Насчёт сувениров - непременно учту, спасибо за идею. И уж боцмана, что с крейсера, что с миноносца, оторвутся.....
А вот с тем, чтобы ободрать на запчасти" - времени у них крайне мало.

Вот, примерно так:
Несчастный пароходофрегат ободрали чуть ли не до набора с оперативностью, которая сделал бы честь карибским пиратам, потрошащим очередной испанский галеон. Паруса, канаты и прочее судовое имущество; запасы провизии и рома на немаленькую кампанию; оружие и памятные предметы, перед которыми не устояли господа офицеры; нарядные шлюпки красного дерева; богатая обстановка капитанского салона и кают-кампании "англичанина", дочиста разграбленная алмазовским боцманом и буфетчиком. А огромное штурвальное колесо с гравировкой по бронзовому обручу «H.M.S. Furious», занявшее почётное место на переборке, в кают-компании «Завидного»?  Ещё бы, первый за хрен знает сколько лет боевой корабль европейской страны принуждённый к сдаче в бою! 

Отредактировано Ромей (03-10-2016 21:30:39)

Уже.

Часть первая
Воронка

ГЛАВА I
2016 год
Москва, Лубянка,
здание ФСБ
За пять без малого десятков лет, прожитых на свете, мне нечасто приходилось слышать то, о чём можно было сказать: «не поверил своим ушам». Случалось всякое - то давний знакомец заявит нечто такое, чего от него никак не ждёшь; то сообщат между делом новость, от которой волосы дыбом по всему телу. И лупаешь глазами и мямлишь: «чего?» «ась?»... или, в лучшем случае: «повторите, будьте любезны...»
Бывало, да; но чтоб на полном серьёзе заподозрить себя, любимого, в слуховых галлюцинациях?
«...а может, и не только в слуховых...»
Я смотрел на Дрона так, будто он должен прямо сейчас растворится облачком серного пара. Или подёрнуться рябью и пропасть, и тогда вместо него появятся два здоровяка в белых халатах и с профессионально-доброжелательными улыбками на откормленных физиономиях.
Дрон усмехнулся.
- Ждёшь, когда я превращусь в серого инопланетянина? Не дождёшься.
Я непроизвольно помотал головой. Наваждение улетучилось. Ни санитаров, ни жукоглазых пришельцев.
- Скорее уж в кролика... в цилиндре, - буркнул я. Старый друг прочитал меня, как поздравительную открытку. Три десятка лет тесного общения - это вам не жук чихнул, даже без учёта психологических фокусов, которым учат в их конторе. - Слушай, давай, признавайся, что это дурацкая шутка, и наливай. А я, так и быть, не обижусь.
- Налить-то я тебе налью... - он потянулся к бутыли «Каменной стены». - Но ты с иллюзиями заканчивай, всё всерьёз, сам понимаешь...
Ещё бы не понять! За всё время, пока я знал Дрона, мне ни разу не пришлось бывать у него на работе. Выписывать пропуск на Лубянку только ради розыгрыша? Огрести «немножечко геморроя» от начальства можно и не столь громоздким способом. Здешние кабинеты наверняка слушают, и приставленные к этому люди напрочь лишены чувства юмора. Во всяком случае - на службе.
Хотя, что я знаю о нынешних комитетчиках? Кроме вот этого самого Андрея Митина, старого друга со студенческих лет, я ни с кем из них вовсе не знаком. А вдруг это в ФСБ, так шутят?
Дрон положил передо мной лист бумаги официального вида. Я прочёл первую строку и по спине пробежала струйка ледяного пота.
«Подписка о неразглашении служебной тайны» - о как! И дальше: «Я, фамилия, имя, отчество, ознакомлен... обязуюсь не разглашать... предупрежден, что за разглашение сведений, составляющих...»
В строке «инструктаж провёл» значилась фамилия Дрона - «Митин». И не вписанная от руки, а вбитая в форму на компе. А ведь любые документы в здешних компах сохраняются и систематически проверяются. А значит, версия с шуткой окончательно превращается в дым.
Но я всё ещё не сдавался: дрыгал лапками и шевелил вибриссами:
- Я понимаю, у вас организация серьёзная. Гостайна, то-сё... но с каких это пор я служу в вашей конторе? Может, я ещё и не соглашусь?
- А ты не согласишься? - прищурился Дрон. - Вот так - возьмёшь и не согласишься?
- Нет, конечно, - Вздохнул я. - А то ты хоть на минуту сомневался...
- Тогда не ломайся, как гимназистка и подписывай. И вот, держи, изучишь. Завтра с утра поговорим подробнее.
И протянул мне пухлую папку в пластиковой обложке, на белой витой пружинке. На сиреневом пластике красовалась надпись: «ЗАККУРАПИЯ»
Я ухмыльнулся. Ну не может он без штучек в старом добром стиле...
- Что, прямо тут? Тогда выделяй диван с подушкой, а то я после бессонной ночи ничего не буду соображать...
- Перебьёшься. Езжай домой, и там хоть всю ночь не спи. Но чтобы завтра, к девяти - как штык. Начальства у тебя, как я понимаю, нет, отпрашиваться не надо. Да, и трудовую с военным билетом захвати - будем оформлять тебя по всем правилам, как гражданского эксперта.
Я распахнул «вместилище документов». На первом листе раскинул крылья двуглавый орёл, под ним значилось: «Министерство обороны Российской Федерации». И ещё ниже, крупно: «Проект К-18-54».
- Что, так и нести домой? А как же секретность? Подписка эта шутовская...
- А ты расскажи кому-нибудь о содержании нашего разговора, - плотоядно осклабился друг. - Тогда и увидишь - шутовская она, или нет!
- А что, можно и попробовать. Вот и документики имеются, журналисты кипятком писать будут!
- Ага, и клоуны из «Космопоиска» - как раз их профиль. Или отнести папку прямиком в редакцию фантастики. Тут же подпишут договор, и даже аванс дадут.
- Ни хрена они не дадут, - буркнул я. - Жадные они.
Скажу без ложной скромности - я широко известен в узких кругах как фантаст и большой поклонник жанра альтернативно-исторического и попаданства в любой форме. Что, впрочем, не мешает время от времени публиковать в солидных журналах статьи по истории флота. Так что любой, кто заполучит эту папку и наведёт справки об её владельце, неизбежно сделает вывод: всё это ни что иное, как материал для фантастического романа.
А что же ещё? Вот скачанные из Интернета фрагменты документов, вот фотки военных кораблей. А это  - распечатки веток с цусимских и прочих военно-исторических форумов. Сделано, ничего не скажешь!
А лиловый косой штамп со служебным номером на каждой страничке - тоже для конспирации?
Впрочем, почему бы и нет?
- «Папка» по-хонтийски на обложке - твоя идея?
Дрон кивнул.
- А то! «Обитаемый остров», спасибо Бондарчуку, сейчас много кто читал. Вот и напустим лишний раз тумана, мало ли что...
- Если «мало ли что» - тогда зачем выносить эти бумажки отсюда? В дезинформацию играетесь, конспираторы?
- Иди, работай, - отрезал Дрон. - Потом поймёшь. Вот тебе пропуск и разрешение на вынос. И пожалуйста, не вздумай опаздывать!
Я выразительно покосился на так и не откупоренную бутыль, но Дрон сделал вид, что ничего не заметил - он уже уткнулся в другую папку, по виду, точную копию моей.
«Тоже мне, Рудольф Сикорски...»
На Дрона грех обижаться. Он, как и я сам, состоял в далёкой студенческой молодости в некоем весьма известном (опять же, в узких кругах) Клубе Любителей Фантастики. У нас тогда считалось хорошим тоном цитировать из Стругацких и к месту и не к месту. Сколько лет прошло, а былые привычки нет-нет, да и напомнят о себе - непроизвольно, на автомате.
Особенно, если ситуация способствует...
Я вышел в коридор, аккуратно притворив дверь. Пальцы левой руки крепко прижимали к груди «заккурапию», но я всё равно ощущал, как они противно дрожат.
А как не задрожать? Не каждый день вызывают в ФСБ; не каждый день старый друг, которого знаешь не первый десяток лет, ошеломляет известием: да, Министерство Обороны и ФСБ разрабатывают проект путешествий во времени. И - да, я приглашён в этот проект в качестве...
«... понять бы ещё - в каком?»
Подтянутый, корректный сержант проверил пропуск, паспорт, вгляделся в мою физиономию, придирчиво сверяя её с фотографией. Я беспомощно улыбнулся и развёл руками: что поделать, если в сорок пять я имел глупость запечатлеться на паспорт в бороде, а потом избавился это этого аксессуара?
Сержант пролистал «заккурапию», сверил номера на штампах с тем, что написан в документе. Помедлил, взял под козырёк и нажал кнопку, открывая турникет.
Я стоял у самого края тротуара, спиной к высоченным дверям. Машины сплошным потоком огибали холм-клумбу, на которой когда-то красовалась статуя Железного Феликса.
Мимо меня пронеслась стайка подростков. Один из них водил перед собой смартфоном, другие громко хихикали, тыча пальцами в бордовый гранит цоколя. Ловцы покемонов считают особой крутью сцапать анимешного монстрика именно здесь.
Интересно, хоть один вспомнит, чем знаменит год 1854-й год от Рождества Христова?
Я проводил охотников на Пикачу взглядом и направился к метро, на ходу листая папку. Дрон прав - даже одержимцы из «Космопоиска» не поверят, что Министерство Обороны строит машину времени и намерены перекраивать историю. И привлекает к этому незаменимого эксперта, знатока альтернативной истории и попаданческой фантастики.
То есть меня.
А я сам поверил бы - только честно? Я и правда, верю в это, здесь, сейчас?
«..ох, не похоже. А с другой стороны - куда денешься?»
Я раскрыл "заккурапию". Двуглавый коронованный орёл на титульном листе. Казённый лиловый штамп на каждом из документов. Что ж, добро пожаловать в «проект К-18-54». Для посвящённых, к числу которых отныне принадлежу и я - «Крым, 1854-го года».
Тот самый Крым.
Тот самый год.
«...может, я всё ещё сплю?»

1916-й год, февраль.
окрестности порта Зонгулдак
С теплых коек оторвавши
Заспанных господ,
В бардаках людей собравши,
Гонят их в поход.
В Зонгулдак идём, наверно,
В Зонгулдаке очень скверно...
Зонгулдак, Зонгулдак,
Нам бы лучше всем в кабак...
На Черноморском флоте на свой манер переделали балтийскую песенку. Турецкий порт Зонгулдак, может, и не был нервным центром морского театра, каким стал Моонзунд в семнадцатом на Балтике, но на протяжении всей войны исправно приковывал к себе внимание. Требовалось препятствовать морским перевозкам для снабжения турецкой армии и флота, и прежде всего, прервать подвоз угля морским путем к Босфору из Зонгулдака, центра турецкой угледобычи. Оттуда же снабжался Константинополь, а, поскольку турецкие железные дороги пребывали в зачаточном состоянии, «чёрное золото» доставляли в столицу Османской империи морем.
Выполняя директиву ставки, Черноморский флот не раз обстреливал Зонгулдак. Боевые корабли перехватывали и топили транспорта, парусники, громили артогнём портовые сооружения. Но турки продолжали возить уголь: шахты, укрытые прибрежными возвышенностями от огня с моря, оказались недоступны калибрам русских линкоров, а что причалы порушены - так долго ли их восстановить? Снаряды сносили портовое оборудование, но турки будто и не замечали - уголь в трюмы сыпали по старинке, из мешков. Бедолаг, готовых горбатиться за ячменную лепёшку в день, в этих краях всегда хватало.
.
Первого февраля шестнадцатого года с эсминца, несшего службу по блокаде Зонгулдака, дали радио: «В порту замечен большой пароход под погрузкой». Командир дивизиона сгоряча вызвался прорваться в гавань и потопить угольщик ко всем чертям - нравом миноносники отличались буйным и мало ценили свои головы. Начальство же на риск не решилось, тем более, что пароход оказался транспортом «Ирмингард», не раз удиравшим от русских кораблей.
Упускать хитрого турка не хотелось, и флотское командование дало старт давно задуманной операции. На этот раз по Зонгулдаку решили ударить с воздуха.
Через три дня, пятого февраля, «Поспешный» и «Громкий», форсируя обороты, понеслись к Зонгулдаку. Им предстояло отстучать кодом Морзе прогноз погоды для ожидающих в Севастополе кораблей.
Авиаматки «Алмаз,» «Александр Первый» и «Николай Первый» должны были идти в сопровождении целой эскадры - крейсер «Кагул», миноносцы «Заветный» и «Завидный» (угольные старички доцусимской постройки), и основа ударной группы - новенький линкор «Императрица Мария». Но главный удар предстояло нанести не её двенадцатидюймовкам. В двадцати милях от Зонгулдака гидрокрейсеры выпустят аэропланы - и посмотрим, как запоют османы, которые, как полагали российские пилоты, видели такую технику только на картинках!
Лихие мичмана и лейтенанты ошибались. Когда летающие лодки одна за другой пробили низкую облачность и вышли на цель, их встретил зенитный огонь. Турецкие батареи крыли шрапнелью на предельных углах возвышения; уворачиваясь от ватных комков, испятнавших небо над гаванью, пилоты вынуждены были набирать высоту. В «Ирмингард» угодила только одна бомба из трёх с половиной сотен, но турецкому угольщику хватило и её - пароход загорелся и сел на грунт прямо у причальной стенки. Рядом весело пылала парусная шхуна-углевоз, разгорались пожары и на берегу. Лейтенант Реймонд фон Эссен, командир авиаотряда «Александра Первого», на обратном пути даже запел - до того весело стало на душе после лихого дела. Концерта, правда не получилось - единственный слушатель, летнаб Олейников, вряд ли разобрал что-то за тарахтеньем стосильного «Гном-Моносупап». Лейтенант слегка погрустил по этому поводу - петь он любил, хотя и был, по общему мнению, начисто лишён слуха, - и принялся сочинять рапорт:
«Доношу Вашему Высокоблагородию, что сего 24-го января получив Ваше приказание бомбардировать Зонгулдак, и если есть там за молом стоящий большой пароход, то и его. В 10 часов 27 минут я первым полетел на аппарате № 37 на Зонгулдак, имея наблюдателя моториста I статьи Олейникова, взяв с собой на аппарат две пудовые и две десятифунтовые бомбы. Подлетая к Зонгулдаку, я увидел в гавани за молом, стоящий носом к выходу, большой однотрубный двухмачтовый пароход, которыйсильно дымил. Сделав над городом и гаванью на высоте 900—1100 метров три круга, мой наблюдатель сбросил все четыре бомбы. Первая пудовая сброшенная по пароходу разорвалась на молу впереди носа. Вторая десятифунтовая упала за кормой парохода среди стоявших лайб и произведя на одной из них пожар. Третья пудовая сброшена по железнодорожному узлу, попав в большое белое здание. Четвёртая упала на берег за кормой парохода. На горке около Килимли мною были замечены ряд белых дымков, по-видимому, стреляющей батареи...»
Летающая лодка с большими белыми цифрами «32», на носу, пристроилась к аппарату Эссена. Авиатор в передней кабине - наблюдатель, прапорщик князь Лобанов-Ростовский, - сорвал шлем и помахал командиру отряда. Эссен в ответ качнул плоскостями своей М-5. Прапорщик улыбался во все тридцать два зуба; набегающий поток воздуха трепал русую шевелюру. Экипаж «тридцать второй» сегодня герои дня - это их бомба разворотила палубу парохода возле дымовой трубы.
За «тридцать второй» к фон Эссену пристроились и остальные. С трёх авиаматок для удара по Зонгудлаку сгрузили на воду семнадцать летающих лодок М-5. Три не долетели -  сели на воду из-за поломок, и теперь экипажи куковали, покачиваясь на мелкой черноморской зыби, в ожидании миноносцев. За командирским гидропланом неровным строем пеленга шли тринадцать аппаратов. Задание выполнено, и выполнено блестяще - домой!