ГЛАВА III
Гидрокрейсер Алмаз
Набег
Корабли шли строем пеленга. «Заветный» держится на правом крамболе «Алмаза»; высоченный ходовой бурун, разведённый миноносцем, время от времени скрывает от наблюдателей полубак.
«Дениз Бога», наша «полётная палуба», как говорят американцы, остался милях в десяти за кормой. Сейчас с него сгружают на воду гидропланы, укладывают в кабину мелкие - до пуда весом - бомбы.
Пол-ночи новоиспечённый гидроавианосец шёл на тринадцати узлах, едва поспевая за «Алмазом». Инженерный прапорщик с "Заветного", отряженный в машинное отделение «Морского быка» божился, что и это многовато для изношенных механизмов. Тем не менее, к рассвету корабли заняли позицию впереди и южнее по курсу каравана. Вчера наши гидропланы успели нанести союзникам несколько визитов; сегодня ожидалось продолжение концерта.
Я, в который уже раз за утро подумал, что нам повезло; волнения почти нет, над морем лёгкий ветерок. Идеальные условия для полётов. Связь тоже не подкачала - рации били с палубы на добрые полтора десятка километров, а с гидропланов - почти вдвое дальше.
Когда делили УКВ-передатчики, случился небольшой скандал. Зорин хотел непременно установить голосовую связь с «Заветным», но мы с фон Эссеном встали стеной: одна из раций будет на «Дениз бога» и точка! В итоге, командир крейсера уступил; Связь с «Заветным поддерживали по старинке, морзянкой; с авиаматки радиообмен вёл мичман Чугунников, в воздухе царил Бравый прапорщик а должность диспетчера этой «радиосети» досталась, ясное дело, мне. Зато теперь я был в курсе всех дел нашего отряда.
А дел хватало. Например, вечером неутомимый Олейников намешал на полуюте авиаматки полтора ведра адской огнесмеси из олифы, скипидара и машинного масла. Летнаб и моторист Рубахин до ночи провозились с тёрочными запалами, на которые пошли все спичечные коробки, которые удалось раздобыть, и теперь ящик с бутылками из-под рома дожидался своего часа, чтобы занять место в кабине «тридцать седьмой». Фон Эссен отнёсся к инициативе Олейникова скорее скептически, но препятствовать не стал - бомб всё равно не хватало. А бутылки, глядишь, и разожгут на палубах британцев пожар-другой. Если, конечно, Олейников сумеет попасть в цель.
Рация ожила:
- «Алмаз», «Алмаз», я тридцать второй, проверка связи.
- Тридцать второй, слышу вас хорошо. Отбой.
Это Лобанов-Ростовский. Прапорщик невыносимо горд своей новой ролью, тем более, что сегодня от него и правда, многое зависит. «Алмаз» и «Заветный» торопятся напересечку каравана; замысел капитана первого ранга Зорина состоит в том, чтобы обстрелять с большой дистанции ордер охранения, заставить повернуть навстречу русским. Повернут, никуда не денутся - не в характере гордых бриттов ждать, пока их расстреливают с дальней дистанции. А затем, форсируя машины, (в кочегарках припасено несколько бочек мазута; им будут поливать уголь, прежде чем забросить в топки) по большой дуге обойти охранение и атаковать транспорта.
Правда, в голове одной из колонн идёт «Наполеон». А ещё - французские пароходофрегаты, несущие пексановские пушки. Но все они забиты солдатами и лошадьми экспедиционных сил; хорошо, если смогут стрелять орудия верхней палубы. В батарейных же палубах - настоящий Ноев Ковчег, о нормальной работе расчётов можно забыть.
«Алмаз» с миноносцем ворвутся в походные колонны транспортов, как волки в овчарню. Пушки Канэ уверенно кладут снаряды в цель прямой наводкой с полутора-двух километров. Это будет не бой, а бойня.
Если... если только корабли охранения манёвренные, хоть и тихоходные, не прижмут их к линейному ордеру. Чугунные ядра способны натворить бед, если угодят с тёх-четырёх кабельтовых в небронированный корпус бывшей яхты или миноносца. Дымный порох в круглой бомбе много слабее начинки осколочно-фугасного снаряда, но ведь и такой взрыв разбрасывает во все стороны острые, как бритва, чугунные осколки. Они калечат механизмы, дробят в стеклянную пыль линзы прицелов и дальномеров, выкашивают расчёты, прикрытые лишь парусиновыми обвесами.
С расстояния в несколько миль даже самый внимательный наблюдатель, вооруженный отменной цейсовской оптикой, не сразу разглядит выросший у форштевня бурун – точное указание на то, что корабль резко увеличил скорость. «Воздушному» зрителю корабли кажутся неподвижными, и далеко не всякий сможет верно определить курс цели по отношению к самолёту. И если прозевать момент поворота, не уловить прироста скорости – расстояние между загонщиком и добычей начнет быстро сокращаться. А «длинная» тридцатидвухфунтовка, каких немало на английских кораблях, на предельном возвышении забрасывает ядро на милю с лишним. Да, попасть на этой дистанции - задачка из области ненаучной фантастики, но английские артиллеристы умеют пользоваться квадрантами, кому-то из них может и повезти.
Чтобы этого не допустить и нужен Лобанов-Ростовский с его «Кенвудом». Прапорщик полтора года летает с фон Эссеном и умеет определять и скорость и курс с любого ракурса, на запредельной для других летнабов дистанции. Но.. всё море покрыто британскими кораблями; матросы на них бесстрашны и умелы, и приказы им отдают лучшие военные моряки на свете - офицеры Королевского Флота. И пусть против них играют пятьдесят лет технического прогресса - горько пожалеет тот, кто рискнёт недооценить такого врага. Корветы и пароходофрегаты Роял Нэви сделают всё, чтобы поймать наглецов в перекрестия своих курсов, и только от прапорщика, что сидит сейчас на левом сиденье гидроплана с бортовым номером 32 зависит, получится это у них, или нет.
Отредактировано Ромей (11-10-2016 15:18:44)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
