II
ПСКР «Адамант»
28 сентября 1854 г.
Сергей Велесов, попаданец.
Вид с высоты семь сотен метров - картинка на мониторе, куда она шла с камеры беспилотного вертолета, почти непрерывно висящего над морем, - более всего напоминала заставку компьютерной игры. Красивые парусные кораблики, выстроившиеся ровными колоннами, широкие пенные усы, расходящиеся из-под форштевней, крошечные, полощущиеся флаги. Летота. Изумительная графика, одна беда -  сюжет ворованный...
Нет, упаси меня Бог, я вовсе не обвиняю Павла Степановича в плагиате. Этому понятию вообще нет места в военной науке: есть удачное тактические решение, оно входит в золотой фонд военной мысли. И дальше потомки используют его, когда выпадет подходящий случай. Как вот сейчас, к примеру: ну кто, скажите на милость, виноват, что построение русской и французской эскадр в изрядной степени повторяет картину боя пр Трафальгаре?
Не верите? Судите сами.
Как и Вильнев, Гамелен вел свою эскадру на север. Как и Вильнев, он перед самым боем вынужден был предпринять перестроение, включив в состав ордера то, что осталось от первого и второго отрядов. Как и пятьдесят лет назад, строй эскадры не успел образовать кильватерную линию: французы шли уступом,  двумя колоннами, причем голова правой, находившейся ближе к берегу, поравнялась со вторым от конца мателотом левой колонны.
Как и при Трафальгаре,  под ветром у Гамелена был близкий берег и ещё близкое мелководье. И  ветер, как и тогда, в Бискайском заливе, дувший с зюйда, наполнял паруса русских кораблей, идущих на французский кильватер полным бакштагом.
И наконец, оба они - и Вильнев и Гамелен  - французы, черт возьми!
Правда, у Вмльнева не было паровых кораблей...
И все равно: по мне, так и этих совпадений довольно, чтобы адмирал застрелился на шканцах, не дожидаясь начала боя. Просто чтобы не утруждать рок решением собственной судьбы. Но, похоже,  Гамелен решил переиграть фатум.
И, надо сказать, для такой попытки у него были все основания. В двух французских колоннах, идущих уступом, идут то ли одиннадцать, то ли двенадцать  двух-и трехдечных линкоров. В эскадре Нахимова - тринадцать вымпелов. Можно считать, силы равны.
Правда, на многих французских кораблях спущены стеньги.  И паруса  их мало что могут добавить к тяге выбивающихся из сил паровых буксиров. А тем приходилось несладко - ветер, принесший на своих крылах русскую эскадру, ощутимо крепчает. Волна бьет колесным пароходам в борт, и они еле-еле выжимают из своих машин по четыре узла - тогда как русская эскадра подходит на всех восьми.  Нахимов, скомандовав перестроение для боя, велел еще и раскинуть лиселя - чтобы наверняка не дать неприятелю оттянуться от мелководья, навязать бой на своих условиях.
Единственный козырь Гамелена - пароходы. И он попытался сделать то, к чему французы с англичанами старательно готовились на маневрах, но что ни разу не опробировали в боевых условиях: принял  эскадренный бой на буксирах за пароходами.
Они-то и стали первыми жертвами. В маленький «Саламандр», буксировавший «Иену», с разгону врезался возглавлявший вторую колонну нахимовского отряда «Двенадцать апостолов». Железный корпус судна смяло, как консервную банку и опрокинуло; несчастный пароход немедленно пошел ко дну. Линкор, получил большую пробоину в правой скуле, в которую сразу стала поступать вода, но это уже не имело никакого значения: орудия дружно гремели: правый борт крушил продольным огнем «Иену», левый бил по  высокой корме линкора  «Юпитер». Французы могли отвечать лишь из носовых и погонных орудий, но это ничем не могло им помочь. Несколькими минутами спустя к пушкам  «Двенадцати апостолов» добавились бомбические орудия «Святослава». Его командир, каптан первого ранга Леонтьев, сбросил паруса и вел линкор на четырех узлах. Обдав французов  залпами с обоих бортов, он довернул, обходя «Двенадцать апостолов», и в упор, с пистолетной дистанции принялся методично крушить недвижую «Иенну». После первого же залпа фок-мачта французского линкора обрушилась за борт. Пушки молчали, по палубе в ужасе метались люди, а «Святовлава ревел, изрыгая снопы картечи и шестидесятичетырехфунтовые бомбы.
То же самое творилось по всей длине французского ордера.  Четыре колонны прорезали строй эскадры Гамелена, последовательно отстрелявшись с обеих бортов. К тому моменту головные русские линкоры успели уже получить немалые повреждения - французы били по подходящим кораблям из всех орудий левого борта.  На «Париже», флагмане контр-адмирала  Новосильского сбило грот-мачту; флагман Нахимова, «Великий князь Константин», («Императрицу Марию» оставили чиниться после ночного столкновения) горел после многих попаданий. «Ягудиил», возглавлявший правую колонну, был так избит, что едва дотянул до неприятельского строя; Его командир, Павел Иванович Кислинский направил нос корабля в корму идущего концевым «Вилль де Марсель» и скомандовал абордаж.
***
Мы, все, кто находился в «информационном центре» «Адаманта», развернутом в кают компании, могли лишь наблюдать, как стройные кильватерные колонны превращаются в беспорядочно спутанный клубок, изрыгающий языки пламени, дымные столбы, фонтаны обломков. Контр-адмирал Истомин, отправленный Корниловым на «Адамант» в качестве своего представителя, нервно стискивал кулаки, на скулах его ходили желваки. Было видно что он всем своим существом - там, на палубе своего любимого «Парижа».
Старший лейтенант Бабенко сдвинул наушник:
- Тащ каперанг, Митин на связи. передает: Корнилов отправил «Алмаз» обстреливать цели на берегу по запросу Фомченко!
Кременецкий взглянул на меня. Я пожал плечами - адмиралу виднее. К тому же, на «Морском быке», Андрей.
Истомин оторвался от монитора и посмотрел на плексигласовый шит, куда старшина-планшетист как раз закончил наносить текущую обстановку.
- Сергей, Борисович, как вы полагаете, это не рискованно? Вице-адмирал отсылает самый сильный и быстрый на корабль, когда здесь не все ещё решено?
Ну, дожил, подумал я про себя, уже и контр-адмиралы со мной советуются! Но вслух произнес:
- Я полагаю, Владимир Алексеевич, французы уже никуда не денутся.  Мы ведь обещали армейцам обработать указанные цели четытехдюймовками «Алмаза». У них в погребах   полно шрапнелей, на море от них никакого проку. А вот по суше пострелять - милое дело.
- Верно, - подтвердил - Никита. - Митин сообщает: «Алмазу» приказано обстрелять английские батареи. Корректировать огонь будут с гидроплана, лейтенант Марченко. Позывной - «Тридцать седьмой».
Авиаторы, отработав по французскому ордеру, вернулись в Севастополь и вот, вылетели снова. На этот раз две машина наносят удар по сухопутным целям,  а третья работает  разведчиком и корректировщиком.  Ну ладно, это дела Фомченко, на то он и генерал...
Истомин подумал, потом кивнул и вернулся к монитору.
- Смотрите, товарищи офицеры, - сказал Кременецкий. - Концевые корабли французов выходят из боя!
***
Хотел бы я знать, что напишут о «Сражении близ устья Альмы» будущие военно-морские историки этого мира? Возможно, возникнет и такая версия: «Адмирал Гамелен, желая сохранить наиболее боеспособную часть своего флота, винтовые линейные корабли, выделил из в отдельную колонну, поручив командование самому талантливому своему подчиненному - графу Буа-Вильомэз. И когда стало ясно, что Нахимов предпримет фронтальную атаку в строю четырех параллельных колонн на французский ордер, отдал приказ винтовым кораблям  прибавить ходя, и за строем парусных линкоров, по большой дуге выходить из боя. Тем самым адмирал проявил предусмотрительность, спасая лучшие боевые единицы для  защиты плацдарма с моря до подхода англичан...»
***
Истомин громко выругался.
- Вот, значит, что он затеял! И как же я сразу не догадался...
Я удивленно посмотрел на вице-адмирала.
- Гамелен поставил у конец колонны всес вои винтовые линкоры, - пояснил тот. - Видите, они без буксиров? А я-то сразу не заметил....
Я вгляделся в монитор. Действительно, перед четырьмя кораблями, выходящими вправо из строя французской эскадры, нет буксирных пароходов.
В голосе Истомина голосе сквозило неприкрытое отчаяние:
Поздравляю вас, господа, этот прохвост Гамелен прекраснейше натянул нам нос. Сейчас они обогнут общую свалку и уйдут на норд-вест, в море. Три часа - и в Евпатории! Уверен, Гамелен выслал  вперед авизо, чтобы турки срочно выходили навстречу.
- Во опасаетесь, что турецкие корабли ударят по Нахимову с тыла?  - встревожился Кременецкий.
Истомин покачал головой.
-Ну что вы, господин капитан первого ранга! Пока они сюда доберутся, все будет уже кончено. Нет, Гамелен хочет увести их в Евпаторию, а турки выйдут в море,  чтобы мы не слишком усердствовали с преследованием.
- «Морской бык» вызывает! - крикнул старлей. - Господин контр-адмирал, Корнилов на связи!
Никита щелкнул тумблером, включая громкую связь.
-...нстантин Иваныч, отряд паровых кораблей обходит Нахимова с фланга, - возник в помещении голос. - Я поворачиваю на вест, приму бой на параллельных курсах.
- Они уходят, Владимир Алексеич! - закричал Истомин, вырвав микрофон у старлея. - Гамелен нас обманул, они уходят в Евпаторию!
И верно - четыре отчаянно дымящих кораблика меняли курс, поворачивали к северу.
Корнилов ответил не сразу:
- Ваша правда, Константин Иваныч. Постараюсь нагнать, хоть на отходе пощиплю. Эх, потомков я отослал... С их пушками точно бы справились! Может, вернуть?
- Согласен господин вице-адмирал, возвращайте. И вот что еще: сообщите от своего имени  на «Париж»,  чтобы Павел Степанович не увлекался. Боюсь, нас он не послушает. Французам так и так крышка, а ветер того гляди, разойдется до шести баллов. Корабли  у них побиты, к маневрированию сейчас мало способны. Как бы не повыкидывало на берег!
Я глянул на монитор - в углу экрана светилась панель с данными  атмосферного давления,  скорости и силы ветра.  Истомин прав, погода в самом деле меняется...
Я вышел из кают-кампании и поднялся на палубу.
На фоне берега высился лес мачт, затянутый сплошной ватной пеленой. Над морем разносился сплошной пушечный рык. Там, на  залитых кровью палубах, в пороховом дыму, в паутине изодранных картечью снастей,  сражались люди. Умирали сами и убивали других. Шли на дно, захлебывались кровью в простреленных легких,  валились на палубу с головой, рассеченной ударом кортика или абордажного топора. Там вершится история - и отнюдь не та, о которой я читал в мемуарах и романах, не та, о которой писал статьи. И ни один из людей этого человечества понятия не имеет о том, что сегодня судьбы из мира и каждого из его обитателей сделали крутой поворот, окончательно покинули колею, в которой катилась, влекомая неумолимым ходом событий. И я, выходит, приложил к этому руку.
А ветер-то и правда посвежел. Море, с утра испятнанное редкими барашками, теперь сплошь покрыто снежно-белыми завитками, исчерчено ровными рядами волн, катящих с веста. Порывы ветра срывают пену с гребней, и даже сюда, на высоко поднятую над водой вертолетную площадку долетают порции брызг.
Это, согласно визуальной шкале Бофорта, памятной мне с яхтенной молодости, пять баллов. А ветер крепчает, прижимая изувеченные линкоры к коварному мелководью...
- Сергей Борисыч!
Я обернулся. Из двери выглядывал старший лейтенант Бабенко. На физиономии  начальника БЧ-4 была написана неприкрытая тревога.
- С «Константина» сообщили: адмирал Нахимов тяжело ранен!
«Вот тебе и упругость истории! Вот тебе, мать его не туда, и Трафальгар! И черт меня дернул играться с историческими параллелями...»

sPi.jpg][/url]

Отредактировано Ромей (18-01-2017 02:06:13)