III
Севастополь, база авиаотряда
28 сентября 1854 г.
лейтенант Реймонд фон Эссен
- Еще одним меньше... - невесело сказал Эссен. - Месяца не прошло, а что от отряда осталось - слезы...
Марченко угрюмо молчал. Его «эмка» при приводнении зарылась носом в волну и скапотировала, поломав при этом правую плоскость. Лейтенант садился последним - кружил над Южной бухтой, ожидая, когда сядут ведомые. Высота волн уже заметно превышала предельные для гидропланов полметра, так что авиаторы еще легко отделались. Чуть меньше везения - и пришлось бы вылавливать из воды обломки всех трех аппаратов.
- Да заменим мы это крыло! - с жаром заявил Кобылин. - Делов-то на сутки! Вот сейчас прямо и возьмемся. Вы меня, Реймонд Федорыч, знаете - ежели сказал, что управлюсь, значит, так тому и быть!
Эссеновский наблюдатель, прославившийся дебошем со стрельбой в одном из севастопольских трактиров, теперь заведовал ремонтной мастерской. После ранения его дружка, бывшего моториста «девятки» Рубахина, признанного отрядного Левши, Кобылин принял его непростое хозяйство. Руки у унтер-офицера были золотыми, с аппаратами он нянчился, как с малыми детьми.
- Ладно, действуй. - согласился лейтенант. - Только смотри, я тебя за язык не тянул. Чтобы завтра к пятнадцати ноль-ноль аппарат был готов к пробному вылету. Сам полечу, смотри! А ты, Борис Львович, не стой, в ногах правды нет.
Кобылин торопливо кивнул и вышел. Марченко пододвинул стул, лицо его скривилось от боли, и Эссен заметил, как неловко он держит правую руку.
- Тебе бы врачам показаться, может кость треснула?
- Нет там никакой трещины, отмахнулся Марченко. - Самый пошлый вывих. Да и к кому идти? Пирогов при армии, а остальные - хрен их знает, что тут за коновалы? Фибих а бы сюда! Он хоть и сволочь изрядная, а такую ерундистику вправлял за здорово живешь.
- Ты все-таки, Борис Львович, поосторожнее с рукой, - отозвался лейтенант. - А то ведь Кобылин-то аппарат починит, а летать на нем кому?
- А ты, Реймонд Федорыч, ври, да не завирайся, - усмехнулся Марченко. - Спасибо, конечно, что так высоко меня ценишь, а только пилотов у нас теперь больше, чем машин.
И ведь не поспоришь, подумал Эссен. На два аппарата, способных подняться в воздух, в авиаотряде сейчас шесть летчиков.
Он вытащил из планшетки карту, развернул на столе, сдвинув в сторону стаканы с остывшим чаем. Глаз авиатора, привыкшего к куда более точной продукции военно-топографической службы, никак не мог привыкнуть к архаичным обозначениям и обычных для карт полувековой давности вольностей с масштабом. Но делать нечего: от карты, имевшихся на "Алмазе" и "Адаманте", никуда не годились. За долгие годы все видимые ориентиры – дороги, застройка. очертания жиденьких рощиц, даже изгибы речек и ручьев - изменились до неузнаваемости.
- Ладно, рассказывай, как слетали. – сказал он Марченко.
- А что рассказывать? Подошли вдоль берега, на трехстах метрах, опознали цель, вывалили стрелки…
- На пехоту? - уточнил Эссен.
- На батареи. Князинька наш наводил, по радио и ракетами. Он там своими пулеметами столько нашинковал - смотреть страшно, весь склон в трупах. А у бродов сплошной затор, колонны смешались, ни туда, ни сюда. Наши батареи по ним пристрелялись, а французы попытались их подавить, вот Боренька и попросил им пыху сбить.
- И что, сбили?
- А то как же? Три захода, половину вывалили. Еще собирались с моря окатить шрапнелями, «Алмаз даже дал пару залпов, но его почему-то отозвали. Ну, мы по батареям прошлись, а потом еще два захода по пехоте у бродов. Ох, и не завидую я лягушатникам! Почитай, как на германской- пулеметы, шрапнель, аэропланы. Колючки только не хватает.
- Ее тут, кажется, еще не изобрели. – буркнул Эссен. - Ну ничего, теперь есть кому подсказать.
Марченко кивнул. Даже без пулеметов проволочные заграждения могли бы стать непреодолимым препятствием для здешней пехоты, привыкшей действовать в плотных построениях.
- «Алмазу» дали команду преследовать сбежавшие паровые корабли. – объяснил Эссен. Он, благодаря Велесову, исправно рассылавшему свежие сводки, был осведомлен о том, что происходило на море. - Там сейчас такое творится!
- Да видел я, - кивнул Марченко. - Все в дыму, паруса, пушки палят. Корабли горят, на абордаж сцепились, чисто Наварин. Я на отходе не удержался, прошелся над ними - красота!
- Это, знаешь ли, кому как. С «Адаманта» сообщили: ветер до семи баллов, волнение усиливается. Да ты и сам видел – вон, что в бухте у нас творится, а там берег подветренный, ни мысом не прикрыт, ни бонами. Половина кораблей в баталии перекалечены, если не оттащить их пароходами подальше в море - сядут на камни. Пальба уже прекратилась, французов сколько-то ушло, остальные - кто догорает, кто на берег выкинулся. А Нахимова еще в самом начале сражения тяжело ранило.
- Да ну? - Марченко присвистнул. - Вот уж действительно - от судьбы не уйдешь!
- Типун те на язык, Боренька, неровен час, накаркаешь! Сказано же, ранен адмирал! Его сейчас на «Адамант» заберут, а там врач, не чета Фибиху, настоящий волшебник!
- Ну и хорошо, - Марченко тяжело поднялся. - Я, Реймонд Федорыч, пойду. Что-то плечо и правда разболелось, дергает, зараза. Поищу какого ни на есть фельдшера, пусть хоть лубки наложит, что ли...
Отредактировано Ромей (19-01-2017 10:22:52)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
