мостик  «Морского быка»
28-е сентября 1854 г.
майор ФСБ Андрей Митин
Вот уж воистину, ирония судьбы, усмехнулся Андрей. «Морской бык», чьи орудия должны были громить борта французских линкоров, сейчас вытаскивает одного из своих несостоявшихся противников на буксире – в море, подальше от опасного мелководья, где уже сидят несколько французских и русских кораблей. Подальше от коварной гряды, на которой прибой  доламывает незадачливый «Карадок», сумевший, было, вывернуться из прицелов русских пушек.
Шторм пришел с веста, внезапно. Да и какой это шторм? Смех один -  свежий ветер, семь баллов. В иное время подобрали бы брамсели и нижние паруса, взяли бы по два рифа на марселях и контр-бизани и неторопливо, раскачиваясь под ударами полутораметровых волн, вырезались длинными галсами в открытое море, прочь от подветренного берега.
Все-таки, полвека технического прогресса – это много. Особенно, если эти годы выпадают на период взрывного, стремительного развития кораблестроения. Бывший британский сухогруз, ровесник дредноутов и линейных крейсеров, не особенно напрягаясь, тащил против ветра по два корабля. Вот и сейчас за кормой «Морского быка» тяжко переваливается с борта на борт флагман Новосильского, «Париж», а за ним в кильватере «Маренго». На обоих срубили стеньги и готовятся уже рубить мачты – что угодно, лишь бы уменьшить напор ветра на высоченный, хоть и лишенный парусов рангоут.  Колесные пароходы еле удерживали трехдечные громадины на месте, не давая им дрейфовать к берегу.  «Владимир» и «Бессарабия», лучшие пароходофрегаты Черноморского флота, впряглись во флагманского «Великого князя Константина» и, надрывая машины (отменной британской постройки!) черепашьим ходом выгребали  на вест. «Громоносцу» же не повезло – пытаясь подать буксир на «Чесму», он навалился бортом на беспомощно дрейфующий французский «Юпитер», разломал колесо и теперь  пароход, в компании обоих линкоров, и русского и французского,  сносило к близкому берегу.
В семи кабельтовых мористее «Алмаз», отчаянно дымя обеими трубами, волок на буксире сразу два корабля – «Варну» и взятый абордажем «»Фридланд».  А далеко за ними, к зюйд-весту ветер рвал дымный шлейф над колесным «Могадором». Адмирал Гамелен не зря назначил для буксировки своего флагмана этот фрегат, чья шестисотпятидесятисильная машина уступала разве что «Наполеону». «Вилль де Пари», головной корабль французского ордера, сумел уклониться от схватки с черноморцами, и теперь уходил к Евпатории, провожаемый проклятьями французских моряков, брошенных своим адмиралом.
Когда вице-адмирал Корнилов осознал, что пятерка винтовых кораблей вовсе не собирается наносить удар с тыла по нахимовской эскадре, а поспешно покидает поле боя, он сгоряча скомандовал ложиться на курс преследования. Решение это отдавало суицидом – без поддержки «Алмаза» и «Заветного» русские пароходофрегаты, даже в компании «Морского быка», стали бы легкой добычей французских паровых линкоров. От роковой ошибки Корнилова и его отряд уберег внезапно усилившийся ветер. Пришлось предоставить беглецов их судьбе, сделать развороти поспешить на выручку нахимовской эскадре. А заодно  и уцелевшим неприятельским судам, неотвратимо дрейфующим к подветренному берегу. Французы давно перестали стрелять. Одни бросили избитые корабли и изо всех сил гребли к берегу на уцелевших шлюпках, другие  выкинули белые флаги, призывая на помощь недавнего врага. Уцелевшие паровые суда  под флагами Третьей Республики расползались по разным румбам,  лишь маленький «Катон» не бросил беспомощных парусных собратьев и бок о бок с русскими пароходами пытался помочь терпящим бедствие парусным гигантам.

Это была тяжелая, опасная работа. Надо было торопиться, ведь кроме мелей и каменистых банок под берегом притаилась другая, куда более страшная опасность - невзорвавшиеся мины двух минных банок только и ждали, чтобы удариться о днище корабля. И тогда - свинцовый колпак сомнется, треснет стеклянная ампула и электролит зальет угольный и цинковый электроды. Порожденный этой парой импульс разбудит взрыватель, и тот выпустит на свободу взрывчатую силу   сотни килограммов тротила, заключенного в зарядную камеру. 
Швартовые концы, поданные для буксировки, то и дело рвались, не выдерживая бешеных рывков семибалльного ветра. И лишь цепи, которые заменявшие на линкорах новой постройки – «Константине», «Париже», «Трех Святителях», «Двенадцати апостолах», - якорные  канаты, сопротивлялись напору стихий.  Оборвавший буксиры  буксира «Храбрый» кормой навалился на «Колхиду», пытавшуюся развернуть носом к волне горящий «Ягудиил». Лейтенант Кузьминский до последнего момента не хотел бросать гибнущий линкор, а когда все же решился и скомандовал «руби!» - было уже поздно. Массивная туша «Храброго» ударила в корму пароходофрегата, в воздух полетели обломки. С «Колхиды» малое время спустя отсемафорили флажками «Не могу управляться, и Андрей увидел, как пароход неуклюже отходит от сцепившихся  реями линкоров, подрабатывая реверсами то правого, то левого колеса. Он был бессилен: единственное, что мог еще сделать капитан, так это уберечь от катастрофы свое судно. "Храброму" же и "Яшке" предстояло пополнить собой разношерстую коллекцию кораблей, оказавшихся на мели.

Отредактировано Ромей (19-01-2017 19:48:34)

Перезалил с изменениями