– Что за шум, а драки нет! – перед нами предстал небольшого роста военный.
Фуражка, гимнастерка, ремень – все, довольно таки новое. Сапоги блестят – как на парад, три кубаря в петлицах. Возраст – примерно за-сорок. Довольно упитанный, худым его, при всем желании, назвать было трудно. Ну точно - начпрод местный, не иначе! За ним поспешали трое: пожилой старшина, с усами как у Буденного, и два бойца, с виду – братья-близнецы. Оба круглые, щеки розовые – сразу видно, при кухне где-то трутся, не пехота, явно.
     – Начальник продовольственной службы батальона, Ухватов Семен Ильич, –
представился он. – Так в чем тут дело у вас? Что случилось? И он уставился на Лидию Ивановну. На нас он не обратил никакого внимания, почему-то.
      Рассерженная не на шутку тетя, опять поспешила наброситься на нас. Тарахтела она без остановки. Начпрод слушал ее, казалось, очень внимательно, но видимо, он уже хорошо успел с ней познакомиться, и знал ее как облупленную. Поэтому, ровно через минуту, он оборвал этот бесконечный поток
сознания и довольно строгим голосом, сказал – как отрезал:
     – Ну, значит, так! Этих троих, – он кивнул в нашу сторону, – немедленно накормить!
     – Но…, заикнулась, было, ошарашенная Лидия Ивановна.
     – Сейчас же, и без разговоров! Через двадцать минут, им необходимо прибыть к командиру батальона, а они, понимаешь, здесь с вами за посуду должны воевать! Выполнить и доложить!
     Брат с Витькой, открыв рты, восторженно смотрели на Ухватова. Оказывается, это он на первый взгляд такой благодушный, на самом
же деле, Семен Ильич, мог быть весьма строгим и решительным. Когда он сердился, в его голосе проскакивали металлические нотки. Попробуй такого ослушайся!
     Наконец, нам дали посуду, из-за которой разыгралась такая баталия: три глубокие алюминиевые миски и три ложки и мы, под заинтересованными взглядами девчат бодрым шагом отправились к полевой кухне.
     Народу там заметно поубавилось, видимо все кто надо, уже поели. Повар улыбнулся нам как старым знакомым:
     – Ну что, ребята, повоевали маленько? С бабами завсегда так, а вы не серчайте, хлопцы, просто тут уже столько, таких как вы, прошло, отступающих товарищей, что Ивановна, до сих пор никак не угомонится. Как с ней муж живет – не пойму, это же пулемет какой-то, а не женщина! Просто удивительно, как её мужик терпит?
     Повар навалил нам полные миски каши, сдобренной каким-то жиром, скорее всего салом, попадались даже, небольшие кусочки мяса. Еще он вручил нам ароматную буханку темного хлеба на троих и от этого хлебного аромата и запаха каши, почему-то сразу детство вспомнилось. Когда-то, давным-давно,
бабушка такую же кашу варила, вкуснотища! С голодухи, мы накинулись на еду и, дружно работая ложками, уплетали ее за обе щеки. А хлеб – вообще чудо
какое-то! Или нам с голодухи так показалось? Да нет же, все было просто замечательно!
     В общем, управились мы с кашей довольно быстро, и повар, наверное, пожалел нас, и подсыпал добавки, а меня подозвал и сказал вполголоса:
     – Сбегай к девчатам, попроси у них компоту, тарелки все равно понесешь отдавать. Только Ивановне старайся на глаза не попадаться, шумоватая она, сам знаешь. А к девчатам присмотрись, хорошие они, неразбалованные. Тут ведь много, за день, нашего брата проходит, так они, ни, Боже мой, ко всем с уважением относятся, помогают, чем могут. Хорошие девчата, ничего худого не могу сказать.
     – За хлеб-соль – спасибо, за совет добрый (это я насчет компота, а вы о чем подумали?) тоже – благодарствуем. Только, что же это ты, дядя, сватать меня удумал? Я может быть женатый уже?
     Повар на какое-то время потерял дар речи и только смотрел на меня, как будто в первый раз видит. Но, он и тут нашел выход из ситуации:
     – Это ты-то женатый? Ха-ха!
     – А что не так, дядя?
     – Женатого мужика – видно издалека! Он степенный такой, обстоятельный даже, а ты…, как бы это тебе понятнее объяснить...
     – Что же, я, по-твоему, несерьезный что-ли?
     – Да нет, ты серьезный, даже, чересчур какой серьезный. Вот давеча, я-то заметил, как ты на Анну-то смотрел, даже очень сурьезно. Прямо окаменел, как ее увидел.
     – На какую Анну?
     – На такую. В белой косынке, вот на какую! Я все подмечаю, у меня глаз наметанный. Понравилась – так сразу и скажи! А то, какую–какую? Такую!
     – Война идет, дядя, и всякой ерундой, мне заниматься некогда! Глаз у него наметанный! Хотя, как посмотреть, одно другому не мешает!
     Сгреб тарелки и двинул за компотом, размышляя по дороге над словами чересчур наблюдательного повара. И не слышал как он, обращаясь к Витьке и брату моему, спросил с неподдельной тревогой в голосе:
     – Вот, тоже и я говорю. Он, хлопцы, у вас завсегда такой сурьёзный? Или только когда девчат увидит?

Отредактировано Althoff (21-12-2014 11:45:31)