Продолжение:

                                                                Глава 4

  - Потрясающе! – с энтузиазмом заявила мне Рита. – Никогда не думала, что русский балет – это столь захватывающе зрелище. А прима – просто прелесть! Такое впечатление, что она просто создана для этой роли.
  С мнением жены я был полностью согласен, ибо убедился в том, что Юля – действительно прелесть, уже довольно давно, когда о нашей женитьбе с Ритой ни у кого даже мысли не возникало. И тогда же, не откладывая дела в долгий ящик, неофициально посетил Мариинский театр. Так как о моем визите заранее сообщил Михаил, то прямо там мне – наверное, совершенно случайно – встретился директор Санкт-Петербургских императорских театров князь Всеволожский.
  - Иван Александрович, - заявил я ему, - благодарю вас за то, что успешно пестуете молодые таланты. В частности, танцы балерины Юлии Кшесинской приводят меня в восторг.
  - В какой постановке, ваше высочество? – попытался вывести меня на чистую воду директор.
  - Во всех! – отмел его неуместные поползновения я, ни в одной из жизней ни разу не посещавший балет. Правда, во времена серийных похорон генсеков неоднократно видевший «Лебединое озеро» по телевизору. – Надеюсь, что и в дальнейшем Юлия будет украшать собой русскую сцену, причем на более серьезных ролях. Я, конечно, понимаю, что до настоящего ценителя искусств мне еще далеко, но надеюсь на вашу помощь в данном вопросе. Разумеется, и вы можете обращаться за помощью ко мне, если вдруг в ней возникнет надобность. 
  Князь тут же рассыпался в заверениях, что всегда считал точно так же и отныне будет лично присматривать за тем, чтобы эту, безусловно очень талантливую, балерину не затирали.

  Ни малейших угрызений совести я не испытывал, ибо уже знал, что эти самые императорские театры по совместительству являются элитным борделем для семьи Романовых и особо приближенных к ней лиц, и карьера балерины здесь зависит не только от ее таланта, но и от того, чей любовник круче. Кроме того, Юля действительно хорошо танцевала – во всяком случае, намного лучше меня. Для развития успеха ей не хватало только достаточно высокопоставленного любовника, вот и я решил помочь девушке. Ну и себе, конечно, тоже.
  Дело в том, что в театральном «борделе» действовала своеобразная система оплаты. Почти все Романовы были жмотами даже почище меня и дарили своим любовницам такие крохи, что девушки стали активно искать пути увеличения доходов. И, ясное дело, быстро нашли. Способ приработки назывался «лоббирование». То, что оный процесс происходил не в парламенте, а в койке, сути дела не меняло нисколько. Поэтому я считал необходимым завести связи в театральных кругах Петербурга.
  Но это было сравнительно давно, а теперь мне все-таки удалось выкроить полдня и сходить на «Спящую красавицу» с Ритой, которой кто-то уже успел сообщить, что русский балет – это нечто фантастическое. Так как императору вроде было положено время от времени появляться на подобных мероприятиях, то я вздохнул и привел молодою жену в храм Терпсихоры. В принципе, там оказалось не так уж скучно, Юля талантливо изображала из себя Аврору (не крейсер, а древнюю богиню), а в третьем акте я неплохо вздремнул. Мне даже приснились похороны Брежнева, хоть на сцене в это время шло и не «Лебединое озеро». А потом я очень вовремя проснулся и, увидев, что молодая жена аплодирует, присоединился к ней.

  Вечером у нас был намечен ужин, на который я пригласил Мосина, причем вместе с супругой. Услышав историю их любви, Рита разохалась «ой, как это романтично», а узнав, что я собираюсь встретиться с Сергеем Ивановичем, предложила позвать его вместе с женой на ужин в узком кругу.
  - Но учти, что мы с ним будем обсуждать технические вопросы, - предупредил я жену.
  - Ты их даже со мной иногда обсуждаешь, так что переживем, - отмахнулась Рита. – Лучше скажи, как зовут его жену, чтобы не получилось неудобно.
  - Варвара Николаевна. Да ты не волнуйся, они же небось сразу представятся.
  - Во-первых, могут и забыть от волнения, не каждый день в такой компании ужинают. А во-вторых, я могу забыть, не у всех такая память, как у тебя.

  На встречу с Мосиным меня, если быть честным, подвигла банальная жадность. В докладе управляющего морским министерством Чихачева Столыпин выделил покупку трех пулеметов Максима под патрон от берданки по цене две тысячи триста рублей за штуку и заказ еще пяти, уже под новый патрон Роговцева по цене две семьсот. Далее Петр Аркадьевич приписал, что генерал Драгомиров считает пулемет оружием не только бесполезным, но и вредным, способствующим бестолковой трате патронов. Ну, про закидоны генерала я знал и раньше, но сама цена меня возмутила. Да что же это такое, какой-то паршивый «Максим» обходится дороже моего первого автомобиля?! Правда, дешевле второго и третьего, но не так уж сильно. Это при том, что комиссия определила расходы на изготовление мосинской винтовки как двенадцать рублей! Ну ладно, что такое проектная себестоимость, я знаю. Хорошо, если винтовки будут обходиться казне рублей по двадцать за штуку. Но все равно, один пулемет обойдется армии недостачей сотни с лишним винтовок. Тут поневоле задумаешься, нет ли в позиции Драгомирова рационального зерна.
  Опять же, флоту-то пулеметы зачем – обстреливать броненосцы или линейные крейсеры? Нет, пулеметы пригодятся армии, но не по таким заоблачным ценам, решил я. И, когда ужин плавно перешел в беседу на вольные темы и дамы заговорили о чем-то понятном только им, я поинтересовался:
  - Сергей Иванович, а можно ли модернизировать вашу винтовку так, чтобы рукоятка затвора двигалась исключительно продольно, без поворота?
  - Можно, но зачем?
  Во взгляде Мосина ясно читалось сожаление – мол, только-только начал считать его грамотным человеком, а он вон что городит.
  - Удобство стрельбы от этого возрастет незначительно, - решил пояснить Мосин, - а сложность в производстве вырастет заметно. А это значит – увеличится цена и упадет надежность.
  - Так это будет только первый этап. Второй – примерно посередине ствола просверлить маленькое отверстие, через которое газы попадут в специальную трубку, где своим давлением будут двигать поршень. А он, в свою очередь, взводить затвор. Такая система сможет стрелять непрерывно, если, конечно, магазин сделать побольше. Патронов на тридцать, а лучше сразу на пятьдесят. И отъемный, разумеется.
  - Вы имеете в виду пулемет наподобие того, что предлагает господин Максим? – дошло наконец до Мосина.
  - Да, пулемет, но не наподобие. Вы в курсе, сколько этот хапуга хочет за штуку? Почти три тысячи рублей! В общем, мне кажется, что дать вам денег на разработку и получить свой пулемет по цене рублей семьсот, если не меньше, будет гораздо выгоднее. Система с газоотводом под патент Максима не попадает, это я уже выяснил.
  - А ведь может получиться, ваше величество, - загорелся Мосин. – У вас тут не найдется карандаша и бумаги?
  - Вообще-то у меня все найдется, но обратите внимание, с каким выражением лица на вас глядит Варвара Николаевна. Да и Ри… в смысле, Анна Федоровна на меня тоже взирает без особого восторга. Давайте лучше сделаем так – вы все обдумаете, нарисуете эскизы, и, скажем, во вторник утром мы с вами обсудим детали в спокойной обстановке. Часов в девять вам не рано? Отлично, тогда я предупрежу секретариат о вашем визите, вас сразу проводят до моего кабинета.
  Однако, когда Мосины уже ушли, до меня дошло, что возмущение ценой максимовских пулеметов было слегка преждевременным. Вот когда свои запустим в производство, тогда да, а пока надо засунуть жадность куда поглубже и купить штук пять под новый патрон. Один отдать Мосину, пусть посмотрит, что в нем хорошо, а что плохо. Ну, а четыре на всякий случай оставить себе.
  Несмотря на выбывание Георгия из цепочки наследования престола и вообще отъезда во Францию, похоже, что дядя Володя, он же великий князь Владимир Александрович, продолжает вынашивать какие-то планы. Ну то есть как «какие-то»? Ясное дело, переворота, чего ему еще осталось желать. А по натуре он большой любитель изящных искусств и покровитель театра, так что переворот он наверняка представляет в виде стройных рядов гвардии, выстроившихся на площади перед Гатчинским дворцом. Как в лучших литературных образцах. И по таким-то рядам садануть из четырех пулеметов, да еще с водяным охлаждением – это будет натуральная картина маслом. Небось не хуже, чем у какого-нибудь Рафаэля. Отсюда вывод – заниматься экономией будем потом, а пока лучше заказать Максиму не пять, а десять пулеметов. Мало ли, вдруг какой из них сломается в самый неподходящий момент, так что должен быть небольшой запас.
  - Какие милые люди! – отвлекла меня от раздумий об искусстве жена. – Их любовь достойна описания самим Шекспиром. И, раз уж речь зашла о театре, позволю себе еще раз восхититься восходящей звездой Мариинского театра Юлией Кшесинской. Давай ее пригласим на следующий подобный ужин? Не волнуйся – я хоть и знаю, что вас с ней связывало, вы же практически не скрывались, но не считаю, ты начнешь изменять мне прямо за ужином.
  Я давно заметил, что Рита весьма неглупа и умет делать правильные выводы даже из не очень очевидных посылок, поэтому только спросил:
  - Тебя не будет смущать общение с моей бывшей… э… подругой?
  - Меня же не смущает ежедневное общение с Людмилой, – с невинным видом возразила моя дражайшая половина.
  Вот это да, ошарашено подумал я. Неужели мышка проболталась? Да нет, не может такого быть. Скорее Рита расколола ее на косвенных вопросах, заданных в разные дни. Против такого в общем-то довольно наивная Людочка беззащитна. 
  - Не обязательно спрашивать прямо, - кивнула Рита. – Кроме того, я все-таки была не до конца уверена в своих выводах, но ты сейчас полностью их подтвердил своим видом.
  Да уж, прямо не жена, а какой-то натуральный Мюллер в юбке, подумалось мне. Рита же продолжала:
  - Я уже знаю, какие нравы царят в императорских театрах. И думаю, что тебе не стоит упускать такую возможность – во-первых, получать нужные сведения, а во-вторых – в желательном направлении воздействовать на нужных людей. И мне интересно – достаточно ли твоя Юлия умна, чтобы потянуть такое?
  - Думаю, что да, и она уже не моя, а наша. Хорошо, прикинь, когда будем приглашать, а известить ее, не привлекая лишнего внимания, я смогу.

  И тут меня осенило. Сам же хотел создать какую-то контору, полностью независимую от канцелярии! И не мог сообразить, кому же поручить такое деликатное дело. Так вот она сидит, готовая руководительница, бери ее и запрягай работать. Для начала действительно пусть потренируется на балеринах и певичках, а с приходом опыта можно будет расширить как штаты, так и круг задач. Причем в обозримом будущем у Риты вряд ли появятся какие-то свои интересы, вступающие в решительное противоречие с моими – ну, разумеется, если я не начну вести себя как свинья, однако уж на это у меня силы воли хватит. А так – не станет меня, и ей останется только возвращаться в Германию, приживалкой к брату Вильгельму, ибо иначе ее тут быстро скушают. И Рита, умница, наверняка все это отлично понимает.
  Далее я в который раз не самым добрым словом вспомнил отправившего меня сюда в дикой спешке Шахерезада. Ну куда он торопился, как голый на это самое? Ладно там курсы акций, я сейчас и без них не сказать, что очень бедный. Но ведь и про принципы формирования спецслужб я знаю только из творений Юлина Семенова и Богомила Райнова! То, что стало называться детективами в девяностые, всякие там «Бешеный против Кривого» и «Слепой против Недотраханного» лучше вообще не вспоминать. Как ни жаль, но придется учиться по ходу дела.
  А ведь я, кажется, понимаю, почему он спешил, да и вообще более или менее представляю себе все кажущие нестыковки краткой эпопеи с моей отправкой в девятнадцатый век. Зачем Шахерезаду позарез нужно было в будущее? Да затем, что он сам наверняка родом оттуда, а вовсе не из двадцать первого века. И тот организм, что встретился мне в парке, был просто временным носителем сознания. Шахерезад спас его от смерти от одной болезни, но у реципиента тут же развился рак – наверняка ведь выбор был не очень тщательным, требовалось всего лишь найти в двадцать первом веке кандидата на путешествие в прошлое.
  То есть все логично. Наверное, в будущем наука как-то смогла вплотную подойти к пониманию того, что есть душа и по каким, блин, законам она существует. Но наверняка там век Шахерзада по тем или иным причинам подходил к концу, и он, скорее всего, уже подыскал себе недавно скончавшегося младенца из хорошей семьи. Однако переселиться в его тело из своего времени не мог, поэтому и затеял авантюру с промежуточным путешествием в прошлое. А что? Гипотеза как гипотеза, она объясняет почти все странности произошедшего со мной двадцать лет назад, но практически бесполезна как руководство к действию. В общем, думать надо, напутствовал я себя. Причем головой, а не местами, расположенными симметрично ей относительно желудка. Хоть спереди, хоть сзади. И тогда все будет хорошо.

  В этом я убедился сразу, ибо мысль тут же вернулась к пулеметам. Да, изделие Максима под патрон от берданки есть ублюдочность в чистом виде, но этих патронов сейчас в Гатчине завались, и в любой момент может стать еще больше. А с патронами к мосинке – увы. Поэтому даже такой несовершенный пулемет под морально устаревший патрон все же лучше, чем вовсе никакого. Мало ли что может случиться до того времени, пока придут десять штук, кои еще надо заказать. Поэтому следует вызвать к себе Чихачева, обласкать его, похвалить за правильное отношение к внедрению технических новинок во флоте, а потом попросить один пулемет из тех трех, что он уже купил. Не насовсем, разумеется, а на время, потребное для его тщательного изучения. Или, другими словами, до тех пор, пока не придут десять штук уже под нормальный патрон. Причем этот первый пулемет Мосину лучше вообще не показывать.
  Еще в двадцатом веке я твердо уяснил алгоритм решения задач, требующих элементов изобретательства. Так вот, первым делом следует в самых общих чертах изучить проблему. Но сразу детально знакомиться с тем, что на эту тему придумали другие, нельзя! Сначала надо самому поломать голову. И лишь когда начнут вырисовываться какие-то решения, можно смотреть, к чему привели чужие усилия. Только так есть вероятность получить что-то действительно новое, а не слегка измененную копию давно существующего образца. В общем, пока у Мосина не появится проработанных эскизов его собственного изделия, «Максим» на изучение я ему не дам.

  Уже когда мы собирались ложиться спать, Рита повторила мне то, что несколько ранее я уже слышал от мышки.
  - Можешь теперь так не стараться, выбиваясь из сил, ты свою задачу уже выполнил, - так закончила свое сообщение жена.
  Я натурально ощутил себя оскорбленным в лучших чувствах.
  - То есть как это могу не стараться – а если я не хочу? В смысле, наоборот, хочу продолжать, и с ничуть не меньшим усердием. Ты что, против?
  - Разумеется, нет, - улыбнулась Рита и стянула ночную рубашку, даже не попросив отвернуться.