Сразу после Переноса.
В  открытом море
Обломки кораблекрушения
Сознание вернулось вместе с увесистой пощёчиной. Мокрая лямка баула, содержащего все мои пожитки, шлёпала по физиономии  в такт размахам качки. Жив? И даже нигде не болит. Я пошевелился, попытался встать - верёвка не пустила. Уже хорошо....
Я кое-как распутал узел и огляделся. От катера осталась одна корма; неизвестная сила перекусила судёнышко пополам.  Ни матроса, ни рулевого, ни матроса: я в городом одиночестве, и только бездонное синее небо, ласковая тёплая волна, захлёстывающая планширь,  и  недвижный круг горизонта.
Мысли неслись карьером, водоворотом, горным взбесившимся потоком. Объяснение одно - треклятый «Пробой» сработал, но как-то криво. Нештатно, как говорят военные. И прежде всего - слишком рано.
Итак, что мы имеем?  Пункт первый: куда делись «Новочеркасск» и «Мурманец»? Ну хорошо, меня могло задеть краем Воронки, но ведь Новочеркасск» и «Мурманец» по любому должны были отправиться в прошлое? Я встал на банку, кое-как примериваясь к качке, и принялся озираться.  Пусто. Ни  корабля, ни самолёта, ни моторки. Похоже, я угодил в воронку один. 
Пункт Второй.  Судя по температуре воды, сейчас лето, да и солнце стоит над горизонтом слишком высоко для зимы. «Пробой» был настроен на август 1854-го, а значит, есть основания полагать, что с временнОй настройкой Переноса всё в порядке. А вот куда меня забросило - это уже пункт третий. Обломок катера, на котором пребывает моя злосчастная тушка, болтается в изрядном удалении от берега;  я не разглядел в далёкой дымке ничего, хотя бы отдалённо напоминающего контуры крымского берега. Что никак не внушает оптимизма: учёные ни словом не обмолвились о том, что «Пробой» может перемещать объекты не только во времени, но и в пространстве.
Выходит, может?
Я хлопнул себя по лбу и протащил из-под банки багаж. Совсем мозги отшибло! В бауле - рация, стоит включить её, и...
Я не успел дернуть за гермозастёжку и это, наверное, спасло моё, отнюдь не водостойкое, барахло от знакомства с морской водой.  Волна, захлестнувшая обломок катера, чуть не унесла моё  имущество за борт; следующая швырнула меня лицом на решётчатые пайолы. Я вцепился в какую-то деревяшку, другой рукой  другой прижимая в животу драгоценный багаж. Обломок кораблекрушения мотнуло ещё несколько раз; порыв ветра утих, и мы снова закачались на мелкой волне.
Так... следует принять меры. Я запихал баул под банку и совсем было собрался обмотать его репшнуром, и тут увидел знакомый пластиковый контейнер.
Удача? Ещё какая! Не знаю, зачем в разъездном катере хранится аварийный контейнер с десятиместного спасательного плота, но для меня это настоящее сокровище. И вскрывать его можно, не особо опасаясь коллизий вроде давешнего шквалика: всё надёжно упаковано и не боится морской воды.
Я принялся нашаривать защёлки, чувствуя себя колонистом с жюльверновского острова Линкольна, дорвавшегося до сундука капитана Немо.

* патроны сигнальные (ПСНД) - 6 шт.;
* водоналивная батарея "Маячок-2" - 1 шт.
* сигнальное зеркало - 1 шт.
* стакан градуированный для питья - 1 шт.
* свисток сигнальный - 1 шт.
*  боцманские ножи - 3 шт.
* ракеты парашютные шлюпочные - 2 шт.
* фонарь электрический герметичный - 1 шт.
* запасные батареи к фонарю - 4 шт.
* аптечка первой помощи - 1 компл.
*  консервированная питьевая вода  - 45 шт.
* аварийные продуктовые пайки - 10 компл.
*  набор для ловли морской рыбы - 1 компл.
* набор материалов для ремонта плота, - 1 компл.

Особенно впечатлили упаковки  с питьевой водой - солидные консервные банки, никакой алюминиевой фольги, синие буквы на тусклой жести: «Вода питьевая консервированная». И год выпуска, выдавленный на донце: 1997. Ладно, будем надеяться, срока годности она не имеет. Интересно, откуда такая древность? Вроде бы, сейчас питьевая вода для аварийных комплектов пакуется в пластиковые мешочки по сто миллилитров. Может боцман, хозяин катерка, трепетно относится к раритетам советской эпохи? Судя по всему, так оно и есть, поскольку остальное - фонарь, брикеты рационов, батарейки    -выглядит вполне современно.
Я отправил опорожнённую банку за борт, защёлкнул в шлюпочный свайку - слегка изогнутый заострённый стержень, которым дырявил банку - и задумался. Есть, вроде, не хочется, да и не до еды сейчас. И уж тем более, не до рыбной ловли, хотя необходимый инвентарь присутствует. Потребность организма в дополнительных калориях будем удовлетворять потом, а пока подумаем о связи. Рацию, конечно, можно вытащить - дождаться, когда волнение окончательно утихнет, и раскрыть баул. А пока - пожалуйста, о нас позаботились: «ракета сигнала бедствия, парашютная судовая».  Так, пункт первый: «отвернуть колпачок ракеты и осторожно извлечь шнур с кольцом....»
Ракета повисла над головой на изрядной высоте и теперь медленно опускалась, разбрасывая вокруг себя искры красного химического огня. Жаль, их всего две; зато видно издалека. Ещё в запасе имеется несколько сигнальных патронов, каждый с «дневной» и «ночной» начинкой», то есть с дымовой шашкой и ярким красным факелом. Так что, как говорится:  «больше оптимизма, худшее впереди!»

Отредактировано Ромей (14-09-2016 17:45:57)

30 минут
после Переноса.
Гидрокрейсер «Алмаз"
Раймонд фон Эссен стоял у леера и наблюдал, как отрывается от воды 32-й. Аппаарат поднимали на временном выстреле, закреплённом на фок-мачте; всё свободное пространство между  Грот- и бизань-мачтой занимали алмазовские машины. А ведь ещё предстоит принять его собственную М-9.  Вон она, качается на волнах в десятке саженей от борта, с угрюмым Олейниковым на крыле.  Наблюдатель недовольно поглядывает на Эссена - тот, под предлогом рапорта об аварии аппарата Корниловича, малодушно сбежал, увильнув, таким образом, от участия в подъёме гидроплана.
Доклада не получилось. Командир авиаматки,  капитан первого ранга Зарин, только отмахнулся:  забот у него был полон рот. Внезапный штормовой шквал, накрывший русские корабли - тот самый, что швырнул в воду Корниловича и чуть не угробил самого Эссена - прошёлся и по «Алмазу».  Чудовищные порывы ветра положили гидрокрейсер на борт; один из гидропланов сорвался с креплений и слетел бы за борт, если бы не кинулись к нему люди во главе с командиром алмазовской авиагруппы. Сейчас лейтенант Тюрин хрипел, захлёбываясь кровью, в лазарете: форштевень гидроплана проломил ему грудную клетку, и доктор, в ответ на очередное «Есть ил надежда?» только темнел лицом и отворачивался. Недосчитались троих - видимо, несчастных снесло за борт, и, как ни обшаривали шлюпки поверхность воды, найти никого не удалось. Ещё четверо,включая мичмана Солодовникова, второго механика авиаматки,  составили компанию Тюрину в лазарете с  переломами, не столь, впрочем, серьёзными. Не меньше четверти команды щеголяли порезами, ушибами, ссадинами, и среди них выделялся ярко красной физиономией баталёр - его обварило на камбузе кипятком, когда он помогал коку закладывать в щи положенную порцию баранины.
Неожиданный катаклизм сорвал и унёс невесть куда ял-четвёрку левого борта; два из четырёх апапратов получили повреждения. И разбираться с этим придётся ему, фон Эссену: согласно приказу командира гидрокрейсера, он замещал теперь лейтенанта Тюрина на должности командира авиагруппы.  И для начала - решить, как разместить на тесной палубе бывшей яхты ещё два аппарата - да так, чтобы не мешать, при случае, расчётам стадвадцатимиллиметровок Канэ. Пожалуй, прикинул лейтенант, обломки аппарата Корниловича  можно пристроить между трубами. Плоскости, правда, придётся снять - не беда, всё равно пойдёт на запчасти. У одной из алмазовских "девяток" как раз повреждена верхняя пара плоскостей...

Отредактировано Ромей (15-09-2016 08:43:22)

Огромное спасибо! Значит, командир - обер-лейтенант Хейно фон Хаймбург.

Отредактировано Ромей (14-09-2016 21:52:00)