- Вадим Фёдорович, - начал генерал, как только карета тронулась, - то, что вы продемонстрировали, действительно представляет для армии огромный интерес. Но почему вы не хотите продолжать свою работу в Академии?
- Видите ли, ваше...
- Михаил Богданович, - прервал меня министр, - мы ведь теперь не в компании моих подчинённых. Итак?
- Понимаете, Михаил Богданович, я бы не беспокоился, в случае, если речь шла только о моих чисто научных изысканиях. Но работы имеют, согласитесь, стратегическое значение. А человек слаб. А человек умный, зачастую недоволен своим жалованием. Да и неумный тоже. Разве не так?
- Увы. Так. И что же?
- А то, что хоть у меня нет ни малейших подозрений на предмет моих коллег по научной работе, но я не стал бы ручаться, что никому из них никогда не придёт в голову мысль передать основные идеи моих разработок представителям страны, которая может оказаться в будущем нашим врагом.
Барклай услышал меня и задумался. Надо добивать. Чёрт! Как верно и хлёстко высказался в своё время Юлиан Семёнов устами "папаши Мюллера": "Знают двое - знает свинья".
- Михаил Богданович, поймите: я должен отчитываться о своей работе чуть ли не ежедневно. А значит получение столь нужных для войск веществ, можно проводить только в "дополнительное время". А где я его возьму? К тому же...
- Подождите, - прервал меня Барклай, - Если Военное Министерство пришлёт приказ не контролировать ваши работы...
- Вы подпишете мне смертный приговор. В лучшем случае. Я бы, на месте заинтересовавшихся разработками посольств ныне дружественных государств, меня бы просто выкрал. Ну то есть: по башке чем-нибудь тяжёлым в тёмном переулке, связать и доставить в соответствующее посольство.