Годзилко написал(а):Я сам-то уже лет 15 в походы не хаживал - так что подзабылось многое.
И изменилось многое 
С Вашего любезного разрешения - корректировка:
Снег валил всю ночь.
Циклон появился внезапно, как это часто бывает в горах. Солнце светит себе, обжигая холодными лучами лица, и раз! Внезапно из-за хребта выползает огромная черно-синяя туча. Через несколько минут невозможно разглядеть впереди идущего.
Поэтому группа решила не рисковать и не идти перевал после обеда. И очень кстати подвернулась маленькая охотничья избушка, спрятавшейся между гигантскими соснами на берегах реки Иов. Здесь и заночевали.
Текла эта речка с перевала Иовские Ворота.
Перевал как перевал. Летом его можно пробежать за пару-тройку часов — большое футбольное поле, разделяющее две вершины. С запада Конжаковский Камень. С востока — Серебрянский. Северный Урал... Дикая, совершенно неочеловеченная даже в двадцать первом веке природа.
Особенно зимой.
Стоит замереть на секунду, затаить дыхание — и слышно тайгу. Тайга — это всегда жуткая тишина, когда нет ветра. Лишь изредка хлопнется пласт снега с широких еловых лап. Где-то кто-то хрустнет веткой — мороз ли, зверь ли.
В долине под перевалом как раз и стояла такая тишина.
Ветра гуляли где-то поверху. Внизу просто падал снег огромными хлопьями.
Падал так, что утром пришлось выкапываться.
Навалившись на дверь, четверо мужиков еле-еле проделали маленькую щелку. Маленькую, но достаточную для того, чтобы протиснуться между дверью и косяком самому худенькому из них - Митьке Хвостанцеву.
Командир группы протянул ему лопатку — Хвост замахал, раскидывая выросший за ночь сугроб.
-Макарыч! Чего с завтраком? - командир группы обернулся к дежурному — немногословному и неторопливому Петьке Макарову.
Вместо ответа тот кивнул на котел, уже скворчавший почти готовой жидкой, но слегка подгуслой манной кашей.
- Изюм засыпаю
-Собрались?, - кивнул командир остальным членам группы.
Собираемся...
Коврик на фасад рюкзака. Спальник на дно. К спине тяжелое. В середку — хрупкое. Неотложное — сверху и по карманам.
Макарыч засыпал во второй котел кофе. Воду натопили еще с вечера и поставили котелок на ночь в угол избушки под нары. Печка раскалена до покраснения, вскипело мигом. Засыпать, еще раз вскипятить и готово..
Наконец, Хвост раскопал снежный завал. Дверь уже наполовину открылась. Ну и ладно. Для выхода хватит.
-Звездец, как снегу навалило! - тяжело дыша, он забрался на нары и взял тарелку. - Ага! Спасибо! А сахарку можно?
-Нужно, - отрезал командир. - Еще понадобится наверху.
-Петрович! Все же решил идти? - подал голос Андрюха Немзоров, могучий гигант двухметрового роста.
-Еще раз поясняю, - перед выходом на трассу Сергей Петрович Шангин, руководитель группы и по совместительству директор маленькой рекламной фирмы, что находится в городе-герое Москвабаде, а также мастер спорта по лыжному туризму, побрился. Вкупе с отросшей за десять дней рыжей бородой — копия вождь мирового пролетариата. - Еще раз поясняю. Во-первых — билеты. Во-вторых — послезавтра уже десятое число. А одиннадцатого — на работу. А клиенты ждать нас не будут.
И весь коллектив — не... Ну не весь, конечно. Например, беременная Наташа-секреташа не пошла в корпоративный отпуск. Предпочла в солнечную Хургаду слетать, витаминчиков половить на пару с мужем. А водитель дядя Вася несколько староват для таких экстримов. Дизайнер Митька Хвост, бухгалтер Андрюха Немзик, директор Сергей Петрович Шаньгин, креатор Петька Макаров и два манагера по продажам Анька Васенина и Анжелка Шалагинова — в корпоративный поход отправились. А что? Все еще молодые. Неженато-незамужние. Экстрим любят, так что в пень ваши турции с египтами, когда есть такое чудо, как Северный Урал. И взяли. И Семичеловечью взяли, и Серебрянку и сам Конжак. Осталось только через Иовские Ворота перевалить и там уже до трассы и можно домой.
Но, блин, проклятый циклон уселся своей тушей на хребет Конжака и не давал пройти. Можно, конечно, обойти массив. И выйти как раз на поселок Кытлым, откуда уже добраться до Краснотурьинска, а оттуда уже до Серова, а там уже и поезда поездят. Но на такой бросок потребуется минимум четыре дня по дикой, буреломистой тайге. В лучшем случае — четыре. А продукты уже того... К концу подходят. Не! На пару дней есть, конечно. Еще и НЗ. Не смертельно. Но два дня или четыре, есть разница? То-то же… И четыре ли? Заковыряешься с тропежкой и тю-тю…Пара-тройка дней на голодный желудок! А это уже совсем не сахар!.
Вот попробуйте Аньку с Анжелкой заставить сало в офисе есть? Хрен там. Фигура, все дела. А тут лопают за милую душу. Без хлеба.
Это как? А вот так. Кашу мигом умяли, а дальше – «кофе-брейк»! Берется кусок сала. И жуется. После него в рот закидывается горсть сухарей. Нет. Не «клинских». Самодельно дома приготовленных. В духовке. Обильно политых подсолнечным маслом. После этого глоток-другой сладчайшего кофе. Посмаковать. И снова по кругу...Сало на холоде естся, как мороженое!
Так вот... Весь коллектив дружно вздохнул. Все было обсуждено еще вчера. «Ждем до утра. Вне зависимости от погоды делаем бросок через перевал. Вдруг, повезет?»
Не повезло.
Петрович вышел из избушки. Серые тучи медленно ползли на восток, не замечая под собой ни горы, ни тайгу, ни людей.
Из этого серого неба, медленно кружась, падал хлопьями снег.
-Немзик!
-Га?
-Сперва первым пойдешь. – И уже всем, - потом Анжелка, Я, Макарыч, Анька, Хвост. Тропим по пятьдесят шагов. Петька тропежку пропускает. И не растягиваться. Если кто начнет отставать, или задержаться надо – тормозите группу. В такую погоду потеряться - смерть
Летом бы тут идти... На все про все — часа три бы хватило. С флагом и барабанами. Но это летом.
Зимой время в тайге по-другому течет.
Каждый шаг дается первому — торпящему — очень тяжело.
Перед тобой целина снега. Если сойти с лыж — провалишься по пояс. Это как минимум. Лыжни нет. Под снегом — стволы упавших деревьев, камни, ямы. Но это всё засыпано. А вот подлесок местами доходит до верха снега. И не видно его, зацепишься креплением – замучаешься отцепляться. Вверх лыжу не выдернешь, снег не пускает. Идешь, расталкиваешь почти полуметровой толщины «одеяло». Сзади колея, будто плугом прошлись. И отвалы сантиметров по двадцать с двух сторон. Тяжело. Даже «Бескида», широкие туристские лыжи, не спасают. Полсотни шагов, и темп падает. Приходится меняться. Шаг в сторону, пропустил группу и встал последним. Еще двести шагов и ты опять первый. Макарыча от тропежки освободили. Он самый слабый и неопытный — это вообще его второй поход. Первый раз с коллективом он ходил летом прошлого года по пещерам Крыма. Регулярно отставал от группы, за что и был прозван Братцем Черепашкой. А главное, в первый же день растянул ногу в паху, даже не заметил, когда... С растяжением не потропишь особо, темп не выдержишь, да и усугубить можно.
Первые четыре перехода прошли без особых приключений.
Шли себе и шли.
Только Хвост, меняясь, удивленно оглядывался, наблюдая, как заваливает лыжню прямо на глазах.
В конце концов, вышли к границе леса, гудевшей ветками под усилившимся ветром. На склонах отрогов снег не удерживался — сдувало.
Сняли лыжи. Перекурили. Не все. Только Петрович с Немзиком. Остальные как-то без этого обходились всю жизнь.
-Ветер, блин... - матюгнулся Хвост, разглядывая черное месиво, закрывшее перевал.
-А может через Провал пойдем? - высказался тяжело дышавший Макарыч.
Петрович только покосился на него, дымя «Беломором» и ничего ему не ответил. Просто продолжил смотреть вверх.
И на самом деле. Макарыч сморозил очередную глупость. Ну какая разница — по какому пути идти? По Воротам или по Провалу? Они сходятся наверху. На этом самом поле перевала. Более того. Ворота и короче и проще. Провал – сплошной курумник — россыпь камней, самый крупный из которых с одноэтажный дом. Ледник когда-то прошелся, наворотил. По камням карабкаться надо. С рюкзаком и лыжами на прицепе – то еще удовольствие.
Привязали к поясу лыжи, пусть сзади телепаются, в рюкзаки и вперед, марш-бросок через перевал. Находимся в зоне видимости. И не растягиваться. Хвост, замыкающим, всегда видишь первого. Понял?
-Не первый раз замужем, - хмыкнул тот в ответ.
Петрович уже встал, чтобы одеть рюкзак, но передумал. Этот поход - не первая его ошибка. Первую он совершил, когда занялся туризмом.
И не последняя, конечно.
Но сейчас одной ошибки можно избежать.
-Анька! По перекусу каждому!
Завхоз группы достала из верхнего клапана полиэтиленовый пакет с шоколадной колбасой. Готовили они его сами. Не по классическому рецепту.
Сливочное масло. Много сливочного масла. Еще больше сливочного масла. Перемешивается с какао, сахаром и сухим молоком. Добавляются изюм, мелко покрошенная курага, грецкий и прочие орехи. Один кусок — весь день как электровеник. Это если дома. Если в зимних горах Северного Урала — на час хватит топлива. А потом включится обычная колбаса. Ее тоже сейчас поедим. Главное — проскочить перевал. А там хоть трава не расти. Потому как цивилизация и магазины. Вернее, один магазин. Да и пофигу, одного хватит. Лишь бы был.
-Ну, что? По спиногрызам? - улыбнулся Петрович.
Туристы, помогая друг другу, закинули рюкзаки на плечи и зашагали к перевалу.
Если первое время идти было нормально — только бахилы иногда скользили по обледенелым камням — то...
Когда они вышли на плато в лицо ударил ветер. И не только в лицо. Он бил сверху, снизу — отовсюду. Каждый шаг давался невероятным усилием. Иногда им казалось, что они пытаются пройти сквозь бетонную стену. Шаг? Да что там шаг! Дышать было невозможно! Обледенелый воздух со скоростью экспресса падал на плато Иовских Ворот откуда-то с вершины Конжака. Он сбивал с ног, пробивал насквозь штормовки, пытался сорвать с головы капюшоны. Снег пулями бил в лица. Больно, до синяков, несмотря на маски. Лыжи, волочащиеся сзади на репшнурах, временами взлетали в воздух. Шли, наклонившись вперед под острым углом, всем весом опираясь на палки. Время от времени кто-то падал, подскальзываясь на камнях. Встать сам упавший не мог, потеряешь равновесие и унесет в сторону Провала, к гибельным скалам обрыва. Потому ждал, когда к нему подберуться товарищи и помогут подняться. Они подбирались и поднимали.
Стоило чуть расслабить руку — лыжная палка поднималась и болталась параллельно земле.
Последние метры они уже почти ползли. Ползли, не замечая этого, им казалось, что они довольно ходко идут. Через запотевшие очки ничего не было видно, обледеневшие дыхала масок уже не пропускали воздух.
Стена мороза. Стена ветра. Стена снега.
Но у этих стен были границы.
И они прошли через всё.
Все так же падал снег. Такой же пеленой он прятал все под собой. Но это уже была южная сторона перевала.
Петрович содрал маску, потом наросшие от дыхания сосульки на усах и бороде. Посмотрел на часы. Пять сотен метров они прошли за три часа. А казалось, шли сутки. Или двое. Самое страшное позади.
Осталось десять километров до трассы. Всего и целых. Часа четыре работы, может пять. Финиш будет в темноте. Но вниз не вверх. И не по такому ветру.
Так что, считай, что до дома. Жить — будем. Ибо...
-Так! Пуховки одели! Макарыч! Спирт у тебя?
-Ааа... хаа...
-Доставай...по двадцать грамм!
В небольшой лощине шестеро туристов по кругу пустили свою единственную фляжку со спиртом.
Он, конечно, знали, что спирт на морозе пить нельзя. Тем более, еще работать и работать. Но надо было встряхнуться, сбросить напряжение, не столько физическое, сколько моральное. И потому двадцать грамм можно. Больше – нельзя. Заодно, допили чай из термосов..
-Командир! Ничего ветерок был! Метров сорок, не меньше! У меня рукавицу сдуло! - хрипло засмеялся Макарыч.
-Метров двадцать пять. Да какая разница! Проехали.... Как сдуло?
-Оторвало резинку и унесло. Хорошо, бивачные были в кармане....
-Ага... Хорошо... У него сдуло и мне по морде. Так шибануло, думал сейчас в Провал улечу к херям, - ругнулся Хвост.- Еле устоял
-Не матерись, Мить... - устало попросил Немзик. -Тут дамы все-таки
-...ля... Это ...здец какой-то, - одновременно с Немзиком сказала Анжелка.
А потом они заржали. Как могут ржать люди, только что победившие самих себя и саму смерть.
-Харе балдеть! Все целы? — отсмеявшись, сказал командир. - Что там у нас жипиэс показывает?
-Момент, - откликнулась Аня, радист и медик по совместительству. Потом закопошилась в нагрудном кармане пуховика.
-Не... Ноль эмоций... Не работает. Погода, что ли?
-Ты ее включила? - поинтересовался Петрович.
-Ой... Сейчас! - Аня, укутанная в пуховик так, что казалась колобком на лыжах, лихорадочно затыкала указательным пальцем по маленькому приборчику. - Фиг! Не включается. Перемерзла, что ли?
-Ладно, внизу разберемся. Чапаем вниз!
Спуск в горах по тайге и на лыжах — занятие не для слабонервных. Таежный склон – не горнолыжная трасса. Никаких лихих катаний и картинных поворотов. Никаких прямых спусков. Медленное и нудное скатывание серпантином. Встал боком к склону и едешь потихонечку почти перпендикулярно нужному направлению. Под снегом и бурелом может быть, и камни. Их не видно. На маленькой скорости упрешься и остановишься. На большой – сломаешь. И дай бог, чтобы лыжу. Самые поганые места приходится, вообще, проходить лесенкой. К счастью, нечасто, иначе до низу пришлось бы пару суток добираться.
-Макарыч! У тебя щека белая! Разотри немедленно!
Братец Черепашка немедленно остановился, зачерпнул горсть снега и стал растирать правую щеку.
-Идиот! Снегом не три! Раздерешь кожу! Голой рукой!
А кожа ничего не чувствовала. Явно обморозился. Ладно... Вроде отогрел. Одень маску. Внизу смажем, сейчас бесполезно. Да и останавливаться нельзя. До темноты всего ничего осталось.
-Смотрите, какой гигант! - остановилась Анжелка, запрокинув голову так, что капюшон свалился.
Она пыталась разглядеть верхушку огромного кедра, спрятавшуюся в кружащемся танце снега.
-Идем, Анжел, идем! - поторопил ее Петрович.
Отошли они метров на пятнадцать. И мир, и без того ослепительно белый, вдруг сияюще вспыхнул. Туристы оторопели на мгновение. И тут же давящую тишину с треском разорвал удар грома. Зимняя гроза. Невероятно редкое и уникальное событие. Издалека им красиво любоваться. А вот когда молния ударяет прямо в тот самый кедр, возле которого ты только что стоял...
Вверху что-то захрустело, заскрипело, застонало. Молочное небо окрасилось оранжевым пятном.
-Бегом! Бегом! Бегом! - закричал Петрович и туристы, наплевав на технику безопасности, рванули вниз.
Петька Макаров из всех сил толкнулся палками и побежал. Именно побежал, наплевав на боль в паху и высоко поднимая ноги. Сила земного притяжения помогла ему. В какой-то момент Петька вдруг осознал, что он не бежит, а уже несется по склону. Прямо в густую заросль молодых елочек. Он попытался повернуть и это ему почти удалось. Но скорость была уже так велика, что на повороте он не удержался и свалился, а затем покатился вниз. Раздался хруст сломанной лыжи, а потом он рухнул куда-то.
Рухнул удачно. Головой не ударился. Ничего не сломал. Просто приземлился мордой вниз. Сверху придавил рюкзак. Ноги были переплетены и задраны вверх — лыжи воткнулись в снег.
«Точно. Братец Черепашка и есть!» - устало подумал Макарыч. Потом стал выкарабкиваться. А это дело не простое. Это тебе не встал и пошел.
Сначала надо снять рюкзак. Петька снял лыжные палки. Потом кое-как расстегнул поясной ремень. Затем повернулся на бок. Вытащил из лямок руки. Тот еще аттракцион. Затем полулежа забрался на сам рюкзак. Снял лыжи. После этого уже вытер липкий пот, едко заливавший глаза.
И что там с лыжами? Ага. Левая цела. Правая же... Черт его знает как так получилось, но у нее была оторвана задняя половина. Сразу после крепления. Недалече и обломок воткнулся в снег как копье.
-Эээй! - заорал Петька. - Ээээй!
Никто не отвечал.
Овраг, в который он свалился, заглушал звуки. Метра два глубиной, и вместо неба густая темно-синяя хвоя.
-ЭЭЭЭЭЙ!
Где-то хлопнул очередной сугроб, свалившийся с елки.
Кое-как Петька встал и побрел к обломку. Снега на дне оврага было немного. Всего по колено.
Теперь надо принайтовать обломок к лыжине. На этот случай у Петьки была изолента. Не потому, что он запасливый такой, а потому, что был назначен ремонтником группы. То есть тащил с собой ремнабор — кусачки, иголки и прочие гвозди с шурупами. Были и алюминивые накладки для ремонта лыж. Но, честно говоря, Петька решил не возится с шурупами на холоде. Изолентового варианта должно было хватить до трассы Кытлым-Карпинск. А там... А там уже и хрен с ними, с лыжами.
Петька схватил обломок, вытащил его, и побрел по своим же следам обратно к рюкзаку. Внезапно, совершенно не задумавшись зачем и почему он это делает, ударил обломком по круглому снежному холмику.
И закричал. Потому как холмиком оказалась голова человека.
От неожиданности Макарыч снова упал. Потом уставился на мертвое лицо. Глаза мертвеца были закрыты. Кожа была страшно бледной. Но черты лица были спокойны. Казалось, что мертвец даже улыбается.
Непрестанно оглядываясь на труп, Петька пополз к своему рюкзаку.
«Быстрее! Мамочки мои! Быстрее! Ноги в лыжи и вниз, вниз, вниз!» Изолентовый вариант не получался. Петька просто не знал, что он и не мог получиться, а тут еще и руки дрожали неимоверно.
В конце концов, плюнув на длину лыжи, он достал ремнабор, переставил крепление на середину переднего обломка и, напялив на себя то, что получилось, кое-как подняв рюкзачину, побрел вниз. Какой-то животный страх подстегивал его, но он сдерживался и старался больше не спешить. За спиной глухо упал очередной сугроб. Турист еле-еле удержался, чтобы не заорать и не побежать. Ему вдруг показалось, что улыбающийся мертвец сейчас встанет и пойдет за ним. Взгляд его внезапно зацепился за...
Из снега торчала заледенелая человеческая рука. А вот там еще одна. А тут валенок.
Внезапно, Петька понял, что он идет по трупам. Что их тут десятки. Разум отчаянно пытался отключиться, но почему-то у него это не получалось.
Тогда Макарыч запел что-то невнятное.
Вниз, вниз, вниз!
Тут никак не промахнуться. Дорога идет перпендикулярно склонам Конжаковского массива. Где бы ты не спускался — все равно выйдешь на нее. Главное, чтобы это дело сделать побыстрее.
В какой-то момент Петька остановился. Сколько он прошагал на адреналине? Он не помнил. А остановился потому, что в какой-то момент осознал. Деревьев вокруг нет. И стемнело как-то внезапно. То есть чуть-чуть видно. Но именно чуть-чуть. Кончики лыж видно. А далее черно-белая карусель.
Внезапно закружилась голова и резко затошнило.
Снежанка!
Попробуйте выйти зимой в чистое-чистое поле. В такой день, когда валит снег. Попробуйте немного пройти по этому полю, когда небо и земля смешиваются в сумасшедшем танце снега. Вестибюлярный аппарат через несколько минут просто потеряет ориентиры. Тошнота, рвота и неконтролируемая паника. Вот что такое снежанка. Единственное лечение от нее — яркий, возвращающий реальность на привычное место, ориентир — оранжевый рюкзак впереди идущего товарища, ярко-красная куртка идущего позади, желтая точка огонька где-то там на горизонте, между где-то и когда-то.
Огонька... Огонька? Огонек!
Мерцающая желтая точка в сумрачной мгле североуральской ночи — это всегда спасение.
Главное, добраться до нее.
Петька не думал о том, кто там у костра. Он просто пер и пер, сквозь ветер, снег и мглу. И напевал свою любимую молитву:
-Ничего, ничего, ничего... Пуля, сабля, штыки все равно... А ты любимая, а ты дождись меня и я при...
-Стой! Стрелять буду!
Голос раздался отовсюду, кажется.
-А? - глупо спросил Снежную Мглу Макарыч.
-Бэ, - передразнила Мгла его. - Руки! Руки к небу!
Где тут небо было, Петька не знал, но, на всякий случай, поднял руки вверх.
Кто-то подошел со спины.
-Мешок снымай свой. Ух, тяжеленький! Чего несешь?
-Это... А вы кто?
Вместо ответа туристу больно ткнули чем-то между лопаток.
Затем связали руки. Обыскали сноровисто. Вытащили из кармана перочинный ножик. Уложили на какие-то доски мордой вниз. Потом куда-то потащили.
-Совсем уже охренели... - сказал басовито один.
-Да ничего не говори! - второй ответил хрипло.
-Это который уже за сегодня?
-Пока третий.
-Вот ТАМ рады будут!
-Угу. Беспокойный день.
-Одно понять не могу. Чего они так одеты странно?
-А хрен их поймешь...
«Странно, странно... Ничего странного!» - вяло подумал Петька - «Туристов, что ли, не видели, не в пиджаке же мне в поход идти. Чего тут странного?»
Куда его волокли на деревянных санях — Макарыч понятия не имел. Видел перед собой только мелькающие пятки белых валенок.
Скрип, скрип. Скрип, скрип. Скрип, скрип. Тащивший Петьку чуть прихрамывал на правую ногу.
В конце концов, доскрипел до... До чего?
-Вставай, чучело! - второй, несший Пашкин рюкзак, незлобно пнул туриста в бок. Тот с трудом приподнялся — тело затекло в такой неудобной позе. Да еще со стянутыми обледенелой веревкой руками за спиной.
-Шагай теперь, - Петька оглянулся на басовитый голос. Разглядеть в тьме, расчерченной метелью, он смог только два белых силуэта без лиц.
-К-куда шаг-гать? - стуча зубами ответил турист.
-Замерз? -участливо спросил Хриплый. - Ну ничего. Сейчас согреешься туда шагай!
И показал направление какой-то палкой.
Пашка проследил за направлением и ничего не понял. Темнота и есть темнота. Куда идти-то?
И тут его снова подопнули. Он машинально сделал пару шагов и провалился в какую-то яму, свалившись на дощатый пол.
Затем что-то скрипнуло, хлопнуло, щелкнуло и стало еще темнее. Хотя, казалось куда уже?
Петька сел, массируя запястья и матюгнулся от боли.
-Макарыч? Ты? - внезапно раздался чей-то голос. Знакомый голос. Очень знакомый.
-Петрович! - обрадованно подскочил Петька и ударился головой о потолок.
-Осторожнее, - буркнул еще один знакомец. Андрюха Немзоров.
-Мы где? Чего происходит-то? Это кто такие, вообще? - заволновался Макарыч.
-Не больше твоего знаю, - опять буркнул Петрович. - Одно ясно — не на Лазурном берегу.
-А остальные где?
-Не. Зна. Ю. - по слогам ответил командир.
-Слушайте, я там такое видел! - и Петька рассказал об овраге с мертвецами.
-Мля... Вляпались... - мрачно и гнусаво резюмировал Немзик после сбивчивого рассказа. - Это кто такие? На мансей не похожи. Урки, что ли? Тоже не похоже... Очень уж они меня профессионально уложили. Я одного только успел свалить. Как вмазали мне в харю чем-то... Кажись, нос сломали.
-А манси тут причем? - не понял Макарыч.
-Их места тут, - ответил Петрович. - Помнишь, Семичеловечью брали? Легенда ходит, что там семь охотников-манси погибли. Злой дух их уволок и сожрал. А души их обернулись в семь скал. Вот манси каждый год и должны принести в жертву семь человек. Чтобы умилостивить духа гор. А когда он насытится — скалы снова людьми станут.
-А что раньше молчал? - спросил Немзик.
-Девчонок пугать не хотел...
Петьку передернуло. Сидеть в темноте, ждать неизвестно чего и выслушивать такие истории...
-А тепло тут... - попытался он перевести тему разговора.
-Тут печка есть. Задней стенкой сюда. А топят из другой комнаты. Или камеры. Двигайся сюда, чего у входа сидишь?
Петька пополз на голос командира. У них и впрямь было теплее. Можно было даже пуховик расстегнуть. В железной печке трещали дрова. Смутно были слышны чьи-то голоса. Жаль, слов не разобрать было.
-Эх... Света бы... - вздохнул Немзик.
-Угу. И Свету бы. На троих бы расписали, ага, - мрачно ответил Петрович.
Петька хлопнул себя по лбу. Он вдруг вспомнил, что во внутреннем кармане пуховика у него был спрятан огарок свечи и несколько спичек, запаянных в полиэтилен.
-Момент... Оп-па! Да будет свет!
Маленький огонечек тускло осветил помещение.
Дощатые стены. Низкий, тоже дощатый потолок. Кривоватая дверь. Сквозь щель между ней и порогом намело небольшой сугробчик.
-Немзик! Ну у тебя и рожа!
Рожа была и впрямь, что надо для кунсткамеры или музея ужасов. Распухший нос, фингал в половину левой щеки, кровавые потеки по всему щетинистому подбородку, заплывший левый же глаз.
Вместо ответа тот только шмыгнул кровавой соплей.
-Тихо! Туши свет! Идет кто-то!
За дверью послышался скрип шагов. Петька еле успел задуть свечу.
Дверь открылась:
-Э! Клоуны! Держи пополнение!
На фоне дверного проема мелькнули два силуэта.
-Мама! - взвизгнул один из них.
Ага... Вот и девчонки появились. Не было только Хвоста. А так — вся команда в сборе.
Басовитый, а это был именно он, насмешливо сказал:
-Свечка на полке по-над печуркой. Спички тамака же. Жгитя скока влезет. Вас тута сколь шарахается? Исчо будут, не?
-Еще один должен быть, - буркнул Петрович.
-Агась. Ну скоро прибудет. Тута мышь не проскочит, не то что человек какой...
И дверь снова закрылась.
-Девчонки! Вы как? - шепотом спросил Макарыч.
Анжелка нервно засмеялась:
-Рюкзак отобрали. Да облапали всю. Это кто такие?
Вместо ответа мужики только вздохнули. Петрович снова зажег свечу.
-Андрюшка! - ахнула Аня. - Тебя били?
-Нет, это я с пнем поцеловался...
Анька подскочила и, традиционно ударившись о потолок, заколотила в дверь:
-Аптечку мою принесите! Тут раненый!
-Цыц, лярва! - лениво ответил ей невидимый голос. - Может тебе еще врача подать? Своим не хватает, еще на вас тратить...
-Тьфу! - смачно харкнула Анька на дверь.
В ответ только коротко хекнули и замолчали.
-Может, это вояки какие? - сказал Макарыч.
-Может, - согласился Петрович. - Только не вояки, а вэвэшники.
-Кто? - не поняла Анжелка.
-Козлы-вевешники. Внутренние войска. Небось, зэчары какие сбежали. Вот район и оцепили. А мы в это оцепление и вляпались. Утром разберутся и отпустят.
-Уроды... - буркнул Немзик и осторожно потрогал нос.
-Кто?
-Да все они...
-Ааа...
Потом девчонки перебрались к теплой стороне погреба. Или землянки? Команда расстелила штормовки на полу. Укрылась поларами, улегшись на пол и тесно прижавшись друг к другу. В центре, между Анькой и Анжелкой лег Петька, как самый младший. По краям — Петрович и Немзик. Никакой эротики. Просто таков закон — мужчина отдает тепло женщине. А женщина мужчине. Так элементарно теплее.
От тепла разморило, слипались глаза. Макарыч уже засыпал, мучаясь от того, что он не мучается по Хвосту.
И тут снова дверь распахнулась. Вместе с порцией морозного воздуха в погреб втолкнули Хвостанцева.
-Ну вот. Вся команда в сборе.
-Фу... Слава Богу! - сел на пол Митька. - А это кто такие?
Немзик засмеялся:
-Еще один! Хвост, мы понятия не имеем, что происходит!
-Ну у тебя и шнобель! Били, что ли?
-Да иди ты! - отмахнулся Немзик.
-Мить! Укладывайся. Утро вечера мудренее. Завтра все узнаем.
-А пожрать нет чего? - почесал лохматую, давно немытую голову Хвост.
-У меня немного сухарей есть, - ответил ему Макарыч. - Вот!
И достал из кармана заначный мешок с аж двумя горстями сухарей. И не только сухарей. Еще орехов немного. И несколько конфет. И кусок колбасы. А смеялись-то над ним как! То, что он не доедал из порции, тщательно прятал в заначку. Запасал в нем все, что можно было запасти. Хомяком дразнились! Правда. Последние дни в заначку он добавлял все меньше и меньше. И все больше и больше на переходах вытаскивал по кусочку и с наслаждением грыз сухарики с орешками. Поэтому и получилось — лишь две горсти еды. Всё вперемешку. Да по фиг.
И не было в тот момент еды вкуснее, чем эти замусоленные кусочки сухого хлеба.
-Эй! Ханурики! Каша вот вам! - снова распахнулась дверь.
-Дверь закрывай, - рыкнул в ответ Немзик.
-Поговори мне еще. Выведу во двор да стрельну. Жрите фрицы, пока командир добрый!
И ушел.
В большом котелке аппетитно дымилась гречневая каша с тушенкой. Поверх каши лежали крупно нарезанные на четвертинки луковицы, и толстые куски хлеба. С краю котла в кашу воткнулись шесть ложек.
-Вот это другой коленкор! - обрадовался Хвост.
И туристы, обжигаясь, начали шамать аппетитную кашу, хрустя луковицами.
Ложки после пятой Петрович вдруг замер и спросил сам себя:
-А почему он фрицами-то нас назвал?
-Да мне хоть папуасами, - отмахнулся Хвост. - Лишь бы кормили.
Пятилитровый котел умяли минут за пятнадцать. Весь. Даже стенки вытерли хлебом.
Девчонки, причем, не отстали от остальных.
-Эй! Волкодав! А чай будет? - крикнул в потолок Митька Хвостанцев. Подождал минуту. Опять крикнул:
-Эй! Оглох, что ли?
-Не ори. А то стрельну, - миролюбиво ответил голос. - Чаю не будет.
-Не будет вам чаю.
-А чего?
-А тогось. Сцать начнете бегать кажные пять минут. Обойдетеся. Еще до ветру я вас не водил. Приказа нетути, потому вона в угол сцыте. Сами потом помоете за собой. Ежежли в расход не пустят на месте
Отредактировано ВВГ (10-03-2011 10:52:31)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
