– Товарищ майор госбезопасности! Беда!
– Возьмите себя в руки, капитан. Успокойтесь и доложите по существу. Что произошло?
ПНШ покосился на Корчинского, не решаясь докладывать при постороннем. Младший лейтенант сам понял, что он тут немного лишний и поэтому, не дожидаясь пока его «попросят», дипломатично обратился к Хандошко:
– Разрешите идти, товарищ майор?
– Ступайте, – ответил начальник особого отдела армии, – только у меня к вам просьба – далеко не уходите. Подождите в коридоре, мы постараемся и ваш вопрос решить как можно быстрее.
Лейтенант козырнул и вышел, а Хандошко вопросительно посмотрел на капитана, который никак не мог отдышаться:
– Что случилось?
– Плохи дела, товарищ майор! Вот, Владимиров правильно вопрос задал – «Куда направлялась машина?». Вернее, за чем ее на станцию посылали. Виноват. Я должен был с самого начала узнать об этом в 124-й дивизии.
– Хватит тебе! Заладил – «Беда! Виноват!». Дело говори!
– Я связался со штабом 124-й стрелковой дивизии. Комдива, полковника Белова, и начальника штаба, полковника Таварткиладзе, на месте не оказалось. Дивизии, как вы знаете, дан приказ наступать, поэтому командование на месте не сидит, занимается организацией наступления. Удалось переговорить с начальником оперативного отдела, майором Безуглым. Он узнал, у кого следует, и сообщил, что заместитель комбата 225-го отдельного саперного батальона капитан Титов, был командирован начальником инженерной службы дивизии майором Сенько на станцию Себряково...
ПНШ запнулся и вытер тыльной стороной ладони пот со лба.
– Дальше можешь не продолжать, – махнул рукой Хандошко, – и так все ясно! Я сразу понял, как только ты назвал его должность, за чем их послали на станцию. За взрывчаткой?
– Так точно, товарищ майор!
Я решил, все же, кое-что уточнить:
– Николай Потапович! Разрешите, товарищ закончит доклад? Хотелось бы узнать некоторые детали...
Хандошко, по натуре, был человеком спокойным, но когда выходил из себя, я знал – лучше его не задевать. Так же, мне было хорошо известно, что он быстро приходил в нормальное состояние, когда понимал, что подчиненные тоже «болеют за дело» и старался сообща с ними решать возникавшие проблемы.   
   – Какие тебе еще нужны детали? – грозно воззрившись на меня, вопросил майор. – Тебе, наверное, не терпится узнать когда, где и что они взорвут? Так он тебе этого не скажет, хоть он и помощник начальника штаба армии по разведке. Я прав, капитан?
ПНШ, временно потерявший дар речи, кивнул, и вытянулся перед начальником особого отдела армии, как будто это действительно была его вина.
– Так какого же черта тебе еще не ясно? – пророкотал майор, и сурово сдвинув брови, смотрел на меня, ожидая ответа.

Отредактировано Althoff (24-03-2018 20:53:07)

– Товарищ майор, если все обстоит так, как мы думаем, то моей группе необходимо срочно выдвигаться на станцию Себряково. В то же время, если есть связь со 124-й дивизией, постараться выяснить точно, где капитан Титов должен был получать взрывчатку. На станции, куда до сих пор продолжают прибывать составы с имуществом и тылы дивизии или, если саперное имущество успели разгрузить и вывезти со станции, то где конкретно находится склад, и кто несет его охрану. В общем, нужно узнать все подробно и как можно скорее. Как только исправят связь, постарайтесь проинформировать подразделения НКВД по охране железных дорог, чтобы усилили бдительность, в районе моста выставили дополнительные посты. А так же, сообщить в райотдел НКВД Михайловки и передать им данные: на угнанную машину, приметы диверсантов из имеющихся у нас описаний, и данные по документам капитана Титова. Сдается мне, что именно по ним они постараются получить взрывчатку на складе. Пусть подключают к этому делу общественность, поставят задачу местному истребительному батальону, если он имеется. Думаю, ночью склады охраняются, как и положено, и груз они смогут получить только утром. Мы можем прилично сократить наше от них отставание по времени. Только выдвигаться нужно немедленно.
– Это все?
– Есть еще один момент. Немаловажный.
– Какой? – прищурившись от папиросного дыма, спросил меня Хандошко.
– Транспорт. Нам срочно нужна машина.
– Машина? – удивился начальник особого отдела. – Только и всего? Я-то думал, что-то действительно важное. Будет тебе машина! Ступай, поднимай свое войско, а транспорт мы тебе организуем.
Я поблагодарил майора за ужин, простился и, закрывая дверь, уловил краем уха, как Хандошко сказал капитану:
–  Там, где-то, в коридоре лейтенант без дела болтается. Давай-ка его сюда!
М-да! С транспортом, похоже, дела еще хуже чем со связью. Корчинский хотел было разузнать у меня о своей дальнейшей судьбе, но я, разводя руки в стороны, пожал плечами, мол, сам ничего не ведаю, ничем помочь не могу. И в этот самый момент его позвал капитан, приглашая в комнату.
Спустившись с крыльца, я сразу же отдал команду подошедшему Тихонову, чтобы собирал и строил бойцов, а сам закурил и случайно услышал голос майора через неплотно затворенное окно. Как я и предполагал, Хандошко «обрабатывал» лейтенанта Корчинского.
– Вот видишь, – почти ласково, взывал он к сознательности морячка, – какая обстановка тяжелая на фронте сложилась. С техникой у нас сейчас неважно, поэтому должен понимать, не для себя ведь прошу. Хотя, – повысил голос майор, и в голосе зазвучали стальные нотки, – могу и приказать, а это, уже другой разговор у нас пойдет.
Лейтенант что-то отвечал, но без особого энтузиазма. На что майор ему терпеливо объяснял:
– Сам же, получается, в полковой разведке взводом командовал, должен соображать. Я тебе, можно сказать, ответственное дело поручаю, а ты заладил: «комбриг, комбриг»! Что, если враги мост подорвут? Соображаешь, какие последствия могут быть? Прервется сообщение со Сталинградом, ни войска не перебросить, ни боеприпасы. Это как понимать? А ты говоришь!
Корчинский снова что-то сказал в ответ. Что, мол, он-то все понимает, но и его понять должны. Этак, чего доброго, его, вместе с шофером, в своей части в дезертиры уже записали. А по нынешним временам с дезертирами разговор короткий – могут ведь перед строем вывести и шлепнуть, к чертовой матери! Вы, простите меня, товарищ майор, но, если уж конфискуете автомобиль, извольте выдать нам документ. Удостоверяющий, что мы, с красноармейцем Калашниковым, не просто так в тылу прохлаждаемся, а состоим, пусть и временно, в вашем распоряжении. И, если можно, все-таки сообщите моему командованию, где и почему я нахожусь.
– Оформим мы тебе бумагу, – обрадованно «загудел» Хандошко, – все в лучшем виде сделаем, и даже печать поставим! Ты только ребят моих подкинь до станции Себряково, ну и там, покатай их по поселку, куда скажут. Сутки! Максимум двое! И можешь быть свободен. Обратно, они на попутных доберутся. Обычно по ночам, пока немецкая авиация не досаждает, движение здесь по дорогам приличное. А тут, как на зло, связи нет, и ни одной машины. Просто безвыходная ситуация, выручай, лейтенант! Ну что, по рукам?
– По рукам, – согласился Корчинский, – только, товарищ майор, документ нам все-таки выдайте.
– Ну, ты и нахал! – довольный, тем, что сравнительно быстро удалось убедить лейтенанта, сказал Хандошко. – Будет тебе документ! Пойдем к начальнику штаба.

Глава 20
Калмыков Андрей
Был поздний вечер. Практически ночь. Светомаскировку в штабе армии соблюдали строго. За несоблюдение, можно было и на орехи схлопотать. Так мне объяснил Тимофей, с которым мы, после скромного ужина, присели у машины покурить да за жизнь погутарить. Все не верилось мне как-то, что это дед мой родной, в потертом комбинезоне, сидит со мной рядом и спокойно попыхивает махорочкой. Говорил он устало, видно было, что война эта до чертиков уже ему надоела, но одновременно, чувствовалась в его словах и решимость, до конца исполнить свой воинский долг. Костьми лечь, а не допустить немцев к порогу родного дома, где ждали его жена Шура и маленькая, двух лет еще не исполнилось, дочка Тоня. Смотрел я на него, слушал о том, что наболело за то время, что он успел повоевать и постепенно узнавал о нем все больше и больше.
Тихонов, с пограничниками устроились неподалеку от хаты, в которую вошел Владимиров.
Зиновьев несколько раз подходил, присаживался рядом с нами, но через несколько минут снова уходил. Наверное, Шмакова потерял. А Игорь, в это время, спал в кузове. Сам видел, как он туда залезал, но Зиновьев ничего не спрашивал, поэтому я и помалкивал. Может просто грустно человеку, вот и бродит, туда-сюда, места себе не находит.
Прошло минут сорок, как Владимиров вошел в хату. Наверное, на сегодня хватит приключений. Мы, с дедом, уже хотели укладываться спать, когда у крыльца штаба началась какая-то суета, и я понял, что выспаться сегодня у нас не получится.
Сначала лейтенант Тихонов построил своих бойцов. Затем, мимо рысью промчался Зиновьев, на ходу приказал нам собираться. Я услышал, как он пробурчал себе под нос: «И где его вечно носит?». Хотел сказать ему, где находится Шмаков, но он, не останавливаясь, побежал к какому-то сараю. Придется самому будить Игоря. Не успел забраться в кузов и растолкать его, как прибежал Зиновьев, и принялся распекать нас обоих на чем свет стоит. Шмакова, предварительно обнюхав, и не уловив запаха спиртного, за то, чтобы не позорил разведвзвод перед старшим лейтенантом, а меня на всякий случай, за то, что знал, где «этот обалдуй лежит» и ничего не сказал сержанту.
– Все, понимаешь, уже построились, а я бегай тут, собирай вас!
– А что за пожар? – невозмутимо спросил Шмаков и зевнул.
– Ты меня лучше не зли, товарищ ефрейтор! – прорычал Зиновьев. – Бегом в строй! И автомат не забудь!
К Тимофею подошел его лейтенант и, помахивая какой-то бумагой, принялся ему что-то объяснять. Успел заметить, что дед улыбнулся. Или мне показалось?
Мы пристроились на левом фланге пограничников, предварительно, спросив разрешения стать в строй у лейтенанта Тихонова.
Построились возле хаты, в которой располагался штаб 21-й армии. Скорее всего, штаб находился в нескольких помещениях, а тут был лишь особый отдел. Штаб армии, все же, структура не маленькая и в одном доме вряд ли разместится. Владимиров, затянулся последний раз папиросой, выпустил дым и затоптав окурок сапогом, сказал:
– Жаль, конечно, что не удалось отдохнуть по человечески, но ничего не поделаешь. Всем грузиться в машину. Едем на станцию Себряково. До утра, нужно успеть найти склад или тыловые подразделения 124-й стрелковой дивизии. Диверсанты, используя документы убитого капитана Титова, попытаются получить на дивизионном складе взрывчатку по похищенным накладным. Кому что делать, объясню на месте. Мы должны перехватить их. По коням! Командуйте, лейтенант!
Вот теперь все ясно. Мне придется побывать в родном городе, посмотреть, каким он был во время войны, и поучаствовать в задержании конкретных злодеев. Романтика, блин.
Тимофей, тем временем, завел автомобиль и прогревал двигатель. Мигом погрузились в кузов, причем Шмаков, как ни в чем не бывало, улегся у борта, подстелив на доски неизвестно где взятую шинель и, кажется, тут же, снова захрапел. Владимиров опять устроился в кабине, младший лейтенант Корчинский умостился вместе с нами в кузове. Он присел на какие-то ящики сразу за кабиной, рядом с Тихоновым. Мы, с Зиновьевым, улеглись возле Шмакова. Пограничники тоже разместились кто где. В тесноте, как говорится, да не в обиде. Вроде все на месте. Поехали.