...next... (6)   

Поздний вечерний стук в двери школы совсем не обрадовал дежурного. Адепт второго курса «Магической академии Итальери Ферно» очень сомневался, что так поздно может прийти что-то хорошее. Именно поэтому, глядя на сотрясающиеся створки дверей, он, не приближаясь, рявкнул:
-  Школа закрыта! Приходи завтра!
Эти слова произвели совершенно противоположный эффект на стучащего. Двери затряслись под новым градом ударов и рассерженный голос проорал:
- Открывай быстрее, мелкий ублюдок! Если ты, козел, сейчас же не отроешь, я вышибу ваши ворота нахрен!
Паренек прикинул толщину дверей и нахально заявил:
- Попробуй, если не терпится! Но господин Ферно все равно тебя не примет! Он не любит дебоширов!
Из-за двери донесся звук, похожий не рев раненного медведя:
- А мне похрен, что любит этот урод, а что нет! Передай этому козлу, что пришел Феникс! Понял, ты, ублюдок?!
Ученик еще никогда не слышал, чтобы Великого Мага Итальери Ферно, славящегося своими научными трудами и великолепной школой для магически одаренных, но бедных детей, так обзывали...  Тихий, спокойный, всегда вежливый Ферно не имел врагов в миру. А если и имел, то об этом, по крайней мере, никто не знал.
- Быстрее!!! – опять заорали снаружи, и новый удар сотряс створки.
- Нет! – решился ученик. - Вы оскорбляете магистра! Я не могу позволить вам войти!
- Ну, хорошо, урод! – прохрипел Феникс, стаскивая себя с загнанной лошади, - не хочешь по-хорошему...
Ломится дальше не имело смысла...  Правее входа, на уровне всего лишь второго этажа, находилось достаточно широкое окно. Феникс хмыкнул. Оставлять внешние окна без решеток – это может позволить себе только очень самоуверенный человек... Ферно таким не выглядел, но, по-видимому, в своей Школе он ничего не боялся.
На пол посыпались осколки стекла, и дежурный в ужасе задрал голову. Через разбитое окно,  грязно матерясь, влезал здоровенный мужик.
- Ну, что ублюдок, - сказал он, спрыгивая на пол с трехметровой высоты. – Я же сказал – открыть! И, из-за такого вот козла, пришлось эквилибристикой заниматься!.. Где здесь твой долбанный Ферно?
Ученик смотрел в пронзительно синие глаза посетителя и от страха не мог выговорить ни слова. Мужчина... высокий, со спутанной гривой темных волос... одетый в немыслимо грязную, местами порванную одежду, зашнурованную под самое горло... За пояс, сзади, засунут меч в ножнах. Из сапогов торчат рукояти двух ножей. 
На грохот и звон разбитого стекла в холл Школы стали сбегаться и другие адепты. Кто-то, перепугавшись, запустил в пришельца небольшим файерболом. Тот, небрежно отмахнувшись от огненного шарика, прохрипел:
- На меня ваши приколы не действуют, ребята. А теперь давайте, кто тут похрабрее, бегом за этим козлом  Ферно! Скажете ему, что Феникс пришел! И быстро!!! Я не буду пол ночи ждать, пока он штаны на жопу натянет! Буду убивать вас по очереди! И начну с того козла, который не открыл ворота, когда его вежливо попросили...
У молодого адепта подкосились ноги. Сопротивляться такому громиле он не имел ни навыков, ни возможности.
Феникс, схватив паренька за шею,  притянул к себе:
- Время пошло, говнюки! Считаю до пятидесяти... потом режу!
Несколько старших учеников бросились по разным коридорам. Где, в данный момент, находился магистр, никто не знал, но было ясно сказано – «считаю до пятидесяти», а значит надо попытаться найти его раньше...
Дежурный, обливаясь холодным потом, стоял под железной рукой громилы. У него даже мысль не возникла оказать сопротивление, когда его притянули носом к вонючему плащу...
- Пожалуйста, - попросил он тихо, не надеясь на ответ, - не убивайте меня...
- Заткнись, - посоветовали сверху.
И, то ли показалось мальчишке, то ли и вправду в голосе гостя проскользнула усталость. Через некоторое время он почувствовал, что рука, лежащая на шее, переместилась на плечо и стала давить сильнее...
Феникс держался за мальчишку и думал, как бы не грохнуться в обморок прямо посреди зала. Позади -  безумная восьмидневная скачка, стоившая жизни  двум коням. Позади – боль от рвущей тело колдовской паутины, ночи без сна, в каком-то полубреду - полутрансе. И, под конец, наглый мальчишка-привратник, который не открывает заветные двери... «Ферно, черт бы тебя подрал, я пришел! И что? Сейчас я сдохну прямо у тебя на ковре... из-за малолетнего ублюдка, возомнившего себя хранителем твоей гребаной Школы!»

- Господин Ферно! Вы здесь?
В дверь лаборатории осторожно постучали.
Итальери сосредоточенно удерживал магическую проекцию...
- Ну? – недовольно отозвался он, не прекращая работы.
- Там нарушитель забрался в Школу.
- Вызови стражу... Меня не беспокоить! – приказал он, не сдвигая руки ни на волосок. - Мне некогда! Пусть старшие адепты сами справляются!
- Но он взял в заложники ученика второго курса!
- Да? – в голосе магистра прорезалось удивление. - И вы позволили?
- Он отбил наши файерболы... и сказал, что прирежет его, если Вы к нему не спуститесь!
- А не много ли он на себя берет? – теперь в голосе появилась явная угроза. - Что еще он сказал?
- Ну, - замялся ученик, - он сказал, что его зовут Феникс...
Проекция с хрустальным звоном лопнула под судорожно дернувшимися пальцами... Ассистенты, не ожидавшие такого, едва успели выставить защиты, чтобы откат распавшегося заклинания не ударил по ним.
- Что?! – Ферно медленно, будто с трудом повернулся. - Как он сказал? Феникс?
Ученик кивнул.
В голове магистра пронеслось за раз сотни вопросов. Как? Почему? Зачем? Неужели Феникс решил позволить ставить над собой эксперименты? Или нет? Тогда чего он хочет? Зачем он здесь? Стоп! Вопросы потом! Это же Феникс! Он твоих учеников штабелем положит и глазом не моргнет!
- Скажите ему, что я уже иду! Попросите подождать! Попросите!!! Я ясно сказал?! Вежливо! И, не дай милосердные боги, кому-то из вас сунуться к нему с оружием!  Быстро!
Адепт кивнул и кинулся со всех ног обратно...
Ферно дрожащей рукой пригладил волосы. Оглянулся. Пораженные ассистенты стояли возле стола не смея шелохнуться.
- Закончите без меня... надеюсь, справитесь?
Те согласно кивнули, не решаясь противоречить разволновавшемуся магистру. Опыт был тяжелым и проводился впервые но, даже при всем этом, Ферно бросал его на помощников, не оглянувшись...

- Вот значит как? – тон был сух и холоден.
Феникс кивнул. Он рассказал все, ничего не скрывая и не приукрашивая. Если Ферно не поможет, то все равно хуже уже не сделает.
Маг подошел и проведя пальцами по паутине, посмотрел на мрачного парня и неожиданно кивнул:
- Ты меня заинтересовал.
Пот стекал по вискам Феникса. Дышать с каждой минутой становилось все труднее. Паутина уже разъедала внутренние органы, причиняя неимоверную боль.
- Но есть одно «но», - продолжил Ферно, стараясь не замечать надежды в глазах Феникса, - эта паутина тебя скоро убьет.
- Я знаю... – прохрипел парень.
Ферно подошел к полкам, достал неприметную шкатулку и поставил на стол.
- Оденешь вот это!
На серой подушке внутри лежал литой серебряный ошейник с двумя иероглифами. Один из них Феникс помнил очень хорошо: «Подчинение». Полное безоговорочное подчинение.
- Нет... – слова дались с трудом... Он привалился боком к столу, не в силах больше сидеть прямо.
- Тогда слушай сюда... Феникс,  хочу сказать тебе пару вещей, о который ты, кажется, не имеешь ни малейшего понятия. Во-первых, даже отложи я сейчас все свои дела в сторону, я не смогу снять твою паутину раньше, чем через месяц, а за это время она тебя гарантированно убьет. Она уже тебя, считай, убила. Во-вторых, Бран, твой друг. Ты прекрасно знаешь, что после пытки бессонницей человек засыпает и больше никогда не просыпается. Но он еще жив... Прямо сейчас он умирает и только от тебя зависит, будет он жить или нет. И, в-третьих. Ты знаешь, что твоя душа уже принадлежит не только тебе?
Феникс резко поднял голову, впившись глазами в Ферно. Ужас и неверие отразились в синем льду.
- Тот ритуал, - пояснил маг, - тот, что не смогли закончить, объединил ваши души. Вашу силу.  Теперь вы – одно целое. Следующим этапом должно было стать объединение ваших тел, но...  его не смогли закончить... Так вот – никто из вас не сможет умереть, пока другие отдают ему часть себя. Понимаешь? Сейчас вы Брана поддерживаете своей силой, поэтому он еще не умер. Потом остальные четверо будут держать тебя. Ты тоже не умрешь, несмотря на то, что паутина выест твои органы. Ты будешь жить и гнить... Ты на такое согласен? И еще одно. Ты думаешь, сила твоих друзей бесконечна?  Они тоже будут слабеть. Вы, как вампиры, выкачиваете из них жизненную энергию.
Ферно немного помолчал, давая возможность Фениксу осознать то, что он наговорил.
- А теперь ошейник, – сказал он, вытаскивая из шкатулки серебряное кольцо, - Здесь два иероглифа. Первый «подчинение», а второй «остановить». Да, ты правильно понял, именно их одевают на зомби, чтобы они выполняли команды мага. Но, в данном случае, важно как раз не первое, а второе значение  ошейника – замедление и остановка разложения тела. Для тебя это – остановка движения паутины.  В дальнейшем, может быть, твоя регенерация сможет сама удалить нити из органов и восстановить тело. Но на это необходимо время, которое у тебя, в данный момент, отсутствует. Если паутина доберется до сердца, ты станешь полноценным зомби и, тогда, я сам надену тебе этот ошейник, чтобы не подвергать опасности себя и учеников.
Феникс с усилием оторвал голову от стола.  Открывающаяся перспектива его совсем не радовала. Но в свете происходящего... стать обузой, вампиром, качающим силы из и так пострадавших не меньше его самого, товарищей, хотелось еще меньше. В конце концов, это он пришел сюда, чтобы их спасти, а не наоборот.
- Ферно... – еле слышный сип, - поклянись мне, что не станешь использовать меня для убийств...
Маг удивленно распахнул глаза. Убийца просит не использовать его для убийств. Странно. Но...
- Феникс, я хочу, что бы ты понял. Ты уникален по своей генетической структуре. Я буду работать с тобой в этом направлении, но... За кого ты меня принимаешь, если ты думаешь, что я буду использовать тебя как оружие?! Ты просишь меня вылечить твоих друзей, и я согласен! Ты хочешь, чтобы я снял паутину – тут надо поработать... Но убивать? Хочешь, я поклянусь, что не буду использовать это подчинение, пока ты не попытаешься сделать вред мене и моей Школе?
- Да! – тихо совсем неслышно. Пальцы судорожно сжались на ошейнике.
- Клянусь! – сказал Ферно.- Теперь доволен?
И все-таки Феникс, несмотря на адскую боль и принятое решение, не мог заставить себя поднести ошейник к горлу. Рука дрожала. Маг тактично отвернулся, давая парню самому сделать свой выбор. Щелкнул замок. В наступившей тишине двое мужчин продолжали молчать и не двигаться. Оба ждали.
Наконец, Ферно вздохнул, поборов в себе слабость... Прямо сейчас, одним словом, подчинить Феникса. Соблазн был велик... Но он удержался. Великие Маги не идут на поводу у своих слабостей – это даже не правило, это аксиома. «Я подожду, - подумал он, - я ведь ждал четырнадцать лет, пока ты сам, добровольно, не пришел и не предложил мне себя. Теперь в моих руках вся магия мира и если я не смогу контролировать свои Желания, то какой же из меня тогда Великий!». Он спокойно улыбнулся и повернулся к Фениксу:
- А теперь давай займемся твоими ребятами. Мне надо знать точные координаты, где ты их оставил.
- На границе Вечного Города, возле Каменной Ладони...

Вечный Город. Вечно всех туда тянет, как будто там медом намазано. И магов разных школ, и бездельников-ученных, и торговцев... а сколько в Городе всякой мелкой криминальной шушеры, начиная от контрабандистов и заканчивая бандитами и убийцами всех мастей! 
Вечный Город – осколок былого величия и величайшая тайна, оставленная нам павшей Великой Империей. Ее столица, ее оплот, ее страх. За три тысячи лет после внезапного конца величайшей в мире цивилизации история благополучно сумела не захиреть, развиваясь новыми, пусть не такими, как раньше, путями. Теперь окраинные земли некогда могучей Империи, несут в мир уже свою цивилизацию. На севере – Литская Империя, занявшая уже почти полконтинента и продолжающая вытеснять варваров. Она простерлась от берегов Норнского моря до Поясного Хребта и уже перехлестывает через него, вторгаясь в Лес Оборотней. От ледяных полей, Тролльих пустошей и Алмазного Эфа до южных равнин укров, и граничит на западе с Варварскими Королевствами. Через нее проходит один из самых удобных и безопасных торговых путей, соединивших Восток и Запад. А в середине этого пути стоит Вечный Город. Отсюда-то торговые караваны, пересекшие пустыни, отдохнув и набрав новых охранников, двигаются Северным, через Лит, или Южным, через Внутреннее Море и дальше землями Халифата к Срединному морю, а по нему уже в Рэм, Ифскую империю и Логрию. Дальше открыт весь цивилизованный мир, но начинается он здесь – в Вечном Городе. И ведь не обогнешь, даже если захочешь, эту величайшую таможенную заставу Мира – со всех сторон город окружен пустыней. И только с западной – Внутренним морем. Все источники воды находятся на давно проторенном Торговом пути, а остальные, если они есть, контролируются туарегами, очень любящими одинокие заблудившиеся караваны. «Любят», это в смысле – выпотрошить и присвоить выпотрошенное. Так что нет безопаснее, удобнее и надежнее места после долгого перехода по пустыне, чем многочисленные постоялые дома и склады Вечного Города. 
Вечный Город велик. Это никак не метафора. Это данность, оставшаяся от того времени, когда он был столицей. По площади он равен небольшой провинции. Проехать от Западной стены до моря иногда занимает три дня, а от Северной до Южной стены и все четыре. Внутри города островками разбросаны, единственные на сто миль в округе, леса – бывшие ухоженные охотничьи парки Имперской аристократии. Город, в сущности, состоит из полутора десятков не очень больших поселений, отделенных друг от друга засушливыми, каменистыми, заполненными руинами пространствами и объединенных Внешней Стеной. Каждое из них можно было бы счесть самостоятельным (но т-с-с, чтобы вас не услышали жители, потому что каждый житель уверен, что живет в Городе – в Вечном Городе – и никак иначе).
Управляется вся эта конструкция сложной выборной системой, заложенной еще в древности, почти сразу после падения Империи. В каждом городке – свой Правитель. Из среды этих Правителей, на определенный срок, избирается Верховный Правитель. Внешней политики – никакой (вернее, она одна на все времена – торговая). Врагов, окружающих Город и нападающих на него, поблизости – никаких. Конечно, контроль над таким лакомым кусочком хотели установить за три тысячи лет многие, но... менялись Правители, менялись Династии Правителей, а Город жил по-прежнему... Золото и серебро текли в карманы обитателей, приходили и уходили караваны, танцевали на площадях полуобнаженные красотки, выходили на ночной промысел воры... Через некоторое время любая армия захватчиков понимала, что увязла, как в болоте, в сборе пошлин, сопровождении караванов, ловле воров и объятиях веселых красавиц... Войско становилось местной Гвардией, командиры – дворянами, завоеватель – Правителем... и все повторялось опять... Вечный Город оставался... 
Ферно не хотел, как некоторые другие маги, жить в этой постоянно меняющейся и, при этом, на диво неизменной, клоаке, но терять ее из виду он тоже не хотел. Поэтому выбрал себе местом жительства (а заодно и местом расположения «Магической Школы Итальери Ферно») юго-восток Литской Империи. И не на глазах у магов-аристократов из столичных Школ, вечно недовольных тем, что кто-то обучает высокому искусству магии бедных, пусть и имеющих способности, детей, и недалеко, в пятнадцати дневных переходах от Вечного Города. Можно сказать почти в центре бывшей Империи. Неважно, что сейчас основной центр развития цивилизации сместился далеко на Запад, в Логрию и Иф, что неудержимый поток открытий исходит именно из логрийских Университетов. Его, находящаяся почти на периферии, академия,  была, между тем, одним из самых влиятельных учебных заведений магического мира. А для настоящих магов расстояние никогда не играло роли...

...next... (9)

Ужин прошел по-семейному тихо. Лилэль подавала на стол, а Лихас и Юринас, изредка косясь друг на друга, за обе щеки уплетали предложенное угощение. 
Глядя на легкие белые руки, порхающие над столом и меняющие пустые тарелки, Юринас вдруг подумал, что еще никогда не сидел и не ел вот так... по-домашнему. Когда на стол накрывает любимая женщина, ставя тарелки осторожно на белоснежную скатерть а, не бросая их, на деревянную столешницу. Даже вкус у еды, если ее приготовить с любовью, другой... Острая тоска по семейному уюту резанула горло. Стало тяжело дышать.  Просто потому, что это - дом... Просто потому, что в этом доме улыбается женщина... Просто потому, что хочется остаться здесь навсегда и никуда больше не уходить...  Просто потому.

- Где он? - закричал Лихас, врываясь в дверь.
Юринас приоткрыл один глаз. Голова раскалывалась на части. Ну, блин, мы и напились!
Но о головной боли и тошноте пришлось забыть... как только он увидел перед собой полностью одетого солдата.
- Твою мать! - Лихасу тоже было тошно и у него тоже болела голова, - Лилэль, чего стоишь, рассол давай! 
Перепуганная Лилэль выбежала на кухню.
- И этому - тоже! - донеслось вслед.
Юри судорожно вскочил с лавки, хотя чуть не рухнул от рывка, и прижался к стене, судорожно шаря взглядом в поисках шпаги. Да... ну и напились же они ночью... Можно сказать - до синих демонов! Если Юри думал напоить Лихаса, а потом по-тихому исчезнуть, то Лихасу, похоже, пришла в голову почти точно такая же мысль. В результате же... из обоюдного желания напоить собеседника вышла просто хорошая пьянка, перешедшая к обоюдному заверению в вечной дружбе и братанию. О, милостивые боги, дайте только вспомнить, что он наговорил вчера! Одна надежда, что хватило ума промолчать про Варисту и остальных. И если сейчас, вслед за Лихасом, в комнату ворвутся солдаты, то это будет достойное наказание за длинный вчерашний язык.
- Какого хрена ты там возишься? - Лихас продолжал рычать на сестру, - О, Боги... Моя голова!..
Он со стоном рухнул на оказавшийся в нужном месте в нужное время стул и, с удивлением, воззрился на взъерошенного Юринаса. Видно, проблемы с памятью были не только у Осы...
Лилэль принесла две до верха наполненные рассолом кружки. Лихас схватил свою и выпил в два глотка. Юри свою пил осторожно, стараясь не пропустить тот момент, когда ворвутся солдаты. Но почему-то их все не было. 
Наконец, Лихас, утолив жажду, повернулся к Юри.
- Поздравляю! - заявил он тоном, в котором совсем не чувствовалось радости, только ядовитая насмешка. - Чего встал? Радуйся! Меня подняли ни свет ни заря... и знаешь, из-за чего?
Юри предпочел не отвечать, напряженно ожидая продолжение.
- Лилэль, иди приготовь что-нибудь, - вдруг переключился на сестру брат. - Жрать хочу!
Сестра бросила быстрый взгляд на Юри. Она чувствовала, чисто по-женски, что между мужчинами что-то произошло ночью. Хотелось побыть с ними и выяснить - что же, но ослушаться брата она не могла.
Окинув Лихаса обвинительным взглядом - "Пьянь!", она подняла голову и по-королевски прошествовала на кухню. Не забыв, правда, забрать со стола пустые кружки из-под рассола.
Лихас, дождавшись, когда сестра закроет за собой дверь, продолжил:
- Ночью в город вошла Когорта Претоса. Разместилась в городских казармах. Ей усилят патрули стражи. Так что тебе отсюда даже выходить нельзя. Солдаты будут стоять на каждом перекрестке. В общем, тебе повезло! Я не знаю, надолго ли, но будешь сидеть здесь с Лилэль и не казать на улицу даже носа. А то и себя подставишь... и ее.
Юри удивленно слушал и не верил ушам.
- А чего же ты меня не сдашь? И тебе проблем никаких... и еще награду получишь!
- Да иди ты ... ! - послал по-мужски Лихас Юринаса, - Ты этого так хочешь? Познакомиться с местными палачами?
- Нет, - честно ответил Юри.
- Вот то-то же, - почему-то менторским тоном, назидательно, проговорил Лихас и поднял вверх указательный палец. - Не хочешь! Я тоже не хочу!
Юри ничего не ответил. Ему было странно смотреть на этого человека, который отказался ради него от награды, от карьеры и, самое главное... просто от своего солдатского долга.
Пауза затягивалась. Лихас разъяснять тоже ничего не хотел. Просто не стал он выдавать человека... и все! Не смог.
В дверь забарабанили.
- Господин Лихас! Господин Лихас!
- Ну чего, козлы? - зло заорал тот и поднялся со стула.
- Вас требует наместник! - донеслось из-за двери.
- Мне пожрать дадут?! - и уже тише, так, чтобы стоящие за дверью солдаты не услышали, добавил, - Да пошел он!.. Я им что, святой, воздухом питаться?
Снова крикнул:
- Поем и приду!
- Хорошо! - закричал солдат, - но только наместник-то ждет!
Лихас поджал недовольно губы: "Подождет!"
- Лилэль! Ты долго там?
- Сейчас! - донеслось крик уже из-за внутренней двери.
- Блин! - Лихас уселся обратно на стул и подпер руками голову, - еще одна такая пьянка и я точно зарекусь пить!
- Лихас! - подал голос из своего угла Юри.
- Ну! - Лихас оторвал голову от ладоней и в упор посмотрел на собутыльника.
- Я не могу здесь оставаться!
Лихас насупил брови, переваривая информацию.
- А я тебя вывести не смогу. Пять тысяч солдат вошли в город... и все они будут охотиться за твоей головой!
Юри усмехнулся одним уголком рта.
- Если не считать еще и всех ваших городских воров.
- А они что, тоже?..
Парень кивнул головой, растрепав белые пряди волос.
- За что? - поинтересовался Лихас, - когда ты им-то успел насолить?
- Есть за что, - не стал вдаваться в подробности Юринас.
Лихас заинтересованно посмотрел, в глазах было безграничное удивление:
- Слышь, Юри, а есть те, кто на тебя не охотятся?
Юри мгновение подумал.
- Ну, разве Лилэль... и ты.
- И как ты еще умудряешься жить...
Разведенные руки были ему ответом, мол, не знаю как... но умудряюсь.
- Слышь, - вдруг замер Лихас, будто что-то пришло ему в голову, - а если...
- Что? - не понял Юри.
- В Когорте Претоса куча новичков, да и у нас хватает, и никто никого толком не знает. Если всунуть тебя как новичка...
Юри замер.
- Нет, - перебил сам себя Лихас, - не получится. У тебя слишком заметная внешность. И твои волосы. Начнут рассуждать, почему да откуда это у юнца седина... и сразу тебя вычислят!
Оса задумчиво запустил руку в волосы. Пропустил длинные белые шелковистые пряди между пальцами. Даже палачи, даже жрецы не коснулись их. Пытали тело, рвали душу, а вот волосы - не тронули. Благо или проклятие?
- Я обрежу их... - проговорил хрипло, будто в горле стояли слезы, хотя... какие слезы у Юринаса? Осы? Убийцы? Показалось... Спьяну.
- Наголо, - добавил он и отвернулся.

Под ласковыми руками Лилэль можно было выдержать и не такое. Подумаешь, побрили наголо! Так ведь не пытали, не насиловали, не убивали! Ерунда какая-то! Тогда почему же каждая падающая прядь... как прощание? С чем? С кем? 
Лихас сидел за столом, с интересом наблюдая за экзекуцией. Потеряв свои роскошные волосы, парень стал как-то вдвое мельче, не такой страшный... и совсем не тянул на разыскиваемого всем городом убийцу. Молоденький совсем, даже беззащитный какой-то. Только взгляд... таким и без шпаги убить можно. Нет, надо с этим что-то делать!
- У тебя глаза убийцы, - сказал он.
Юри с яростью обернулся: "А как будто я не убийца!"
- Надо смотреть проще, веселее, что ли?
- Не умею, - буркнул Юри.
- Что, - не унимался тот, - тяжелое детство? Деревянные игрушки?
У Юринаса на миг возникло ощущение, что над ним смеются.
- Не было у меня никаких игрушек!
- Бедненький! - оба мужчины забыли, что в комнате присутствует Лилэль. - Какое же детство у тебя было-то?
Юри вздохнул. Не хватало еще, чтобы его жалела женщина, но все равно ответил.
- В монастыре.
- Ты был послушником? - удивилась Лилэль.
Пришлось отвечать:
- Нет, только воспитанником. До одиннадцати лет. Меня отец вовремя забрал, так что послушником я не стал. Не успел.
- А где?
- Лилэль! - прервал неуемное любопытство сестрички Лихас.
- Ничего, - хмыкнул Юринас, - это все равно не здесь.
Он встал. В деревенской одежде с чужого плеча Оса выглядел как подросток. Нескладный, худой и злой мальчишка... сотни таких. Разве только чуть-чуть красивее, чем обычная деревенщина.
Но Лихас все равно скривился.
- Красавчик!
Лилэль гордо посмотрела на брата. Она была довольна, что встретила такого интересного парня.
- Если нарисовать пару синяков, то можно гарантировать, что тебя никто не узнает, – заявил Лихас.
Юринас подошел к Лихасу. Посмотрел прямо в глаза своими черными глубинами:
- Бей!
- Ты чего? - испуганно отодвинулся брат. – Головой ударился?
- Нарисованные синяки рано или поздно сотрутся... или водой смоются. Как мне потом объяснять, почему вчера у меня был фингал, а сегодня - нету. Или Лилэль будет этими художествами каждый день заниматься?
Лихас посмотрел на свои пудовые кулаки, а потом перевел взгляд на стоящего перед ним худенького парнишку.
- Эт... я ж... - смутился он, - я ж могу и сильно ударить.
- Лихас, - откинул голову Юринас, - ты думаешь, меня никогда не били? И не пытали? И поверь, у некоторых кулаки поболее твоих были.
Лилэль жалостливо прижала полотенце к губам. Но ничего не сказала. Жалеть по-женски - это одно, а вот встревать в решение мужчин... этому она не научена.
- Что ж, - решился, наконец, Лихас, - я буду бить сильно.
Юри кивнул.
- Давай!

- Ты не приходил, и я подумала, что ты уже забыл про меня.
Юринас поднял голову от тарелки и удивленно посмотрел на Лилэль.
- Но я знаю, что из гарнизона первые дни так просто не выпускают, - продолжала девушка, подкладывая в тарелку Юри новые порции еды.
- Хватит, - возмутился тот, увидев какую гору наложила ему Лилэль. – Я же просто лопну!
- Не лопнешь! - Лилэль просто светилась самодовольством, - я что, не знаю, как в гарнизоне кормят?
Юринас вздохнул и принялся за еду. Говорить о том, что за эти дни он сильно оголодал, не приходилось, но постоянное напряжение и переживания за Варисту кого угодно заставят похудеть.
Уже позже, лежа в кровати и обнимая Лилэль, Юринас осмелился спросить:
- Лилэль, а почему ты еще не вышла замуж?
- А, - легкомысленно откликнулась девушка, - успеется!
- А если никто не захочет тебя взять?
Лилэль посмотрела на него, как на дурачка.
- Я же дочь солдата, сестра солдата и, скорее всего, буду женой солдата. А солдатам, знаешь ли, до барабана, сколько тебе лет и кто у тебя был до него. Это же не дворяне! Захочу замуж, так мне Лихас знаешь, сколько женихов приведет? Только выбирать успевай! Все захотят породниться с офицером охраны! Это престижно.
- А почему Лихас так свободно смотрит на твои увлечения?
- А что он меня, в чулан запрет? Я с кем захочу - с тем и буду!
Юри смотрел удивленно и восторженно. Да, такая девушка кого угодно заставит плясать под свою дудку. А Лихас, при всей его строгости и угрюмости, все-таки любит свою сестренку до беспамятства, что бы запрещать ей делать то, что она хочет.
- А я-то тебе - зачем? – спросил он, - Я ведь не солдат... и не потенциальный жених. Скоро город откроют... и я уйду. Так что продолжения романа не будет.
- А мне и не надо! – откинулась на подушку Лилэль, - Я что, не знаю, что ты опасный убийца и тебя весь город ищет? У меня просто никогда не было такого благородного и опасного ангела!
- Какого ангела? – удивился Юри, - О чем ты?
Лилэль перевернулась и, опершись грудью на его живот и положив голову на руки, оказалась с Юринасом лицо к лицу.
- Я тебя, когда первый раз увидела, там, на площади, мне показалось что пришел настоящий ангел! Ты стоял в проходе между домами такой строгий и гордый... с белыми волосами, а вокруг тебя были рассыпаны мои белые тюльпаны. Я подумала в тот момент: «Вот его перья! Он сбросил крылья, чтобы прийти в этот мир ради меня!» Я всегда думала, что белые крылья должны быть у белого ангела.  Как на той картине, где ангел и демон сидят рядом, а их крылья так переплелись, что неизвестно где чье. Я всегда хотела понять, кто же из них - ангел, а кто - демон? И ты вдруг стал ожившим ангелом с этой картины. Я поняла, какие крылья кому принадлежат.
У Юринаса болезненно сжалось сердце, дыхание на миг остановилось, казалось, мир, с таким трудом построенный, вдруг рушится на голову.
- Что за картина? Где ты ее видела? – Юринас старался, чтобы голос не захрипел и не сбился.
Но у Лилэль не было опыта, чтобы увидеть в глазах человека глубоко запрятанную панику.
- Эта картина висит у леди Осэмы, я иногда хожу туда. Брать уроки рисования. Леди говорит, что у меня дар. Она прекрасная художница и собирает редкие картины. У нее целая зала. А эту картину привезли несколько лет назад с юга. Там два юноши сидят на парапете фонтана. Один - очень похож на тебя, такой же беловолосый, а глаза будто смотрят в душу - такие страшные, а второй…
Юринас уже не слушал, он пытался не закричать. Слишком, слишком хорошо он знал эту картину... и ее автора. И, конечно, юношей, которые были изображены на ней. Потому, что один из них был он сам.
Перед глазами внезапно встал уютный дворик с фонтаном посредине и мольберт. А за мольбертом стоит мужчина. Так тихо, так мирно, так уютно. К правому плечу прислонился второй натурщик. Он стоит на коленях, чуть повернув голову в сторону художника и в его взоре любовь и восторг. Он любит этот мир, он любит мужчину за мольбертом, у него нет печали, только радость и счастье. А у Осы каждое движение - боль, каждый взгляд – вызов, каждая секунда неподвижности – пытка. Кто же из них кто? И крылья – белые и черные – где чьи?
- … если хочешь, я могу сводить тебя, посмотреть картину!
- Нет, - резче, чем это допустимо, ответил Юри.
И попытался смягчить внезапную грубость:
- Я ведь не художник. Я ничего не понимаю в живописи. Да и времени у меня - не так много. Десятник решил, что сделает из меня настоящего солдата.
- А если я попрошу Лихаса дать мне сопровождающего, чтобы он ходил за мной везде? После того нападения Лихас боится, не хочет, чтобы я ходила одна. А к леди Осэме я уже неделю не появлялась.
Юринас задумался. Это было неплохое предложение. Во-первых, он избавиться от муштры на плацу, где каждое мгновение надо сдерживаться, чтобы не убить кого-нибудь. Во-вторых, он сможет, не привлекая к себе внимания, ходить по городу и искать способ связаться с ребятами. А в-третьих, вопреки резкому отказу, уж очень хочется посмотреть на картину. Ведь он ее никогда и не видел по-настоящему!
- Это будет неплохо, - осторожно согласился Юринас, - а Лихас доверит тебя мне?
Лилэль рассмеялась.
- Ты шутишь? Если Лихас доверил тебе мою постель, то, можешь не сомневаться - сопровождение уж как-нибудь доверит! Тем более, ты не самый худший вариант из всех. Старые солдаты сейчас все заняты, новички - еще не обучены. Да и я бы не потерпела рядом с собой кого-то другого, еще приставать начнет! А ты – разговор особый!
- А я что, не начну? – нарочно грубо поинтересовался Юри.
- Ой! – разыграв испуг, по-театральному ужаснулась Лилэль. – Я боюсь!
- Вот сейчас и начну! – валял дурака Юринас.
- Ой, вот сейчас и боюсь!
Не выдержав, оба расхохотались. Юри подхватил Лилэль и перевернул на спину. Наклонившись над девушкой, он мгновение смотрел в глубокие синие глаза, а потом впился в губы поцелуем.
Ему сказочно, безумно повезло, что он встретил Лилэль... Только все сказки, рано или поздно, кончаются.