Интересно, но не то совсем. В нашем случае - достаточно мореходное палубное судно, способное ходить по ЧМ вдоль и поперёк. И не только каботажем.

Османская Империя
Провинция Зонгулдак
Недалеко от побережья
Хейно фон Хеймбурга окликнули, когда он наклонился, чтобы подтянуть подпругу. Остановиться и устроить привал пришлось, как ни противилось этому все его естество. После получасовой гонки - прочь от места, где погиб экипаж UC-14, - гнедая кобыла перешла на короткую рысь, потом на шаг. Бока её тяжко вздымались, шея лоснились от пота. Опыт заядлого лошадника подсказывал обер-лейтенанту, что ещё пять минут такой гонки, и дальше придётся топать на своих двоих. Пришлось спешиваться, распускать подпруги и отшагивать заморенную животину по кругу. После чего Хейно привязал ее к деревцу отыскавшимся у седла колючим волосяным арканом и пустил пастись. Кобыла выщипывала между камней пучки сухой,бурой травы, а Хейно поудобнее устроился на земле, подложив под себя чепрак, и вытянул ноги.
После безумного дня, полного морских боёв, катастроф и кровопролития, напряжение, наконец, оставило обер-лейтенанта. Он чувствовал себя мячом для модной английской игры «футбол», из которого выпустили воздух. Только что весело скакал по полю - и вот уже валяется, обмякший, в траве.
Дела обстояли - хуже некуда. Башмаков не было; из прочего имущества остались только бриджи и форменная сорочка, вся в пятнах копоти и машинного масла.  Хейно испачкал её, работая с электриками по пояс в воде, в удушливых облаках хлора, замотав лицо мокрой тряпкой. Когда киль субмарины ткнулся в песок, сил хватило лишь на то, чтобы кое-как попасть в рукава кителя и выползти наружу. Это не принесло желанного облегчения - желудок скрутило мучительным спазмом, и Хейно фон Хеймбурга вывернуло за борт. Он с трудом сполз в воду, добрёл до сухого песка и повалился, жадно вдыхая морской воздух. И прозевал появление турецкого отряда. Потом была бессмысленная беседа с идиотом-начальником, резня, взрывы и бешеная скачка куда глаза глядят...
Обер-лейтенант прислушался. В ветвях орала какая-то птичья мелочь, издали неслись мерные вздохи прибоя. Слух пытался уловить переступь копыт. Но погони не было: то ли османы, пальнув пару раз вслед беглецу, занялись ранеными, то ли сами пустились наутёк. В любом случае, засиживаться не стоило; Хейно встал (движение отдалось в членах мучительной болью) и проковылял к лошади.
«Что, скотинка,- ласково сказал он, потрепав кобылу по шее, - отдохнули, пора и честь знать?» Гнедая скосила на нового хозяина выпуклый глаз, шумно фыркнула и принялась за очередной пучок травы. Хейно вздохнул, и взялся за подпругу.
Тут-то и раздался голос - тихий, осторожный, не похожий на гортанные вопли давешних дикарей. Хейно обернулся, присел и зашарил по земле в поисках камня, палки - чего-то, что сошло бы за оружие. Больше он не попадёт в лапы к этим скотам! Чтобы его, Хейно фон Хеймбурга, прусского дворянина, офицера в двенадцатом колене, потомка тевтонских рыцарей, прирезали, словно барана во дворе грязной харчевни?
Окрик повторился, и до обер-лейтенанта дошло, что он понимает незнакомца. Не всё, конечно - но в длинной фразе проскользнуло несколько слов, которые он успел выучить, когда лодка стояла на в Варне, на ремонте. Болгары? Офицер выпрямился, поднял руки над головой, и обратился к невидимым гостям сначала по-немецки, потом по-французски. Ответа не последовало. Обер-лейтенант выругался и добавил несколько русских слов. Он выучил их кадетом, в русской Либаве куда их учебное судно - броненосный корвет «Вюртемберг» - заходило с визитом. Кадет фон Хеймбург много чему научился тогда у русских гардемаринов; позже он узнал, что эти слова употребляют в России почти все, причём по всякому поводу. Смысл их ускользал от Хейно; не было, однако, сомнений, что россиянам они отлично знакомы - мало того, уместны чуть ли не в любой ситуации.
К удивлению Хеймбурга, русские заклинания сработали и здесь: из темноты донеслись удивлённые голоса, а потом из-за худосочной арчи выбрались двое. Эти люди, и правда, смахивали на болгарских крестьян из окрестностей Варны. У того, что постарше, в вырезе рубахи, болтался на шнурке тёмный крестик - Хейно не раз видел такие, каждый второй болгарин носил на шее крест из кипариса.
Пришелец положил на землю короткое ружьё с кремнёвым замком, потянул обер-лейтенанту открытые ладони и разразился длинной фразой. Хейно не разобрал ни слова, но понял главное - ему не угрожают. Мало того, ему готовы помочь: тот, что помоложе, долговязый парень с парой антикварных пистолей за кушаком, вытащил из-за пазухи свёрток, развернул чистую тряпицу и протянул немцу пахучий белёсый комок. Это оказался козий сыр - такой подавали в варненских механах, к кукурузным лепёшкам, фасолевой похлёбке и кислому красному вину. Германские офицеры с брезговали грубой балканской пищей, но сейчас фон Хеймбург принял сыр в дрожащие ладони и, неожиданно для себя, разрыдался.

Отредактировано Ромей (30-09-2016 22:42:58)