И действительно: как ни спешил, а когда он влетел в казарму, из дверей столовой навстречу ему валил поужинавший народ. Гаор уже шагом – опоздал так опоздал, чего уж тут – вошёл в спальню. Чёрт, есть хочется... до головокружения. Покурить, что ли? Вроде у него оставалось.
Он вешал в шкаф комбинезон, когда за его спиной тоненький голосок сказал:
– А тебя Старшая по кухне зовёт.
Гаор резко обернулся и увидел мальчишку. Черноволосого, остроносого, с синим кружком на розовом от ещё не прошедшего воспаления лбу, в распахнутый до середины груди ворот тёмно-серой расхожей рубашки виден детский ошейник. Глядя на Гаора прямо, но опасливо, мальчишка зачастил:
– А ещё Медицина тебе велела к ней зайти. А я Вьюнок, меня тебе служить приставили, потому как ты хоть и купленный, а личный, и тебе прислуга и услада положена.
Прислуга, услада... Гаор перевёл дыхание, чтобы не сорваться на безвинного, если по большому счёту, мальца, и сказал:
– К Медицине я после Старшей зайду. Спасибо, что сказал, а в остальном брысь и чтоб я тебя не видел. Я не безрукий и ни прислуга, ни услада твоя мне на хрен не нужны. Понял?
– Ага, – кивнул Вьюнок. – А что постирать ты мне дашь, или я сам из шкафа возьму?
– Сгинь! – рявкнул Гаор так, что вздрогнули соседи по спальне, вроде бы занятые своими делами, а Вьюнок вылетел в коридор.
Гаор выругался ему вслед длинным капральским загибом, переобулся и побежал в столовую. Раз Старшая по кухне зовёт, то опаздывать никак нельзя.
Дверь столовой была закрыта, и Гаор аккуратно постучал. Одна из девчонок-подавальщиц приоткрыла дверь и впустила его. Оказалось, надо проверить и наладить большую электропечь. Почему позвали его, а не кого-то из электриков, которых в «Орлином Гнезде» была большая бригада и парни всё толковые и знающие, Гаор понял, только обнаружив рядом с собой тарелку с бутербродами и кружку с горячим сладким чаем, которые ему незаметно подставили под левую руку, чтобы он мог есть и работать одновременно. Поломка была пустяковой. У него даже зашевелилась мысль, что её нарочно сделали, чтобы покормить его в обход и нарушение всех правил. Закончив работу и опустошив тарелку и кружку, Гаор громко сказал, что всё в порядке.
– Иди отдыхай, – кивнула ему Старшая.
Гаор молча поклонился ей и вышел.
Теперь в амбулаторию. Стукнув костяшками пальцев по косяку двери, Гаор вошёл. Первушка в своём неизменном белом подкрахмаленном халате кивнула ему.
– Вернулся, значит. Давай, раздевайся, посмотрю тебя.
– И что думаешь найти? – спросил Гаор, складывая рубашку на табурет.
– Всё снимай. А найти... – она пренебрежительно повела плечом, – ты в аренде был, мог и вшей, и чесотку подцепить. Да мало что. Это у нас за порядком следят, а там-то... мылся часто?
– Каждый вечер, – честно ответил Гаор, твёрдо держась версии, что обе недели провёл в доме Венна.
– Ври больше, – фыркнула Первушка, осматривая и ощупывая его.
– Это ты с чего взяла, что я вру? – спокойно поинтересовался Гаор.
– Тебя током били, и сильно, – так же спокойно ответила Первушка, – вон ожогов сколько. После такого ты с неделю должен был в лёжку валяться, и ни пить, ни мыться тебе не давали. А то бы, – она усмехнулась, – не вернулся.
Такого Гаор не ждал и растерялся. А Первушка, насмешливо улыбаясь, продолжила:
– Ну, Дамхарец, так что с тобой там, в аренде твоей, ещё делали? Или ты не придумал, что врать? Фрегор знает, что ты под током побывал?
Гаор пожал плечами.
– Он меня ни о чём не спрашивал, – осторожно ответил он.
Первушка кивнула.
– Ну ладно, это, может, и сошло. А ещё что было? Остригли тебя чего?
Гаор угрюмо молчал. Первушка понимающе кивнула.
– Руки покажи. С руками у тебя что?
И сама, не дожидаясь его ответа, взяла его за правую руку, осмотрела уже почти нормальную по цвету и размеру кисть, провела пальцем по оставшейся на запястье борозде. Потом так же осмотрела левую.
– Сколько в наручниках был? Неделю? Две? За что?
– Не твоё дело, – разжал Гаор губы.
– Руки спереди или сзади сковали? Ну-ка, давай я плечи тебе посмотрю.
Она сильно, со знанием дела ощупала ему плечи.
– Не выворачивали. Уже хорошо. Ещё где у тебя что лечено да не залечено? Ну же, Дамхарец, чего молчишь?
Гаор вздохнул и твёрдо посмотрел ей в глаза.
– Помнишь, ты сама сказала мне: не лезь, целее будешь. Помнишь? Ну, так я тебе сейчас это же скажу. Не лезь.
Первушка ответила ему таким же твёрдым взглядом.
– По краю ходишь, Дамхарец. Я всякого повидала. Не категорией, жизнью рискуешь. Думаешь, твой тебя защитит? Он сам... похоже, вот-вот...
Она оборвала фразу, но Гаор ни о чём её не спросил. Они постояли, молча глядя друг на друга.
– Ладно, – тряхнула головой Первушка. – Сейчас, смажу тебе. Чтоб заживало быстрее. А Вьюнка ты не гони. Его Сам к тебе приставил. Вместо Снежки твоей.
– Обойдусь без прислуги, – нехотя сказал Гаор.
– Обходись, – кивнула Первушка, смазывая ему ожоги на груди и животе серой мгновенно впитывавшейся мазью. – Только сначала подумай, стоит ли из-за Вьюнка тебе с Самим сцепляться.
Гаор понимал, что она права, но упрямо повторил.
– Обойдусь.
Первушка убрала тюбик в шкафчик с лекарствами и достала склянку с уже знакомой ему микстурой.
– Вот, выпей, чтоб спал и других криком не будил.
– А что? – Гаор взял у неё мензурку. – Кричал я?
– А было из-за чего? – ответила ему ехидным вопросом Первушка. – Пей давай.
Он послушно выпил горькую, но странно-приятную жидкость и стал одеваться.
– Ну, так где у тебя ещё что? – спросила Первушка, когда он уже застёгивал рубашку.
– Нигде, – буркнул Гаор. – Всё, спасибо, я пошёл. Мне ещё форму гладить.
– Чего-то ты прячешь, – задумчиво сказала Первушка, – что-то у тебя там ещё было. Ладно, не хочешь говорить, не надо. Я всё равно найду.
– Где? – не выдержал Гаор. – В задницу ко мне залезешь, что ли?!
– Ах, вот оно что! – даже ахнула Первушка. – Так тебя оприходовать хотели, а ты не дался, дурак лохматый. За это и в наручники, и под ток угодил. Ну, дурак, ну, дикарь, чего вы все так боитесь этого, обычное же дело.
– Заткнись! – крикнул шёпотом Гаор, чувствуя, что теряет самообладание.
Она усмехнулась и повторила уже другим, по-настоящему участливым тоном.
– Ну, дурак, ну, дикарь. Ладно, иди. Всё понятно с тобой.
Гаор вышел, из последних сил удержавшись от хлопка дверью. Вот сволочь-баба, ведь размотала его. Теперь пойдёт звон. И что тогда?
А... стоп, она что сказала? Что его хотели оприходовать, а он не дался. Всё, вот этого и держаться. Не дался, не взяли его.

Отредактировано Зубатка (29-01-2011 19:18:21)