фигура, которая могла превратить жизнь любого сотрудника института в кошмар. Виктор продолжал, и голос его становился всё мрачнее:

- Этот человек способен закрыть не только наш проект, но и весь институт. Понимаешь? Он может обвинить нас в нарушении режима секретности, в незаконном проведении экспериментов, в чём угодно. А потом начнётся проверка за проверкой. Придут налоговики, пожарники, санэпидемстанция. Найдут тысячу нарушений, которые раньше никого не интересовали. Лицензии отзовут, финансирование прекратят. Люди без работы останутся, семьи без средств к существованию. И всё это из-за того, что один умник решил поиграть в гения!

- Виктор Иваныч, я не думал...

- Вот именно, не думал! - Соколов ударил кулаком по столу. - А знаешь, что Петров мне вчера сказал? "Профессор, ваш эксперимент находится под особым контролем. Малейшее отклонение от протокола - и мы всё останавливаем."

Виктор отвернулся к окну, пытаясь успокоиться. Вчерашний день в здании РАН всплыл в памяти со всеми неприятными подробностями.

Накануне эксперимента Виктор был вызван на совещание в Российскую академию наук. Официально - для "окончательного согласования параметров проекта", но он прекрасно понимал, что это больше похоже на допрос.

Здание на Ленинском проспекте встретило его привычной атмосферой бюрократической важности. Мраморные колонны, портреты академиков на стенах, тяжёлые дубовые двери. Всё это должно было внушать уважение к науке, но Виктору казалось, что стены давят на него.

В конференц-зале его ждали: академик Волков - научный руководитель направления, доктор Зимин из Министерства образования, и, конечно же, майор Петров. Последний сидел чуть в стороне, но его присутствие ощущалось как холодный сквозняк.

- Виктор Иванович, - начал академик Волков, перелистывая толстую папку с документами, - ваш проект вызывает большой интерес у руководства. Но и большие опасения.

- Какие именно опасения? - спросил Виктор, хотя догадывался о чём пойдёт речь.

- Энергетические показатели, - вмешался доктор Зимин. - По вашим расчётам, генератор в пиковом режиме будет потреблять энергии как небольшой завод. Что если произойдёт неконтролируемый выброс?

- Все меры безопасности предусмотрены, - заверил Виктор. - Система автоматического отключения, резервные контуры...

- А что если ваши расчёты неверны? - тихо спросил майор Петров, и все в зале напряглись.

Виктор повернулся к нему:

- Расчёты проверялись множество раз. Компьютерное моделирование показало...

- Компьютерное моделирование - это одно, - перебил его Петров. - А реальность - другое. Особенно когда речь идёт о неизученных явлениях.

Академик Волков откашлялся:

- Майор имеет в виду, что мы несём ответственность не только за научный результат, но и за безопасность. Ваш институт находится в черте города. Рядом жилые кварталы, школы...

- Именно поэтому мы выбрали минимальные параметры для первого теста, - объяснил Виктор. - Энергия будет ограничена, время воздействия - несколько секунд максимум.

- А ваш британский коллега? - неожиданно спросил Петров. - Дэвид Уилсон. Расскажите о нём подробнее.

У Виктора ёкнуло сердце. Он знал, что рано или поздно этот вопрос прозвучит.

- Мы познакомились на конференции в Кембридже. Он занимается схожими исследованиями...

- Занимается? - Петров открыл свою папку. - Интересно. По нашим данным, доктор Уилсон числится в штате Кембриджского университета, но его научные публикации за последние пять лет практически отсутствуют. Зато он очень активно интересуется работами российских физиков.

- Может быть, он просто сменил направление исследований...

- Может быть, - согласился майор. - А может быть, он работает не только на университет. Устройство, которое он вам прислал, мы изучили. Очень интересная конструкция. Слишком интересная для простого научного сотрудничества.

Доктор Зимин наклонился вперёд:

- Виктор Иванович, вы понимаете, что передача технологий двойного назначения зарубежным партнёрам требует особых разрешений...

- Я ничего не передавал! - возмутился Виктор. - Наоборот, он мне помог с оборудованием.

- Вот именно, - кивнул Петров. - Помог. Бесплатно. Высокотехнологичным устройством. Не кажется ли вам это странным?

Виктор почувствовал, как стены комнаты сдвигаются. Он оказался в ловушке подозрений, из которой не было простого выхода.

- Что вы хотите от меня? - спросил он.

- Мы хотим, чтобы эксперимент прошёл под строгим контролем, - ответил академик Волков. - Присутствие наблюдателей, полное документирование, строгое соблюдение протокола.

- И никаких сюрпризов, - добавил Петров. - Малейшее отклонение - и мы всё останавливаем. Это не угроза, профессор. Это предупреждение.

Виктор понял, что спорить бесполезно. Он кивнул:

- Понимаю. Но я надеюсь, что вы не будете мешать научному процессу...

- Мы будем мешать только в том случае, если почувствуем угрозу, - холодно ответил майор. - Национальной безопасности или общественной безопасности.

Встреча закончилась формальным пожатием рук, но Виктор ушёл с тяжёлым чувством. Над проектом нависла тень подозрений, которая могла в любой момент превратиться в реальную угрозу.

- Вот в какой ситуации мы оказались, - сказал Виктор, поворачиваясь к Артёму. - И ты ещё решил поэкспериментировать самостоятельно. Если бы Петров узнал...

- Но он же не узнает! - воскликнул Артём. - Данные я стёр, оборудование в норме...

- Данные ты стёр, а остаточное излучение осталось, - мрачно заметил Виктор. - Если сегодня появятся вопросы по энергетическим показателям, я буду знать, кого благодарить.

Артём опустил голову. Он понимал, что поставил под угрозу не только эксперимент, но и будущее всей лаборатории.

- Виктор Иваныч, я исправлюсь. Честное слово. Сегодня будет всё по протоколу, без отклонений.

- Очень надеюсь, - вздохнул Соколов. - Потому что второго шанса у нас не будет. Петров только и ждёт повода, чтобы прикрыть проект. А вместе с ним и весь институт.

Он посмотрел на генератор поля, на провода и мониторы, на плод трёх лет упорного труда. Неужели всё это может рухнуть из-за одной ошибки?

- Ладно, - сказал он наконец. - Что сделано, то сделано. Давай проверим оборудование и приведём всё в порядок. Через час здесь будут наблюдатели, и я не хочу давать им повод для вопросов.

Артём, всё ещё красный от выговора, кивнул и бросился проверять соединения, стараясь не встречаться глазами с Соколовым. В этот момент дверь лаборатории с лёгким скрипом приоткрылась, и в проёме появилась женская фигура.

- Виктор Иванович, вы уже здесь? - раздался мягкий, но уверенный голос.

Наташа, младший научный сотрудник, по-сути лаборант и помощница, вошла в лабораторию, слегка придерживая дверь, чтобы не хлопнуть. Она была одета в строгий лабораторный халат, но даже он не мог скрыть её изящной фигуры. Её каштановые волосы были собраны в аккуратный пучок, а тёмно-синие глаза смотрели на Соколова с лёгким беспокойством. В руках она держала папку с документами и чашку дымящегося кофе.

- Я принесла вам кофе, - сказала она, осторожно ставя чашку на стол рядом с Виктором. - Вы же ещё не пили сегодня, а впереди тяжёлый день.

Виктор кивнул, с благодарностью принимая чашку.

- Спасибо, Наташа. Ты всегда вовремя.

Артём, наблюдая за этой сценой, едва сдержал усмешку.

- Наташ, а мне кофе не положено? - спросил он, нарочито томно вздыхая.

Наташа даже не повернулась к нему, лишь бросила короткий взгляд, полный холодного презрения.

- Тебе бы лучше проверить, не оставил ли ты ещё где-то следы своих ночных экспериментов, - сухо ответила она.

Артём замер, удивлённый её осведомлённостью.

- Откуда ты...

- Лаборатория под наблюдением, - перебила его Наташа, наконец повернувшись к нему. - Камеры везде. И если я заметила аномалии в данных, то майор Петров тем более.

Её слова повисли в воздухе, и Артём почувствовал, как по спине пробежал холодок. Виктор, тем временем, отхлебнул кофе и спросил:

- Наташа, ты не просто так пришла. Что-то случилось?

Она вздохнула и открыла папку.

- Звонили из РАН. Комиссия задерживается на час-полтора. У Волкова срочное совещание в министерстве.

Виктор закрыл глаза на мгновение, словно взвешивая эту информацию.

- Это даёт нам время, - наконец сказал он. - Надо провести финальную проверку оборудования.

Наташа кивнула и подошла к одному из мониторов, её пальцы быстро заскользили по клавиатуре.

- Я уже начала калибровку. Всё должно быть готово к их приходу.

Виктор наблюдал за ней, и в его глазах мелькнуло что-то, что Артём не мог не заметить - смесь уважения и... чего-то ещё, более тёплого.

- Ты всегда на шаг впереди, - тихо сказал Виктор.

Наташа слегка покраснела, но не подняла глаз от монитора.

- Просто делаю свою работу.

Артём, чувствуя себя лишним, покачал головой.

- Ну да, конечно. Просто работу. - Он фыркнул и добавил шёпотом, но достаточно громко, чтобы Наташа услышала: - Только вот почему-то кофе только Соколову...

Наташа резко обернулась, её глаза вспыхнули.

- Артём, если бы ты тратил хотя бы половину энергии на науку, которую тратишь на свои ночные похождения, может, и ты бы заслужил кофе.

Виктор прервал их перепалку:

- Хватит. У нас нет времени на это. Артём, проверь соединения с пультом. Наташа, продолжай калибровку. Я займусь генератором.

Комната наполнилась тишиной, нарушаемой только звуками оборудования. Наташа и Виктор работали слаженно, словно понимали друг друга без слов. Артём же чувствовал себя чужим в этом тандеме, но сейчас ему было не до ревности - предстоящий эксперимент и возможные последствия его ночной авантюры занимали все его мысли.

Внезапно Наташа прервала молчание:

- Виктор Иванович... - Она немного запнулась. - Вы уверены, что всё пройдёт как запланировано?

Он посмотрел на неё, и в его взгляде была твёрдость.

- Мы сделали всё возможное. Остальное - в руках науки.

Она кивнула, но в её глазах читалось беспокойство.

- Просто... будьте осторожны.

Виктор улыбнулся, и на мгновение его лицо стало мягче.

- Всегда.

Артём, наблюдая за этим обменом, понял, что между ними есть что-то, чего он никогда не сможет разделить. Но сейчас это было неважно. Важно было только одно - через несколько часов они либо войдут в историю, либо их имена исчезнут навсегда.

И пока лаборатория готовилась к эксперименту, тени сомнений и надежд витали в воздухе, смешиваясь с гулом оборудования и тихим шёпотом предчувствий.

Глава 3
Дмитрий Ковалёв проснулся, как всегда, в шесть утра. Не от будильника - внутренние часы отсчитывали время с армейской точностью вот уже двадцать пять лет, и даже выход на пенсию ничего не изменил. Сон был тревожным, полным отрывочных образов: грохот вертолётов, крики команд, запах пороха и горячего металла. Дмитрий лежал на спине, глядя в потолок однокомнатной квартиры на окраине Москвы, и ждал, когда кошмар окончательно отступит.

В спальне царил привычный порядок: кровать заправлена по-военному, одежда аккуратно сложена на стуле, на прикроватной тумбочке - стакан воды, телефон и фотография в рамке. На снимке - семеро молодых парней в камуфляже, загорелых, улыбающихся. Из всех, кто был на этой фотографии, в живых остались только двое: он и Николай Фёдоров.

Дмитрий поднялся, включил свет и механически начал утреннюю зарядку. Пятьдесят отжиманий, пятьдесят приседаний, пресс. Тело, несмотря на сорок три года и старые ранения, всё ещё служило верой и правдой. Правда, левая нога ныла по утрам - напоминание о том проклятом августе 2000 года, когда всё изменилось.

Засада в ущелье близ Ведено. Разведгруппа попала под обстрел чеченских боевиков. Дмитрий лежал за камнями, зажимая простреленную ногу, и видел, как один за другим замолкают автоматы его товарищей. Патроны на исходе, помощи ждать неоткуда. И тогда Николай, рискуя жизнью, пополз к нему под градом пуль, оттащил в укрытие и держал оборону до прихода подкрепления. Трое суток в госпитале Дмитрий бредил, а когда пришёл в себя, узнал, что из семи человек выжили только они двое...

После зарядки - душ, завтрак из консервы и чёрного хлеба, кофе. Дмитрий не любил излишеств, жил скромно на пенсию и случайные подработки. Большую часть дня проводил в интернете - единственное увлечение, которое помогало забыться.

Включив компьютер, он первым делом зашёл на любимый форум "Попаданец.ру". Здесь собирались такие же, как он, люди, которых не устраивала окружающая действительность. Кто-то фантазировал о том, как бы изменил ход Великой Отечественной, кто-то мечтал попасть в Средневековье с современными знаниями, кто-то просто искал утешения в вымышленных мирах.

Дмитрий зарегистрировался под ником "Ковыль", его старым армейским позывным и быстро стал одним из самых активных участников. Его посты о военной истории, тактике и стратегии собирали сотни просмотров. Особенно популярными были его рассказы о том, как современный спецназ справился бы с задачами прошлого.

- Слушайте, камрады, - печатал он в очередном посте, - вчера пересматривал документалку про оборону Сталинграда. И думаю: а что если бы туда попал взвод современного спецназа? С РПГ-7, с АК-74, со средствами связи? Сколько немцев положили бы?

Комментарии посыпались мгновенно. Кто-то спорил, кто-то соглашался, кто-то предлагал свои варианты. Дмитрий улыбался, читая ответы. Здесь его понимали, здесь он был нужен.

Телефон завибрировал, звук был отключён. На экране высветилось: "Коля".

- Дим, привет, - послышался знакомый хриплый голос. - Как дела?

- Нормально. Ты как, где?

- На работе. Слушай, тут такое дело... Помнишь, я тебе рассказывал про этих учёных, что в нашем институте работают?

Дмитрий помнил. Николай Фёдоров служил охранником в Московском институте физических проблем уже третий год. Работа спокойная, зарплата небольшая, но регулярная. После демобилизации они оба долго искали себя. Николай перепробовал множество профессий: грузчик, таксист, продавец, охранник в торговом центре. В итоге осел в институте - говорил, что ему нравится атмосфера. Дмитрий его понимал: после войны хочется тишины.

- Ну, рассказывай, - Дмитрий откинулся на спинку стула.

- Так вот, эти учёные, Соколов и его помощник, я тебе про них рассказывал, они сегодня какой-то большой эксперимент затеяли. Про путешествия во времени, представляешь? Я, конечно, в физике не силён, но слышал, как они между собой разговаривали. Что-то про пробой пространства, про туннели...

Дмитрий почувствовал, как учащается сердцебиение. Путешествия во времени? Это же его любимая тема на форуме!

- Коля, ты серьёзно? Не прикалываешься?

- Да брось, Дим. Знаешь же, я не из тех, кто байки травит. Сам видел, как они оборудование какое-то странное устанавливали. Генератор здоровенный, компьютеры, провода повсюду. И этот Соколов весь на нервах ходит.

- А когда эксперимент?

- Сегодня днём. Часа в два, наверное. Слушай, а что если они и правда что-то такое изобрели? А, Дим?

Дмитрий молчал, переваривая информацию. Всю жизнь он мечтал о том, чтобы изменить прошлое. Сколько раз засыпал с мыслями о том, что если бы можно было вернуться в тот август, предупредить ребят, изменить маршрут... Сколько жизней удалось бы спасти!

Он видел их лица каждую ночь. Серёжа Волков, двадцать лет, мечтал стать учителем истории. Андрей Кузнецов, двадцать два, собирался жениться после дембеля. Игорь Смирнов, самый молодой, девятнадцать, рвался в бой, как щенок. Владимир Петров, старший сержант, опытный, надёжный. Алексей Морозов, связист, всегда первым лез в опасность. Михаил Новиков, снайпер, никогда не промахивался...

- Дим, ты чего молчишь? - Николай забеспокоился.

- Слушай, Коля, а можно посмотреть на этот эксперимент?

- Ты что, спятил? Я же охранник, а не экскурсовод. Меня уволят, если узнают.

- Да не в здание же лезть. Можно же просто рядом постоять, поговорить. Давно не виделись.

Николай вздохнул. Он знал друга много лет и понимал: если Дмитрий что-то взбредёт в голову, его не переубедишь.

- Ладно, приезжай. Но только не вздумай чего-то натворить. Мне работа нужна.

- Конечно, Коля. Просто посмотрим.

После разговора Дмитрий не мог усидеть на месте. Он ходил по квартире, обдумывая услышанное. Путешествия во времени! То, о чём он только мечтал, читая фэнтези-романы и обсуждая на форуме альтернативную историю.

Он вспомнил свой последний пост, написанный вчера вечером: "А что если бы современный человек попал в прошлое? Что бы он смог изменить? Предотвратить войны? Спасти жизни? Или всё равно ничего не вышло бы - история сама себя исправляет?"

Комментарии разделились. Одни говорили, что одиночка ничего не сможет сделать против хода истории. Другие верили в силу человеческой воли. Дмитрий склонялся ко второму мнению. Он видел, как один человек способен изменить всё. Николай изменил его судьбу, вытащив из-под огня. А что если бы он сам смог изменить судьбу своих товарищей?

Время тянулось мучительно медленно. Дмитрий пытался читать, смотреть телевизор, но ничто не отвлекало от мыслей об эксперименте. В двенадцать часов он не выдержал, оделся и вышел из дома.

Путь до института занял час на метро. Дмитрий нервничал, как перед боевым заданием. Глупо, конечно, но ощущение было именно таким - словно он готовился к чему-то важному, что изменит всю его жизнь.

Институт располагался в старом здании сталинской постройки, окружённом высоким забором. Неподалёку высилось величественное здание РАН на Ленинском проспекте. Дмитрий остановился неподалёку от здания, достал телефон и набрал Николая. Тот буркнул в трубку, – Ща, жди.

Николай Фёдоров был на два года старше Дмитрия, но выглядел моложе. Невысокий, коренастый, с добрым лицом и умными серыми глазами. Война наложила на него меньший отпечаток - может, потому что он сумел создать семью, найти своё место в мирной жизни.

- Привет, братан, - они обнялись по-мужски.

- Привет. Как дела, как Люда?

- Нормально. Сын в школу пошёл, представляешь? Уже второй класс. Умница растёт.

Дмитрий кивнул, стараясь не показать, как больно слышать о чужом семейном счастье. Его собственная жена Ольга ушла пять лет назад, не выдержав его постоянных кошмаров, молчания, приступов агрессии. "Ты изменился, Дима, - сказала она напоследок. - Ты стал чужим."

Он пытался объяснить ей, что происходит в его голове, но как рассказать человеку, который никогда не держал в руках оружие, никогда не видел смерти, что значит потерять боевых товарищей? Как объяснить, что каждый день ты задаёшься вопросом: почему выжил именно ты? Почему не Серёжа, у которого дома мать-инвалид? Почему не Андрей, которого ждала невеста? Эта вина съедала изнутри, и никакие слова психологов не помогали.

- Слушай, а что там с экспериментом? - спросил Дмитрий, отгоняя тяжёлые мысли.

Николай оглянулся на здание института. Массивное сооружение сталинской эпохи возвышалось среди осенних деревьев, его строгие линии и торжественные колонны напоминали о временах, когда наука была делом государственной важности, а учёные — почти жрецами прогресса.

- Да вот, готовятся. Уже второй час там возятся. Я слышал, как этот Соколов с помощником спорил о каких-то настройках. Кстати вчера Соколова вызывали в РАН, я слышал краем уха что к нам собирается сегодня комиссия оттуда, вроде даже кто-то из гебни долен быть. Так что ты тут не светись.

- А ты не знаешь, что именно они делают? Какой эксперимент?

- Ну, как я понял, они хотят создать туннель сквозь пространство. Или время. Или и то, и другое. Соколов говорил что-то про квантовые флуктуации, про искривление континуума. Я в этом не разбираюсь, но звучит серьёзно.

Дмитрий почувствовал, как сердце бьётся быстрее. Если это правда, если учёные действительно изобрели способ путешествовать во времени...

- Коля, а можно подойти поближе? Может, что-то увидим?

Николай покачал головой.

- Дим, ты же понимаешь, что это невозможно. Режимный объект, видеокамеры, сигнализация. Меня уволят, если узнают, что я привёл постороннего.

- Да не в здание же! Можно же просто во дворе постоять.

- Дима, зачем тебе это? Ну, допустим, увидишь что-то. И что дальше?

Дмитрий не знал, что ответить. Он и сам не понимал, что им движет. Просто была уверенность - детская, иррациональная, - что происходящее в институте каким-то образом связано с его судьбой.

- Понимаешь, - сказал он наконец, - всю жизнь мечтал о том, чтобы изменить прошлое. Исправить ошибки. Спасти тех, кого не смог спасти. А тут такая возможность...

Николай внимательно посмотрел на друга. Он знал, что Дмитрий до сих пор винит себя в гибели товарищей, знал про его бессонные ночи и кошмары.

- Дим, это же фантастика. Машины времени не существует.

- А вдруг существует? Вдруг эти учёные что-то нашли?

- И что ты хочешь сделать? Вернуться в 2000 год и переиграть ту операцию?

- Может быть.

Николай вздохнул. Он понимал друга, но понимал и то, что подобные мечты - это путь в никуда.

- Слушай, а давай просто посидим, поговорим? Давно не виделись нормально. Расскажешь, как дела, чем занимаешься.

Дмитрий согласился. Они устроились на лавочке возле проходной, и Николай достал термос с чаем.

- Помнишь, как мы в Чечне сидели вот так же? - сказал он, наливая чай в кружку.

- Помню. Только тогда чай был с спиртом.

- И звёзды были ярче.

- Звёзды и сейчас яркие. Просто в Москве их не видно из-за света.

Они пили чай и молчали. Каждый думал о своём, но мысли были об одном и том же - о войне, о товарищах, о том, как изменилась жизнь.

- Дим, а ты всё ещё на том форуме сидишь? Про попаданцев?

- Сижу. А что?

- Да нет, ничего. Просто думаю иногда - не вредно ли это? Жить в выдуманных мирах?

Дмитрий хмыкнул.

- А что мне остаётся? Работы нормальной нет, семьи нет, здоровье не то. Хоть там чувствую себя нужным.

- Ты нужен. Просто не там ищешь.

- Где же?

Николай пожал плечами.

- Не знаю. Но точно не в интернете. Может, пора найти работу? Или хобби какое-то?

- Какое хобби? Рыбалка? Дача?

- Почему бы и нет?

Дмитрий засмеялся, но смех получился горький.

- Коля, ты не понимаешь. Мне сорок три года, и я чувствую себя стариком. Всё, что умею, - это воевать. А воевать больше негде.

- Ерунда. Ты умеешь много чего. Помню, как ты в части электричество чинил, моторы разбирал. Золотые руки у тебя.

- Золотые руки, - повторил Дмитрий. - Только кровь на них не отмывается.

Разговор прервал гул, доносившийся из здания института. Звук был странный, низкочастотный, как будто работал мощный генератор.

- Началось, - сказал Николай, глядя на здание института.

Дмитрий встал с лавочки. Гул становился всё громче, и к нему присоединились другие звуки - писк электроники, голоса людей.

- Что-то не так, - пробормотал он.

- Почему ты так думаешь?

- Не знаю. Чувствую.

Внезапно освещение в здании замигало. Гул превратился в вой, и даже на улице стало слышно крики.

- Чёрт, что-то случилось! Стой тут! - Николай вскочил и побежал к проходной.

Дмитрий хотел было последовать за ним. Сердце колотилось, словно перед боем. Интуиция, воспитанная годами службы в спецназе, кричала: "Опасность!"

Но он не успел добежать до входа в институт, за которым скрылся его друг. Воздух вокруг него словно сжался, не давай вздохнуть. Потом вокруг него пошло искрение как от электрических разрядов и Дмитрий заметил, что картина вокруг него начала меняться. Вместо здания института и проезжей части на проспекте Косыгина, начали проступать контуры какого-то средневекового города.

Дмитрий смотрел на это видение, не в силах поверить происходящему. В воздухе рядом с ним появилось что-то невероятное - разлом, трещина в самой реальности. Разлом расширялся, втягивая в себя воздух. Ветер усиливался, и Дмитрий почувствовал, как его тянет к нему.

- Бежать! – мысленно он отдал себе приказ.

Но было поздно. Невидимая сила подхватила Дмитрия и понесла к разлому. Он попытался ухватиться за что-нибудь, но руки скользили по гладкому асфальту. Последнее, что он увидел, – московское небо затянутое серыми тучами.

А потом мир исчез.

Падение и возрождение
(Палестина, 1128 год. Район Храмовой горы в Иерусалиме)

Жара висела над Иерусалимом, словно проклятие. Солнце, раскалённое до белизны, жгло камни Храмовой горы, а пыль, поднятая ветром, оседала на доспехах рыцаря, чья фигура выделялась среди пёстрой толпы паломников и торговцев. Его звали Жоффруа де Лантье, рыцарь Ордена Храма, но в этот день он был уже не воином Христа, а беглецом, чья жизнь висела на волоске.

Жоффруа был высок, широкоплеч, с лицом, изрезанным шрамами от битв с сарацинами. Его тёмные волосы, слипшиеся от пота, выбивались из-под кольчужного капюшона, а глаза, когда-то горевшие фанатичной верой, теперь были полны усталости и сомнений. Десять лет назад он покинул свою деревню в Нормандии, вдохновлённый призывом Бернара Клервоского присоединиться к Ордену Храма, чтобы защищать святые земли. Он был молод, полон рвения, готов отдать жизнь за Христа. Но годы в Палестине изменили его. Война, кровь, предательства - всё это подточило его веру, как вода точит камень.

Его отступничество началось не в один день. Всё началось с вопросов, которые он задавал себе в тишине ночей, когда звёзды над пустыней казались ближе, чем Бог. Почему Господь допускает столько смертей? Почему братья-тамплиеры, клятвенно обещавшие защищать слабых, всё чаще занимаются торговлей и ростовщичеством? Последней каплей стала ночь, когда он стал свидетелем сделки: его магистр, Гийом де Шартр, передал сундук с золотом сарацинскому купцу в обмен на древний свиток, исписанный странными символами. Жоффруа, случайно подслушав разговор, понял, что Орден ищет нечто большее, чем просто богатство. Они искали силу - силу, которая, по слухам, была спрятана в недрах Храмовой горы.

Жоффруа не смог молчать. Он обвинил магистра в ереси, но вместо правосудия получил клеймо предателя. Его братья, с которыми он делил хлеб и сражался плечом к плечу, объявили его отступником. Теперь за ним охотились, и не только тамплиеры - сарацины, нанятые Орденом, тоже жаждали его крови, чтобы замести следы их тайной сделки.

Жоффруа бежал через узкие улочки Иерусалима, прижимая руку к боку, где болт, пущенный из арбалета, пробил его кольчугу. Кровь текла по ноге, оставляя тёмные пятна на пыльной земле. Он слышал топот ног за спиной, крики преследователей, звон мечей, вынимаемых из ножен. Его сердце билось так громко, что заглушало шум города. Он знал, что если остановится, то умрёт.

Улочки Старого города были лабиринтом, но Жоффруа знал их лучше многих. Он свернул в переулок, ведущий к Храмовой горе, надеясь затеряться среди паломников. Его кольчуга звенела, выдавая его, но он не мог её сбросить - она была единственной защитой. Рана в боку пульсировала болью, и хотя он вытащил болт и кое-как перевязал, каждый шаг отдавался в теле, словно молот по наковальне. Он чувствовал, как силы покидают его, но воля к жизни - или, быть может, страх перед Божьим судом - гнала его вперёд.

Он добрался до Храмовой горы, где толпы паломников молились у Стены Плача и у входа в Купол Скалы. Жоффруа смешался с толпой, стараясь не привлекать внимания. Его белый плащ с красным крестом был изорван и запачкан кровью, но в суете его никто не замечал. Он знал, что тамплиеры скоро найдут его - их шпионы были повсюду. Единственным шансом было укрыться в Храме Соломона, где, по слухам, Орден проводил свои раскопки в поисках древних реликвий.

Жоффруа пробрался к развалинам, которые тамплиеры называли своим домом. Храм, некогда величественный, теперь был полуразрушен, но под ним, в подземельях, хранились тайны, о которых говорили шёпотом. Жоффруа знал об этих раскопках - он сам участвовал в них, пока не стал отступником. Там, внизу, был лабиринт туннелей, где можно было спрятаться. Он надеялся, что преследователи не рискнут искать его там, боясь гнева Бога.

Спустившись по узкой лестнице, он оказался в прохладной темноте подземелий. Факел, который он схватил у входа, отбрасывал дрожащие тени на стены, испещрённые древними письменами. Жоффруа чувствовал, как кровь сочится из раны, а дыхание становится всё тяжелее. Он опёрся о стену, чтобы не упасть, и двинулся дальше, ведомый инстинктом.

Туннель привёл его к массивной каменной двери, покрытой странными символами - спиралями, заключёнными в круги. Он видел эти знаки раньше, на свитке, который Гийом де Шартр купил у сарацина. Сердце Жоффруа сжалось от страха. Он знал, что за этой дверью может быть что угодно - сокровища, демоны или сама смерть. Но выбора не было. Крики преследователей эхом доносились издалека.

Собрав последние силы, он толкнул дверь. Она поддалась с неожиданной лёгкостью, и Жоффруа шагнул внутрь. То, что он увидел, заставило его замереть.

Перед ним была крипта, но не похожая на те, что он видел в монастырях Европы. Стены были гладкими, словно вырезанными из единого куска металла, а в центре комнаты возвышалась странная конструкция - нечто, напоминающее трон, окружённое обломками, которые не походили ни на камень, ни на дерево. Они блестели, как звёзды, и издавали слабое гудение. На троне лежал небольшой предмет, похожий на металлический куб, испещрённый теми же спиральными узорами. От него исходило мягкое свечение, и Жоффруа почувствовал, как тепло разливается по его телу.

Он рухнул на колени, не в силах стоять. Кровь из раны текла всё сильнее, и сознание начало меркнуть. Он был уверен, что умирает. Но в этот момент куб загорелся ярче, и Жоффруа почувствовал, как что-то проникает в его разум.

---

Это не были слова. Это были образы, звуки, ощущения, которые заполнили его сознание, словно река, прорвавшая плотину. Он видел звёзды - миллионы звёзд, кружащихся в бесконечной пустоте. Он видел машины, летящие быстрее ветра, и города, сияющие ярче солнца. Он видел существ, не похожих на людей, но разумных, чьи голоса звучали в его голове, объясняя устройство мира. Они говорили о времени, о пространстве, о путях, которые связывают прошлое и будущее.

Жоффруа закричал, но его голос утонул в потоке видений. Он видел, как небесная колесница падает на землю, разбиваясь о горы. Он видел, как люди, подобные ему, поклоняются обломкам, принимая их за дар Бога. И он видел себя - раненого, умирающего, но спасённого этим светом.

---

Боль в боку начала стихать. Жоффруа с изумлением понял, что рана затягивается. Кровь перестала течь, а кожа под кольчугой начала восстанавливаться. Он сорвал доспехи и увидел, как плоть срастается, словно под действием чуда. Но это не было чудом Божьим - это было нечто иное, нечто, что пугало его до дрожи.

-Господи, - прошептал он, падая на колени перед кубом. - Что это? Дьявольское искушение или Твоя воля?

Он ждал ответа, но вместо этого в его разуме вспыхнул новый образ: человек в странной одежде, держащий такой же куб, но в другом времени, в другом месте. Этот человек был окружён машинами, похожими на те, что Жоффруа видел в видениях. И голос - не его, но звучащий в его голове - сказал: «Ты избран. Ты сохранишь это. Ты станешь первым».

Жоффруа затрясся от ужаса. Он был рыцарем, привыкшим к битвам и крови, но это было за гранью его понимания. Он чувствовал, как его вера рушится. Если это не Бог, то кто? Если это не дьявол, то что? Он вспомнил слова священника из своей деревни: «Бойся того, что выше человеческого разума, ибо оно может быть от лукавого». Но куб спас его. Он исцелил его тело, наполнил его разум знанием. Это не могло быть злом… или могло?

Он протянул дрожащую руку и коснулся куба. Тот был тёплым, почти живым. Когда он взял его, гудение усилилось, и новый поток образов хлынул в его сознание. Он увидел, как создаются тайные общества, как люди в капюшонах охраняют этот куб через века. Он увидел войны, города, разрушения, но также надежду - надежду на то, что это знание изменит мир.

Жоффруа плакал, не в силах остановиться. Он молился, но слова путались. Он просил прощения за свои сомнения, за своё отступничество, но в то же время чувствовал, что стал частью чего-то большего, чем Орден Храма, чем Церковь, чем его собственная вера.

Крики преследователей стихли. Жоффруа не знал, сколько времени прошло - часы или минуты. Он поднялся, всё ещё сжимая куб. Его тело было здоровым, но разум был в смятении. Он знал, что не может вернуться к тамплиерам. Они убьют его, если узнают о кубе. Но он также знал, что не может оставить его здесь. Это было слишком опасно - и слишком священно.

Он завернул куб в свой плащ и выбрался из крипты. Туннели были пусты - преследователи, видимо, решили, что он погиб. Жоффруа пробрался через подземелья к выходу, а затем смешался с толпой паломников, направляющихся к порту Яффы. Там он нашёл корабль, идущий во Францию. У него не было денег, но он предложил капитану свои услуги воина. Тот согласился, не задавая лишних вопросов.

---

Путешествие заняло месяцы. Море было неспокойным, а Жоффруа - молчаливым. Он держал куб при себе, спрятав его в сундуке, который никогда не выпускал из виду. На корабле он начал записывать свои видения, используя пергамент и чернила, которые раздобыл у писаря. Его записи были хаотичными, полными религиозных размышлений и описаний того, что он видел в крипте. Он называл куб «Даром Небес», но в глубине души боялся, что это может быть проклятием.

Во Франции он не вернулся в Нормандию. Вместо этого он отправился в Париж, где начал собирать вокруг себя людей - учёных, монахов, алхимиков, тех, кто был готов поверить в его рассказы. Он назвал их Орденом Тени, потому что они должны были действовать в тайне, скрываясь от Церкви и тамплиеров. Жоффруа стал их Отцом-Основателем, человеком, который видел свет иного мира и принёс его на землю.

Куб хранился в тайне, передаваемый от одного Старейшины Ордена к другому. Жоффруа написал манускрипт, в котором зашифровал свои видения и инструкции, полученные от куба. Он верил, что это знание должно быть сохранено, но не для всех - только для тех, кто готов нести его бремя.

Его жизнь закончилась в 1155 году, в уединённом монастыре на севере Франции. Он умер, окружённый своими последователями, но до последнего дня его терзали сомнения. Был ли он избранником Бога или пешкой в игре сил, которых он не понимал? Его последними словами были: «Свет ведёт нас, но тени хранят».

Так родился Орден Тени. И так началась тайна, которая будет жить века, пока не столкнётся с тремя людьми из далёкого будущего, чьи судьбы уже были переплетены с кубом, который Жоффруа нашёл в крипте под Храмовой горой.