- Лево десять!
- Есть лево десять! - отозвался здоровяк-рулевой и закрутил штурвальное колесо. - Руль лево десять!
- Как катимся?
- Медленно влево!
Я вгляделся в горизонт, отыскивая хоть какую зацепку. Бушприт и правда  сместился, но лишь еле заметно.
- Отводить!
- Есть отводить! - лакированные спицы замелькали в обратную сторону. - Руль прямо!
- Как на румбе?
Рулевой сощурился на картушку компаса
- На румбе двести двадцать восемь!
- Так держать!
- Есть так держать!
Зорин выдернул из амбушюра переговорной трубы пробку:
-Машинное! Держать три четверти!
В трубе заклокотало, захрипело. Капитан гидрокрейсера удовлетворённо кивнул и повернулся ко мне:
- Голубчик Сергей Борисыч, как там с нашими летунами?
Я суетливо зашарил на поясе, нащупывая рацию. Неудобно-то как: засмотрелся на военно-морские экзерциции, а о прямых обязанностях забыл.
- Тридцать второй, я «Алмаз», доложите...
- Я тридцать второй, взлетели, идём к вам. Встречайте!
Голос Лобанова-Ростовского звучал громко и отчётливо. Я собрался, было, повторить доклад, но Зорин отмахнулся - «не надо мол, сам слышал».
Разведчик появился минут через семь. Прошёлся низко, над самыми мачтами, дважды качнул плоскостями - жёлтый перкаль насквозь просвечивали лучи утреннего солнца. Летнаб принялся семафорить шлемом, Зорин в ответ слегка сделал ручкой. Гидроплан приподнял нос и полез вверх, уменьшаясь, тая до размеров шмеля.. мухи... жужжащей точки...
Я проводил его взглядом. Сегодня князь летит с Марченко, на своем родном аппарате.  Фон Эсен возглавит ударное звено - три М-5 с мелкими бомбами и пулемётами. Никто, ясное дело, не надеется, что авиаторы добьются серьёзного успеха:  при Зонгулдаке из трёхсот разнокалиберных гостинцев в цель попало лишь три. А вот организовать сумятицу в тесных походных колоннах  -это сколько угодно, это запросто. Десятки пароходов, за каждым по два-три парусника на буксире - при некотором везении каша может получиться знатная.
Марченко с Лобановым-Ростовским предстояло сегодня как минимум, три вылета - и все налегке, без бомб. Впрочем, я  не сомневался, что своенравный князь прихватит свой драгоценный «Льюис» - на него не действовали даже аргументы командира авиагруппы. Для разведчиков приготовили резервный аппарат: Эссен, по моему совету, оставил одну из машин на авиаматке, чтобы экипаж «тридцать второй» мог, истратив горючку, немедленно вылетать, а не ждать, пока мотористы заправят и обнюхают «эмку». Да и не верил я в то, что капризные «гномы» потянут два вылета подряд, без минимальной профилактики.  Так что этой парочке придётся несладко - а что делать, не поднимать же  в разгар боя новый экипаж? Пока пилот сориентируется, пока поймёт, где транспорта а где ордер прикрытия, где французы а где британские корабли...

- Вот и они, судари мои... - произнёс командир «Алмаза». - Что ж, ещё полчаса, много три четверти, и мы сможем поприветствовать господ союзников.
Узкая полоса над самым горизонтом наливалась неопрятной чернотой. Это дымили сотни труб - британских, французских, турецких. Черноморское небо марала сажа кардиффа, сгорающего в топках пароходофрегатов, винтовых линкоров, транспортов, гружёных так, что они садились в воду по самую ватерлинию.
Снова ожила рация:
- Алмаз, я тридцать второй. К осту тридцать по вашему курсу, миль семь - трёхмачтовое судно. Идёт под парами, пушки на палубе.
Я выкрутил регулятор громкости до упора, и теперь доклады Лобанова-Ростовского слышал любой, находившийся на мостике.
- Отлично! - Зорин заулыбался, потирая мясистые ладони. - Это фрегат или корвет охранения; примем к осту, обойдём. Незачем нам с ним сейчас бодаться. Сергей Борисыч, пусть взглянут, что у нас слева по курсу?
Я отжал тангенту:
- Тридцать второй, это «Алмаз». Сместитесь к запа.. к весту, мили на три, осмотритесь. Как поняли, приём?
- «Алмаз», тридцать второй вас по...
Ответ прапорщика заглушила трель горна; её подхватили боцманские дудки и колокола громкого боя. Сразу сделалось шумно и тесно, но лишь на несколько мгновений. Под палубой заскрежетали запорные ручки, залязгали броняги и крышки иллюминаторов. Расчёты разлетелись по плутонгам, номера встали к орудиям, и по всему кораблю вновь воцарился торжественный, строгий предбоевой порядок.
А горн заливался:
Наступил нынче час,
Когда каждый из нас
Должен честно свой выполнить долг...
Долг!
До-олг!
До-о-олг!
Прав Пикуль, прав. Тот самый мотив.

Отредактировано Ромей (11-10-2016 17:41:59)

НЕТ разумеется! Они, позволю себе напомнить, готовились воевать в 1854-м совсем иными средствами.
Автор не сторонник столь бесцеремонного роялестроя....

и потом, прошу заметить - у них на всё про всё - около суток и полнейший цейтнот. В такой ситуации вводить новшества - только окончательно гробить дело. Максимум, что автор себе позволил - это эксперименты с бутылками, да и то лишь потому, что исполнитель  лично такие видел и именно в воздушном варианте....

Отредактировано Ромей (11-10-2016 14:49:31)