- Что адмирал Молас?
- Пока не появлялся. Прикажете за ним послать?
- Не стоит. Пусть отдохнёт лишние полчаса. А вас я попрошу запросить эскадру по поводу повреждений, потерь на кораблях, и остатках угля и снарядов.
- Уже сделано, ваше высокопревосходительство…
- Да оставьте вы, Эдуард Николаевич. Попрошу без чинов. Итак?
- Пожалуйста! – Щенснович протянул командующему несколько листов.
- Спасибо!
Так… Угля хватит всем. Ну или почти хватит. Потери убитыми-ранеными представимые – от десятка на «Цесаревиче» до семи десятков на «Ретвизане», «Победе» и «Петропавловске». Со снарядами тоже ожидаемо. Осталось приблизительно по двадцать процентов шестидюймовых и по десятку главного калибра на ствол. На «Цесаревиче» и того хуже – двенадцать в кормовой башне и шесть в баковой. Ну да – броненосец палил вчера практически без помех, странно, что вообще в погребах хоть что-то осталось…
Отряд Ухтомского шёл параллельным курсом, и можно было без особого труда оценить состояние его броненосцев. «Севастополь» и «Полтава» выглядели вполне прилично, а вот то, что «Петропавловску» вчера пришлось лихо, просто бросалось в глаза. И дифферент на нос весьма ощутимый, и развороченная вторая труба, беззащитно задранные к небу пушки кормовой шестидюймовой башни, «срубленная» почти под корень грот-мачта… Неудивительно, что потери в людях на нём оказались самыми высокими на эскадре.
-  Ваше высокопревосходительство! – влетел на мостик лейтенант Развозов. – Телеграмма с «Пересвета».
- Что, - обрадовался Макаров, - жив ещё, курилка!
- Не совсем так, - слегка смутился офицер, протягивая адмиралу бумагу. – Вот.
Тааак! «Минная пробоина… Сидим на камнях у самого Элиота… Погрузились по клюзы… Возможны атаки японцев… «Грозовой»…
- Какие новости, Степан Осипович? – поинтересовался Молас только что зашедший на мостик.
- Здравствуйте, Михаил Павлович, - протянул руку командующий своему начальнику штаба. – В этой телеграмме есть две: плохая и хорошая. С какой начать?
- Блин! – подумал про себя Степан. – Это уже вообще из области анекдотов. Докатился…
- Предпочитаю узнать сначала плохую. Исходя из того, что я вижу на плаву практически всю нашу эскадру, новость не самая неприятная.
- Именно. Вы почти угадали со своим «практически». «Пересвет» можно считать погибшим.
- Что значит: «Можно считать»? – напрягся Молас.
- А вот это и есть хорошая новость: сидит на камнях у Эллиотов с минной пробоиной.  Но долго не просидит – первый же свежий ветер, думаю, его и с мели стащит, и утопит.
- «Аскольд» передаёт: дымы с кормовых румбов, - вмешался голос сигнальщика в беседу адмиралов.
- Думаете – японцы? – тут же спросил командующего Молас.
- Больше некому. Сколько до Чемульпо, Эдуард Николаевич?
- Около двадцати миль, - немедленно отозвался Щенснович.
- Спасибо!
Степан внутренне напрягся – вот он «Последний и решительный».
- «Аскольду» - произвести разведку. В бой не вступать, - начал чеканить слова Макаров. – Эскадре: «Приготовиться к повороту на шестнадцать румбов влево. Второму броненосному отряду вступить в кильватер Первому». «Крейсерам следовать к «Аскольду».

***

- «Аскольд», «Баян», «Богатырь», - докладывал сигнальщик. – За ними ещё дымы.
- Ясно, - Того даже не тронул бинокль. – Здесь все. Передайте на «Сума» и «Акаси»: «Развернуться и следовать в Цинампо». Остальным перестроиться в кильватер: «Асахи», «Адзума», «Чиода», «Нийтака», «Идзуми», «Яейама». Генеральный курс прежний.
Русские крейсера благоразумно не стали идти на сближение с последним из оставшихся в строю японских броненосцев – отвернули. Отвернули, открывая дорогу своим «большим братьям» - шести броненосцам артурской эскадры, которые весьма решительно направлялись в сторону противника.
Того совершенно ясно понимал, что это конец, но оставался шанс превратить полный разгром в «поражение по очкам».
- Передать на «Асахи»: «Держать курс так, чтобы выйти на дистанцию в пятнадцать кабельтовых».

***

- Вы посмотрите только – какой отважный у нас противник, - улыбнулся Макаров, глядя на манёвр Того. – Он просто собирается разыграть из себя Тегетгофа. Но здесь ему не Лисса.
- Не понял, Степан Осипович. Думаете, японцы пойдут на таран?
- А вы считаете, что у Того есть другой выход? К тому же, по заполненности своих погребов он вполне может судить и о количестве снарядов у нас. И, если мы клюнем на его провокацию, и начнём палить главным калибром сразу, то его бронепалубные недомерки вполне смогут дотянуться до наших бортов своими форштевнями.
- Понимаю…
- Вот именно. Эдуард Николаевич!
- Слушаю, - немедленно отозвался Щенснович.
- Передайте эскадре: «Быть готовыми к попытке противника пойти на таран. Открывать огонь главным калибром разрешаю только с десяти кабельтовых сегментными снарядами, с восьми - прочими. При сближении до пяти кабельтовых и угрозе тарана или минной атаки - отворачивать». И тоже ложитесь на сближающийся курс. Посмотрим, у кого нервы крепче. Румб вправо…
Макаров просто приглашал противника прижать себя к берегу, но у Того имелась другая цель – прорваться в корейский порт любыми средствами. Хотя бы «Асахи» и «Адзума» чтобы дошли…