Чутаху проды:

...Путь назад превратился в настоящую пытку. В быстро сгустившихся сумерках идти с ранеными и пленными через сугробы, под которыми коварно притаились валуны, поваленные деревья и кусты, было очень тяжело. Тут ещё, как нарочно, метель разыгралась, и лыжня, по которой они пришли к болоту, стремительно исчезала под снегом. И если захваченный учёный шёл сам, неумело отталкиваясь палками, то второго русского, так и не пришедшего в себя, пришлось уложить на волокушу и тащить двум солдатам. А если учесть, что финны также пребывали отнюдь не в самом добром здравии, то можно себе представить, как медленно передвигался маленький отряд.
Хеннинен тупо тянул лямку, механически переставляя ноги. В голове было пусто, точно в огромной бочке. Сил почти не осталось, даже на ругань. Капрал давно уже перестал крыть всякими грязными словами так и не пришедших им на помощь товарищей, старательно отогнав прочь трусливую мыслишку, что их нет в живых или они связаны боем. А что, на войне такое случается сплошь и рядом. Вдруг москали опять решили пойти в наступление, и защитники дота сейчас отчаянно отбивают их атаки? Или же они не могут высунуть нос наружу из-за артналёта. Да мало ли причин.
И в самом деле, когда до дота осталось рукой подать, солдаты с нехорошим удивлением обнаружили, что в том районе вовсю рвутся снаряды. В принципе, канонада давно уже привычно громыхала почти постоянно в последнее время по всей линии фронта, и потому понять точно, на каком из участков противником ведётся наиболее сильный обстрел, можно было лишь подойдя практически вплотную. Дальнобойные пушки осыпали финские позиции градом снарядов. Пытаться, в этой ситуации, проникнуть внутрь убежища было форменным самоубийством. Пришлось остановиться. Укрылись за сгоревшим остовом советского трёхбашенного танка, провалившегося в яму-ловушку и после разбитого огнём артиллерии.   
Майор, волею случая оказавшийся старшим в отряде, заметно нервничал. По его лицу было отчётливо видно, что непредвиденная задержка просто выводит его из себя.
- Скажите, капрал, - обратился он к Хеннинену, пригибая голову, осколки разорвавшихся снарядов иногда пролетали в опасной близости, звонко барабаня по танковой броне. – Как долго обычно русские проводят обстрел?
Тойво осторожно выглянул из-за укрытия ровно настолько, насколько это требовалось, посмотрел в сторону разрывов, тускло вспыхивавших впереди, прикинул в уме что-то и уверенно ответил, снова прячась:
- Думаю, что они закончат минут через десять, не больше.
Немец с явным недоверием уставился на него.
- Вы уверены?
Финн улыбнулся.
- Плюс минус пять минут. Вот увидите! Я повадки москалей хорошо изучил. Вот, если бы, ещё и авиация сейчас работала, то тогда дело было бы худо – это означало бы, что они вот-вот полезут на нас. А так, обычный обстрел, не более того.
Хеннинен оказался прав. Через семь минут налёт стих и солдаты прошмыгнули к доту. Встречать их вышел лейтенант Пекканен.
- А где остальные, они что, идут следом? – нетерпеливо спросил он, оглядывая маленькую группку вернувшихся.
- Больше никого не будет, - сумрачно ответил капрал, отряхивая налипший снег с лыж. – Все уже здесь.
- Perkele!  – ругнулся лейтенант. – Какие ребята погибли, я ж почти со всеми с самого начала… А это кто, те самые краснюки?! – Он в бешенстве подскочил к растерянно улыбавшемуся учёному и с размаху ударил его кулаком по лицу. – Весело тебе, тварь?! Пристрелю! – Он трясущимися руками полез в кобуру. Двое солдат повисли у него на руках, не давая вытащить пистолет. Русский, согнувшись, тихо скулил в углу, зажимая разбитый в кровь нос.
- Успокойтесь, господин лейтенант! Держите себя в руках. – Нерц ловко встал так, чтобы прикрыть учёного, и смотрел на бьющегося в руках солдат Пекканена, с откровенным недовольством и лёгким презрением. – Я прекрасно понимаю ваши чувства, но это не даёт вам права бить пленного! Потрудитесь лучше организовать мне связь с вашим командованием - с рассветом нужно отправить на место схватки людей: похоронить убитых, обыскать там всё, собрать вещи русских разведчиков, пока их не засыпало снегом окончательно. Да, и срочно пришлите сюда врача, надо осмотреть второго ивана, как бы не подох.   
Тойво безучастно наблюдал за этой сценой, желая только одного – выпить горячего чаю, забраться на нары, укутаться в одеяло с головой и забыть обо всём хоть ненадолго. За всей этой суетой он и думать забыл о лежащей в нагрудном кармане гимнастёрки странной серьге, что сдёрнул тайком от майора с бесчувственного «красного» разведчика, когда они прятались за подбитым танком. Потом. Всё потом.       
…Боль сдавила сознание, разлилась по всему телу и, отдаваясь гулкими ударами в висках, не позволяла закрыть глаза. Хеннинен с тихим стоном сел на нарах, держась руками за голову. Бог мой, как же больно!
В казарме было относительно тихо. Тусклая лампочка дежурного освещения давала немного света, но не позволяла рассмотреть всё отчётливо. Иногда слышался чей-нибудь кашель или похрапывание, да ещё изредка скрипели доски под телом ворочающегося с бока на бок солдата.
«Надо встать и одеться. - Мысль пришла в голову Тойво неожиданно, пробившись вдруг через плотную пелену боли, обручем сжимающую его несчастную голову. – Встать и одеться!»
Капрал сбросил ноги на пол, наощупь нашёл свои сапоги, медленно надел их и поднялся. Раскалённые прутья, вонзившиеся в виски, медленно поворачивались там, причиняя неимоверные страдания. Хеннинен тяжело подошёл к стоявшему у противоположной стены казармы столу.
«Где-то здесь валялась аптечка… А, вот она. Так, сейчас найду что-нибудь от головной боли, иначе проще застрелиться!»
…Следующее, что увидел Тойво, был дверной замок. Капрал пытался одной рукой открыть дверь, но что-то всё время ему мешало. Что за чертовщина, почему у него в руке зажат пууко?  Хеннинен с недоумением посмотрел на бурое от крови лезвие. Только сейчас он обратил внимание, что и сам весь в крови – руки, гимнастёрка, брюки. Причём крови было столько, словно он в ней искупался, форму впору было выжимать. Странное дело, но Хеннинен отнёсся к этому довольно равнодушно. 
«А, ерунда! Пустое. Сейчас нужно выйти в коридор!» - Тойво с трудом заставил себя разжать пальцы, стиснутые намертво, и переложил нож в другую руку. Затем аккуратно открыл дверь. На ручке остались тёмные пятна, но капрал не обратил на это внимание. Вышел. Плотно прикрыл за собой дверь. Снова взял нож в правую руку и завёл её за спину, чтобы она не бросалась никому в глаза раньше времени.
«Какого ещё времени?! - возникла где-то на краю сознания суматошная мысль. И тут же пришёл категоричный ответ. – Какого нужно!»
Отбросив ненужные сомнения прочь, капрал зашагал в сторону комнаты командира. Свернул за угол.
- Хеннинен, - радостно повернулся к нему сидевший на стуле возле двери солдат. Его «суоми» лежал на коленях, стволом в другую сторону. – Что не спи…Бог ты мой, что с вами капрал?! Куда вы?
- Туда, - просто ответил Тойво, стремительно шагнул вперёд и ударил начавшего приподниматься часового ножом в горло. Заученным движением повернул лезвие в ране, придержал падающее тело и, глядя в широко распахнутые глаза умирающего товарища, повторил: - Туда!
Затем осторожно усадил его на место, механически вытер лезвие о чужую гимнастёрку, убрал нож, и поднял упавший автомат. Взвёл затвор, прислушался к звукам, доносящимся из комнаты лейтенанта, и решительно распахнул дверь.
Странная картина предстала его взору. На столе выгнулся дугой русский. Не учёный, нет. Из тех! Он был раздет по пояс и Хеннинен на секунду замер, заворожено глядя на бугрящиеся мускулами руки, великолепно развитую грудь и чёткие кубики пресса. Впрочем, рассмотреть ивана более подробно оказалось затруднительно – немец склонился над ним, крепко прижимая к столу в области груди, а на ноги бешено дёргающемуся разведчику навалился Пекканен.
В глаза капралу бросилось искажённое каким-то звериным оскалом лицо русского, с надувшимися венами, закатившимися зрачками и жёлтой пеной, обильно ползущей из его рта. Он чрезвычайно походил на больного эпилепсией, которого Тойво видел как-то раз в городском трамвае ещё до войны.
- Кто там ещё?! – Нерц, поглощённый борьбой с вырывающимся русским, даже не повернулся. – Немедленно выйдите!
Хеннинен усмехнулся, поднял автомат и чётко, словно на стрельбище, всадил между лопаток майора короткую очередь. И тут же направил ствол на опешившего лейтенанта. Но выстрелить не успел, русский со звериным рыком сбросил в сторону тело Нерца, сел на столе, по-змеиному изогнулся и сомкнутыми пальцами пробил горло Пекканена.
- Одевайся, жду тебя в коридоре, - негромко сказал Тойво, совершенно не задумавшись, поймёт ли его москаль или нет, и вышел из комнаты. Постоял, прикидывая про себя дальнейший план действий, и решительно направился к кладовой, расположенной в самом дальнем конце коридора.
Подойдя к запертой снаружи двери, капрал несколькими выстрелами сбил большой висячий замок. Потянул на себя ручку и вдруг остановился на полпути.
«Господи! – в совершеннейшем смятении подумал он. – Что же я такое делаю-то?!.. А, всё равно уже…» Хеннинен открыл дверь до конца и буквально столкнулся нос к носу с давешним учёным. Выглядел русский, несмотря на здоровенный синяк под глазом от удара лейтенанта, весьма довольным и широко улыбался. Но не это поразило капрала. Из-за уха «красного» торчала какая-то непонятная металлическая причудливо изогнутая загогулина, оканчивающаяся напротив его рта странным круглым шариком.
- Всё в порядке? – абсолютно спокойно поинтересовался он так, будто они с Хенниненом являлись хорошими приятелями, лишь недавно расставшимися, а сейчас вновь встретившимися за чашкой чая. – Наш друг сободен?
Тойво не сразу сообразил, что его спрашивают о том, другом пленнике, и что учёный говорит с ним по-финнски.
- Да, всё в порядке. Ему нужно одеться, а затем он придёт сюда.
Русский одобрительно покивал и вышел в коридор.
- Nado uhodit! – Капрал почему-то совсем не испугался, хотя при других обстоятельствах стопроцентно подскочил бы от неожиданности, когда над ухом у него заговорил неслышно подошедший человек. – Nam etot nuzen? Ili… - диверсант выразительно почесал нос стволом «лахти», позаимствованного, судя по всему, у лейтенанта Пекканена. Впрочем, тому оружие уже вряд ли когда-нибудь потребовалось бы.
Учёный задумчиво посмотрел на замершего перед ним капрала.
- Скажите-ка, любезный, а вы знаете проходы в здешних минных полях?
- Конечно! Могу вывести до самого предполья, - с готовностью рявкнул Хеннинен, преданно поедая глазами русского.
- Отлично. Тогда пойдёмте поскорее отсюда. – Учёный дождался, пока Тойво пройдёт немного вперёд и негромко сказал своему товарищу: - А вот когда он нас доведёт до безопасного места, можно будет от него избавиться. Да… и не забудь забрать у него приёмник – ума не приложу, зачем он его у тебя стащил, но это оказалось весьма кстати!

Серьёзно? Не знал.    

Ага, а Валера после опять скажет, что нужно текст адаптировать к современному читателю!   

Это... Того... Не того! Снаряды взрывались беззвучно? И пушки стреляли тоже без шума? И земля не сотрясалась от взрывов? Стрельбу тяжелых орудий далеко слышно...