Грязная жижа под ногами влажно чавкнула, с неохотой выпуская жертву из своих ненасытных объятий. Савельев упрямо закусил губу – каждый новый шаг отдавался в измученном теле острой вспышкой боли. Казалось, что внутри всё дрожит, словно натянутая до отказа струна, готовая вот-вот порваться. И поэтому он сейчас шёл из последних сил, на морально-волевых, (как любил говаривать лейтенант Белоруков), подстёгивая себя короткими приказами, похожими на заклинания.
Плохо, что ориентироваться приходилось почти исключительно наощупь – кровь из рассечённого лба всё время заливала глаза. Савельев хотел было вытереть её рукавом, но безжизненно повисшая вдоль тела перебитая правая рука налилась свинцовой тяжестью, а в левой он сжимал сумку. Бросить её? Ни за что! Слишком драгоценная ноша находилась внутри. Не волнуйся, Шурочка, я скоро приду, обещаю!
Хриплый собачий лай догнал его, когда он взбирался вверх по небольшому пригорку. В другое время он взбежал бы на него играючи, в считанные секунды, но сейчас… Чёрт, и даже завалящего пистолета нет, чтобы перестрелять проклятых тварей! Эх, а тогда, в Белоруссии, в подобной ситуации хватило всего одной обоймы. 
Савельев на секунду остановился. Тряхнул головой, пытаясь стряхнуть с лица солоноватые капли, и в тот краткий миг, когда глаза смогли видеть, сумел рассмотреть кое-что гораздо более опасное, чем четвероногие твари – тварей двуногих!
Преследователи нагоняли его, медленно, но верно, уже не опасаясь того, что он уйдёт от них. И они знали, что он тоже это знает. И потому на их лицах играли злорадные торжествующие усмешки.
- А вот хрена вам, козлы! – хрипло выкрикнул Савельев. – Не выйдет, не возьмёте! – Он повернулся и прибавил шаг, насколько ещё было возможно. Ничего, сейчас дорога пойдёт под горочку, станет легче, а потом и вовсе можно будет попробовать спрятаться – хотя бы вон в тех кустах - недаром же инструктор на спецкурсе всегда хвалил его за умение слиться с окружающей обстановкой буквально за доли мгновения. И пускай кустики выглядят голыми из-за сброшенной листвы, ему хватит и этого. Главное, скрыться от чужих взглядов хоть ненадолго.
Шаг… второй… Савельев упрямо переставлял ноги, вспоминая лица товарищей, не вернувшихся из рейдов. Ничего, у него получится, уж он-то дойдёт! Он всегда был везунчиком – и тогда, в сорок втором, под Харьковом, и годом позже – под Курском, и в Молдавии… И сейчас всё будет хорошо, не может быть иначе, не должно быть по-другому!

Тяжёлый удар по голове бросил его на землю и последним, что он смог увидеть, были упавшие в грязь цветные флаконы…

-…Не, ты видел, Сохатый, этот дед мне чуть руку не сломал! Врезал своей клюкой так, что клешня сразу онемела – где только выучился так лупить, а? И Ерёме два зуба вышиб.
- А ты у него спроси, может и ответит, - Парень глумливо засмеялся, пересчитывая добычу. – Эх, если бы этот старый баран после сберкассы в аптеку не заходил! – Он с досадой сплюнул. – Небось рублей пятьсот там потратил, не меньше.
- Так пойдём соберём пузырьки эти и сдадим обратно, зуб даю, у него чек остался – знаешь, как старики любят все бумажки сохранять? У меня у бабки целая коробка под шкафом стоит.
- «Сдадим»… Идиот ты, Пузырь, лекарства назад не берут. Правила такие. Я по дурости шприц как-то хотел вернуть, так врачиха такой хай подняла.
- Вот же хрень какая! О, слушай, а может тогда цацки его загоним? Я видел, у него на пиджаке какие-то висюльки болтались.
- Да кому они нужны! Вот, если бы у него Железный Крест был бы, тогда да – мне один чувак знакомый рассказывал, за него бешенные бабки получить можно. А эти медальки… тьфу, только мараться!.. Ну вот, опять ты меня сбил, никак не могу посчитать, хватит нам с тобой поляну для тёлок накрыть в «Вобле» или нет?
- Какие ещё тёлки? Те, что с дискотеки что-ли?
- Ну да, вчерашние.
- О, это тема! Мне особенно та рыжая по кайфу показалась, сразу чувствуется, маленько подогреть её и всё будет чики-пуки… Ладно, погнали!

…Вожак стаи, рослый пёс с порванным ухом, проводил удалявшихся людей долгим пристальным взглядом. Он никуда не спешил – бродячая жизнь научила его быть осторожным. Ничего, чужаки, вторгшиеся на его территорию скоро уйдут.
Суетливая кудлатая собачонка, совсем недавно прибившаяся к стае, нетерпеливо тявкнула и дёрнулась вперёд, туда, где на снегу неподвижно лежал человек. Вожак предостерегающе рыкнул на неё, восстанавливая должный порядок, шумно потянул носом и, не торопясь, затрусил к добыче…

-…Слыхала, Зоя Пална, Шурка-то, со второго этажа, которая, померла!
- Да ну?!
- Ага! Внук их проведать приехал, а она уже с неделю как того… преставилась. Сердце вроде.
- Господи, страсти-то какие… А где ж Леонтий-то её был? Он же завсегда вокруг неё разве что не на задних лапках прыгал – то в аптеку, то в больницу. Любой каприз исполнял. 
- А кто его знает… Только дома ни денег, ни его самого, представляешь?
- Ох ты, вот те раз – а с виду всегда такой вежливый, заботливый. Детишкам в школу ходил про войну рассказывать – мне внучок говорил, будто он чуть ли не герой какой-то. 
- Брехал, поди! Все они, мужики, кобели проклятые, чуть что, сразу в бега – хоть молодой, хоть старый… Слыхала, что мой-то учудил?..