Правда, признался честно, Андрей жалел  том, что вышел из строя, когда велели сделать шаг вперед тем, кто умеет водить машину.
– Я, понимаешь, должен хотя бы одного фашиста своими руками придушить! За батю! Понимаешь ты это или нет? – и протягивал к моему горлу руки, перепачканные мазутом.
Невольно подавшись назад, я согласно закивал головой. Что же тут непонятного! Парень – здоровый, в плечах его, двое, таких как я, поместятся и еще пол Витьки в придачу! Думаю, если попадется ему немец под горячую руку, ох, не позавидуешь тому фрицу. Ей Богу, придушит, прямо-таки голыми руками!
Витька тоже расчувствовался, и решил немного успокоить нового товарища:
– Ты, это самое. Ты, Андрюха, успокойся! Мы что нибудь обязательно придумаем. Только держи себя в руках, не кипятись. Обращаться никуда не пробовал? Ну, чтобы в строевую часть тебя перевели?
– А машину куда? Держит, она меня теперь, не хуже того якоря! Ротный сказал, когда уезжал я, что Свечников, ну, это прежний ее хозяин, надолго загремел. Может, даже, в госпиталь его отправят. Язва, что ли, у него открылась или еще чего, не знаю. Знаю только, что этот аппарат, – он кивнул на полуторку, – теперь за мной закреплен. Ротный так сказал.
И грустно склонил голову. Жаль, его нам было, конечно, но мы не знали, чем тут можно помочь. Мы тут, как бы, тоже пока, на «птичьих правах». Повисла неловкая пауза, длившаяся, однако, недолго. Андрей вскинул голову и, с надеждой в голосе, поведал нам «военную тайну»:
– Хотя, слыхал я, от зампотеха нашей автороты, уж он то, врать не будет, будто бы технику нашу, будем передавать вновь прибывшим частям, а нас на переформировку отправят. В Башкирию, что ли? А может, брешут все, как думаете, ребята?
– Да кто же это знает-то, товарищ дорогой! – Витьке, парень этот, видать понравился. И Витька, по его физиономии было видно, вовсю напрягал свои мозги, чтобы придумать как, и главное чем, можем мы помочь этому простому и бесхитростному парню. – Ты, главное, не отчаивайся и не падай духом. Сейчас, сержант наш придет, он тут, больше нашего знает, с ним посоветуемся и обязательно что-нибудь придумаем. Безвыходных положений не бывает!
Пока мы так увлеченно беседовали, беготня вокруг штаба неожиданно прекратилась, и стало, как-то неправдоподобно тихо. Слышно, лишь, как в бездонной небесной синеве гудит что-то. Вроде бы самолет. Будто комар надоедливый звенит над ухом, а где он, не видно. Но на нервы действует, однако. Вот и сейчас, когда все вокруг тревожно затихло, я, почему-то вполголоса, спросил у шофера:
– Эй, браток! Это что за звук? Слышишь? – и я, глядя Андрею в глаза, ткнул пальцем в небо.
Тот, хотел было ответить, но его упредил вездесущий Витька. Он удивленно вытаращил на меня свои глазищи, и поучающим тоном бывалого фронтовика, сообщил:
– Это немецкий разведчик, Коля! В простонародье именуемый «рама» или «костыль». Ясно? Мы же вчера видели уже такой, когда с кухни возвращались. Не помнишь что ли?
– Да помню, помню, – недовольно пробурчал я. – Умничать, вот только не надо. Хорошо? А то сам, только вчера узнал, а сегодня, профессора из себя строишь!
– Зря они машины у крыльца бросили, – не обращая внимания, на наш с Витькой спор, задумчиво проговорил Брыкин. – Сами же, нам, с утра  до ночи ума вставляют про бдительность и маскировку, а сами…
Звук приближался к нам и постепенно, из комариного писка, превращался в басовитый гул, становился все громче и громче. «Рама» шла, сначала, с юга на север, вдоль русла Дона. Но затем, блеснув в лучах солнца остеклением кабины, стала, снижаясь, приближаться к хутору Красноярскому. Когда она была почти над тем местом, где мы, раскрыв рты, стояли, наблюдая за ее полетом, откуда-то справа и слева от домиков, в которых находился штаб дивизии, из кустов, открыли огонь наши зенитки. Небо, под немецким самолетом-разведчиком, густо покрылось белыми облачками разрывов зенитных снарядов, но, к сожалению, никакого вреда они, «раме», не причинили.
Позади нас, из-за длинного сарая, то есть склада, где мы должны были получать оружие, затарахтел пулемет, но что-то уж очень громко как-то. Я посмотрел на шофера, а он, улыбаясь, пояснил:
– Там, за складом, тоже позиции зенитчиков! Счетверенная пулеметная установка! Ну, четыре «максима» вместе соединили. Вот жарит! Здорово, да?!
Я, неопределенно пожал плечами и тоже, почему-то улыбнулся.
– Здорово! – крикнул Витька. – А попадали, хоть раз?
– Не знаю! – так же весело, отвечал шофер Андрюха.
И, тыча пальцем в небо, добавил:
– Эту заразу, еще «ведьмой» называют. Зачем столько патронов на нее тратят? Ведь она же, точно заколдованная! Ничто ее не берет!
Как бы подтверждая его слова, «рама» стала закладывать широкий круг над хутором и даже, мне показалось, слегка снизилась, словно издеваясь над зенитчиками, а затем, снова пошла вверх, набирая высоту. Как раз, в этот самый момент, от самолета отделилось несколько черных точек и они, с леденящим душу свистом, помчались к земле. Было такое чувство, что все они летят именно в меня. По спине пробежали мурашки и ноги сами по себе, слегка согнулись в коленях.
« – Ну, вот, кажись и все! Отвоевались!», – промелькнуло печально в мозгу.
– Мать! Мать! Мать! – запричитал водила и крикнул нам: – За мной, ребята! Он, гад, бомбы кинул! За мной, быстрее!!!

Санитары, как ни странно, тут же появились. Словно из-под земли выросли: две женщины, в военной форме, с медицинскими сумками через плечо и военврач, пожилой мужчина с небольшим чемоданчиком. Военврач приказал санинструкторам осмотреть тех двоих, что лежали на крыльце, а сам занялся осмотром раненого полковника.
Доктор сунул под нос раненому вату, смочив ее какой-то жидкостью из флакона, после чего полковник пришел в себя и попытался подняться. Но, местный Айболит, категорически пресек эту попытку:
– Не двигайтесь, Василий Степанович! Нужно немного полежать. Сейчас мы вам перевязку сделаем и в госпиталь отправим.
Семенов, тоже, начал уговаривать раненого командира:
– Товарищ полковник, послушайте доктора. Вон, у вас вся голова в крови. С такими вещами не шутят.
Василий Степанович, покрутив головой из стороны в сторону, чуть снова не потерял сознание. Крепко выругался и, не обращая внимания на замечание военврача: « – Вот, видите! Я ведь предупреждал, чтобы не двигались. Вас необходимо срочно госпитализировать!», позвал нас:
– Эй, бойцы! Помогите подняться.
Мы, с Витькой, тут же бросились на помощь, а Андрей, вспомнив про свою машину, побежал с ведром к колодцу. Полковника усадили на крыльцо, и подоспевшая медсестра принялась бинтовать ему голову. Политрук Семенов отозвал нас с Тимофеевым в сторонку и начал раздавать ценные указания:
– Ступайте сейчас же на склад, получайте все, что положено. С капитаном Тишковым я переговорил. Тимофеев, бумага у тебя? Грузитесь, как можно скорее. Как транспорта нет? – и увидев, как наш водитель поливает из ведра дымящиеся обломки полуторки, тем не менее, уверил нас. – Будет транспорт. Сейчас что-нибудь придумаем. Вопросы есть?
И тут, Витька решил замолвить словечко за нашего шофера:
– Товарищ старший политрук! Разрешите обратиться?
– Разрешаю. Чего тебе, красноармеец? Извините, фамилию вашу не запомнил.
– Красноармеец Хлебников! – напомнил ему Витька. – Тут, такое дело, товарищ старший политрук…
– Ну, не тяни кота за хвост, докладывай четко. В чем дело?
Дипломат из Витьки никудышный, адвокат – тем более, но упорства ему было ни занимать, если уж упрется, то идет до конца. Он твердо решил помочь нашему новому знакомцу, поэтому продолжил свою речь, ничуть не смутившись:
– Тут, такое дело, товарищ старший политрук. Парень этот, ну, шофер наш, он же теперь все равно без машины остался. А у него отец под Москвой погиб, в 41-м.
– К чему ты клонишь? – удивленно посмотрел на Витьку политрук. – Я что-то не пойму.
– Он к нам просится, в разведку. Нельзя ли поспособствовать как-то, товарищ старший политрук?  Очень уж парень хороший.
– А, вон ты о чем! – подобрел Семенов. – Это можно. Я сейчас с комиссаром дивизии переговорю, думаю, он поможет. Тем более, их рота, сейчас должна будет сдать технику и убыть на переформировку. Если товарищ добровольно выразил желание служить в разведке, полагаю командование, должно пойти навстречу, такому пожеланию. Как звать-то, его? Брыкин? Если у вас все, то встретимся у склада, через полчаса.
        ***
Через час, наконец-то, получили все, что нам причиталось на складе. Успели, даже, два раза перекурить возле догоревшей полуторки, дождались машину и, погрузив в нее все наше «богатство», отбыли восвояси. А «богатство», состояло из четырех пулеметов. Один «максим», трофейный МГ, и два ручных «Дегтярева».  Начальник склада отчего-то расщедрился, а может указания какие получил от вышестоящего командования, но вместо одного, выдал нам, целых два «ручника». Десятка три ящиков с патронами, три здоровенных коробки и мешок, непонятно с чем.
На вопросы, что находится в мешке, Тимофеев отшучивался, мол, много будем знать – скоро состаримся. Старший политрук снова «оккупировал» кабину, а мы снова тряслись в кузове, подпрыгивали на кочках и глотали едкую пыль. Но теперь, вместе с нами, ехал в кузове – Андрей Брыкин. Наш новый товарищ, который во время бомбежки, фактически спас нас с Витькой. Семенов успел его обрадовать, насчет перевода. Вопрос решился, на удивление, быстро и оперативно. Уж не знаю, кого там и как убеждал политрук, но к моменту отъезда, Брыкин числился уже у нас, в разведвзводе. Чему был, конечно, несказанно рад. Доволен был и Тимофеев. Подсадили к нам трех, сурового вида, бойцов. Звания под пропыленными плащ-палатками не видно, вооружены  автоматами, у всех троих вещмешки, набитые туго, под завязку. Ехали они, молча, вопросов лишних не задавали, в разговоры ни с кем не вступали. Ну и ладно, едут себе люди по своим делам, ну и пусть себе едут. Нам-то что с того? Вспомнил про брата. Куда это Андрюха так быстро умчался? Опять, наверное, к зазнобе своей поскакал. Везет же некоторым! А тут, трясись в кузове и пыль глотай!